«Отец Лени был большой ходок. Маленький, эдакий головастик, а женщинам очень нравился. Пока гостил у нас, умудрился за месяц найти любовницу в нашем же подъезде, этажом выше!..»
Учитывая, что Филатов-младший был симпатичнее своего отца, да еще знаменитость, естественно, и успехом у женщин он пользовался куда большим. И любовницу себе при желании мог найти не в течение месяца, а за несколько часов. Как написано в гороскопе Собаки: «Она всегда пользуется вниманием со стороны противоположного пола, и у нее будет много романов и увлечений, которые привнесут в ее жизнь не только разнообразие и экзотику, но и заботы и разочарование».
Помимо «Флейты» Филатов тогда же был утвержден еще в один кинопроект: в картину Александра Митты «Шаг», где ему досталась главная роль – доктор Сергей Гусев, который участвует в борьбе с эпидемией полиомиелита, поразившей в конце пятидесятых годов Японию.
Наступил 1987 год. Ситуация в Театре на Таганке по-прежнему напряженная, поскольку у таганковцев появилась надежда на возвращение к ним Юрия Любимова (тот написал письмо на имя Михаила Горбачева, который был его (Змеи) векторным «хозяином» – Козой), а чиновники от культуры этого возвращения не хотят. И в этот самый момент – 14 января – умирает Анатолий Эфрос.
Режиссеру шел 61-й год, и у него было больное сердце. Однако с теми симптомами, которые были у режиссера, он мог бы еще жить и жить. Но та ненормальная обстановка, в которой ему пришлось находиться в последние два года, попросту убила его. Кто в этом виноват? Одни говорят, что сам Эфрос, согласившись возглавить «Таганку». Дескать, работал бы себе на Бронной или в любом другом театре и прожил бы до глубокой старости. А так сам укоротил себе жизнь. Приверженцы этой версии забывают о том, что Эфрос не подозревал, что на новом месте его встретят так недобро. Он ведь шел, будучи уверенный, что сумеет достучаться до сердец таганковских актеров. Ведь не звери же они, видимо, думал он. Оказалось, ошибся. Хотя вряд ли кто-то из них всерьез желал смерти Эфроса – хотели, чтобы он просто ушел из их театра. Однако двери его квартиры зачем-то обкалывали иголками, наводя порчу. Вот и навели.
Недоброжелатели Эфроса встретили его смерть по-разному. Например, Любимов, когда ему сообщили об этом, растерянно произнес: «Этого я не ожидал». Другие предпочли вообще отмолчаться, как актеры «Таганки», многие из которых даже на панихиду не пришли. Но честнее всех поступил Леонид Филатов. Пусть чуть позже, но он нашел в себе силы публично покаяться перед покойным за те свои поступки, в которых позволил себе несправедливо нападать на режиссера. Филатов сказал следующее:
«Я свой гнев расходовал на людей, которые этого не заслуживали. Один из самых ярких примеров – Эфрос. Я был недоброжелателен. Жесток, прямо сказать…
Вообще его внесли бы в театр на руках. Если б только он пришел по-другому. Не с начальством. Это все понимали. Но при этом все ощетинились. Хотя одновременно было его и жалко. Как бы дальним зрением я понимал, что вся усушка-утряска произойдет и мы будем не правы. Но я не смог с собой сладить. И это при том, что Эфрос, мне кажется, меня любил. Потому что неоднократно предлагал мне работать…
Я б ушел из театра и так, но ушел бы, не хлопая громко дверью. Сейчас. Тогда мне все казалось надо делать громко. Но он опять сделал гениальный режиссерский ход. Взял и умер. Как будто ему надоело с нами, мелочью…
И я виноват перед ним. На 30-летии «Современника», куда ушел, и, так как это болело, я стишок такой прочитал. Как бы сентиментальный, но там было: «Наши дети мудры, их нельзя удержать от вопроса, почему все случилось не эдак, а именно так, почему возле имени, скажем, того же Эфроса будет вечно гореть вот такой вопросительный знак». Хотя это было почти за год до его смерти, но он был очень ранен. Как мне говорили…
Я был в церкви и ставил за него свечку. Но на могиле не был. Мне кажется, это неприлично. Встретить там его близких – совсем…»
Филатов поступил как порядочный человек, как истинный христианин. Чего нельзя сказать о других его коллегах, например о Вениамине Смехове, который уже в наши дни, в марте 2006 года, в интервью газете «Известия» заявил следующее:
«Перед самим собой мне бывает странно, смутно и неловко за избыточную лихорадку в истории с Эфросом и Любимовым, за те панические выбросы публицистического свойства… Но я не считаю те выступления ошибкой. Это будет вранье, если я начну каяться. Бедного Леню Филатова тогда кто-то спровоцировал на покаяние, и это ему было мучительно…»
Вот так: «бедного Леню спровоцировали на покаяние». Что этот поступок мог быть продиктован чистым и честным порывом души Филатова, его христианским мироощущением, Смехов даже не рассматривает. Видимо, судит о людях по себе.
Смерть Анатолия Эфроса заметно облегчила жизнь многим людям: и коллективу театра, и тем деятелям в Кремле, кто собирался двигать перестройку в массы. Последние ратовали за то, чтобы деятели культуры из числа либеральных интеллигентов сомкнули свои ряды против державников, которых иначе как сталинистами они не называли. А Эфрос явно не вписывался в эту схему: он был аполитичен и тянул «Таганку» «не в ту степь». Она должна была быть в авангарде перестройки, а при нем она таковой быть не могла по определению. И снять Эфроса волевым приказом было нельзя – пятно легло бы на демократов. Поэтому для них его смерть пришлась как нельзя кстати.
3 марта в Театре на Таганке состоялось собрание труппы, которое единогласно избрало нового худрука – Николая Губенко. Спустя шесть дней Губенко был официально представлен коллективу. После этого препон для того, чтобы трое бывших таганковцев (Филатов, Смехов и Шаповалов) вернулись в лоно родного театра, уже не существовало. Но этот переход состоится летом, когда они отыграют сезон в «Современнике», а пока тот же Филатов снимается в двух фильмах: в «Шаге» и «Забытой мелодии для флейты».
Съемки в последнем были завершены 23 марта. За роль Филимонова Филатов удостоился гонорара, второго по величине в своей киношной карьере – 8064 рубля (за «Чичерина» ему заплатили 8778 рублей). Никакие театральные гонорары рядом с этими деньгами, конечно же, в сравнение не шли. Разве что гонорары Юрия Любимова, но тот ведь работал за границей.
В те перестроечные годы Леонид Филатов был целиком и полностью на стороне Горбачева и активно участвовал во всех процессах, которые несла с собой перестройка. 14 августа 1987 года его большую статью под названием «Несколько замечаний на злобу дня» публикует главная газета страны «Правда». Приведу лишь небольшой отрывок из нее, где Филатов весьма нелестно отзывается о бывших духовных пастырях советского общества:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});