Читать интересную книгу Новый порядок - Артур Крижановский

Наконец-то они добрались до дома, в котором жил Потье. На первом этаже размещался небольшой бар. Окна его были забраны решетками из толстых металлических прутьев. Старик открыл замок, висевший на мощной, обитой железом двери, и гостеприимным жестом пригласил Пьера:

– Входите. Вы у меня будете первым посетителем за последние две недели.

Пока Брассет мыл руки в туалетной комнате и осматривал крохотное помещение бара с тремя столиками и отполированной временем и руками деревянной стойкой, Потье с удивительной для его возраста быстротой накрыл стол. Еда была простая – провансальский сыр, ветчина, салат и фрукты. Но сам вид пищи заставил Брассета почувствовать голодные спазмы в желудке. Последний раз он ел почти сутки назад, в Париже.

Потье заметил выразительные взгляды, которые Пьер бросал на пищу, и рассмеялся.

– Приступайте, молодой человек, а то, боюсь, проглотите язык раньше, чем мы успеем поговорить. И ничего не бойтесь, – добавил старик, – у меня еще остались связи в городской лаборатории, и все продукты проверены на предмет отсутствия в них известного вам зелья.

Потье раскупорил бутылку вина и разлил его по стаканам.

Когда Брассет отпил глоток, он не удержался и щелкнул языком.

– Прекрасное вино. Если не ошибаюсь, «Шато де Бриан» урожая 1985 года.

– Я вижу, вы неплохо разбираетесь в винах, – заметил Потье. – Любитель Бахуса?

– Да нет, – смущенно улыбнулся Пьер, – пью умеренно. Мой отец был владельцем виноградников и небольшого винокуренного заводика, так что я с детства крутился в этой сфере и немного разбираюсь в винах. Откуда у вас эта прелесть?

– Я храню несколько дюжин настоящего вина для особых случаев. Это вино мы открывали с матушкой Жаклин только пару раз в году – на Рождество и на юбилей нашей свадьбы. Но полгода назад моя старушка покинула меня, так что теперь нет смысла его хранить. И почему бы мне не выпить с хорошим человеком?

– Спасибо, Мишель, за вашу заботу о моей никчемной персоне. Скажите, как давно вы владеете этим баром?

– Почти десять лет. До этого времени я работал в типографии газеты «Суар». Начинал после войны учеником и дослужился за сорок лет до должности старшего мастера. Несколько лет руководил профсоюзом типографских работников севера Франции. После выхода на пенсию я уступил настойчивым уговорам моей женушки, и на скопленный капиталец мы приобрели этот домишко и оборудовали на первом этаже бар. У меня здесь была своя клиентура, преимущественно работники типографий и журналисты. Так что мы в некотором роде с вами коллеги, Пьер, – улыбнулся в усы Потье.

– Если вы работали в «Суаре», то должны знать Монику Дюбуа. Мы с ней вместе учились в Сорбонне. Два месяца назад я получил от нее письмо. Моника писала, что у нее есть выход на сенсационный материал, и просила меня помочь ей в расследовании какого-то дела. Но я, к сожалению, был занят и не смог приехать. Именно с ней я бы хотел встретиться в первую очередь. Да, чуть не забыл, – спохватился Брассет. – Несколько дней назад я получил от нее еще одно послание, состоящее всего из двух слов: «Немедленно приезжай!». Поэтому я бросил все свои дела и примчался в Руан.

– Поздно, – мрачно произнес старик.

– Что поздно? – опешил Брассет.

– Поздно вы спохватились, Пьер. Моника Дюбуа была убита в прошлый вторник в самом центре города, на площади Жанны д’Арк.

Потрясенный услышанной новостью, Пьер Брассет не мог произнести ни слова и только изумленно смотрел на Потье.

– Но почему?.. Как это случилось? – Брассет наконец выдавил из себя непослушные слова.

– Моника в последнее время расследовала деятельность мафиозной организации «Фрэнч коннэкшн». Это самое мощное преступное объединение в стране. Слыхали о таком?

– Конечно. Именно с ним связывают распространение во Франции ПР. В последние два года в основном специализируется на наркотиках.

– Это еще далеко не все. Эта организация была разгромлена правозащитными органами совместно с Интерполом еще в начале восьмидесятых. И вдруг, два года назад, она восстала, словно птица Феникс из пепла. На ровном месте, буквально из ничего, возникла новая организация, по сравнению с которой дела старой мафии выглядят невинными детскими забавами. Похищение людей, разнузданный террор и шантаж, организация массовых беспорядков и распространение дьявольского зелья – таков неполный «джентльменский набор» этой банды убийц и насильников. Мафия за короткое время опутала своими грязными щупальцами все общество и парализовала работу важнейших государственных институтов. Она впрыснула яд в организм страны и теперь ждет, пока метастазы распада разъедят нашу Родину…

– Плюс ко всему вокруг творятся какие-то странные вещи. Я имею в виду появление всех этих зомби и прочей нечисти, – добавил Брассет.

– Совершенно верно. Не будем также забывать, – продолжил Потье, – что наша мафия, похоже, тесно связана с такими же организациями других стран, и в первую очередь с могущественной русской мафией. Это пока только предположение. Именно в этом направлении копала Моника Дюбуа. Она была едва ли не единственной во Франции, кто еще рисковал писать на эту тему после серии таинственных убийств нескольких ведущих журналистов страны в марте-апреле этого года.

– Да, я припоминаю, – кивнул Брассет. – Все они пытались предупредить французов о надвигающейся опасности. Могу добавить к перечисленным вами фактам еще многочисленные случаи взрывов в редакциях тех печатных изданий, которые отваживались публиковать материалы на эту тему. Но вернемся все же к Монике Дюбуа.

– Моника в период с февраля по апрель опубликовала несколько разоблачительных статей о деятельности «Фрэнч коннэкшн». Все они были напечатаны в нашей газете. Пока она не упоминала конкретных имен и конкретных фактов, на нее, а заодно и на нашу газету, не обращали внимания. В начале мая в «Суаре» появился ее первый материал о распространении мафией нового наркотика «Преддверие рая», где уже содержалось и то и другое. Как ни странно, с ней еще пытались поступить по-джентльменски, во всяком случае, она получила предупреждение в письменном виде. Во второй статье она написала о том, что в городе бесследно пропадают сотни, да что там – тысячи людей. После этой статьи к ней подошли двое субъектов и очень спокойно сказали: «Кончай, или тебе не жить». Подобным обещаниям можно верить или не верить, можно было обратиться в полицию или, наскоро запихав вещи в чемоданы, бежать из города, а может, и из страны. Моника опубликовала третью статью. Через неделю ее убили.

– Неужели никто не пытался защитить несчастную женщину? Или во всей Франции перевелись смелые и порядочные люди? – Брассет с трудом скрывал свое возмущение.

– Мы пытались, – сокрушенно вздохнул старик. – Я имею в виду наш профсоюз типографских работников. Газета существует до сих пор только благодаря тому, что сами работники взяли издательство и редакцию под свою охрану. Мы очень ценили Монику. Она являлась редким исключением среди журналистской братии. Эта смелая женщина не стала прятаться в кусты, а продолжала говорить правду, какой бы страшной та ни была. Поэтому мы приставили к Монике двух телохранителей. Но они не были, к сожалению, профессионалами в этом роде занятий, и мафии удалось-таки добраться до Моники. Но прежде положили этих наших парней.

– Кто-нибудь видел, как выглядели эти преступники? И почему полиция не взяла Монику под свою защиту?

– Их видели десятки людей. Их видели и смогли бы легко опознать. Только полицию это не занимало.

– Но почему?! – перешел на крик Брассет.

– Да потому, молодой вы мой идеалист, что все, слышите, поголовно все в этом городе боятся! – в свою очередь взорвался Потье. – Слишком много смертей вокруг, а те, кто распускает язык и сует свой нос, куда его не просят, бесследно исчезают.

– Весь ужас заключается в том, – чуть успокоившись, продолжил Потье, – что весь город знал о надвигающейся трагедии за несколько дней до нее. Весь Руан знал о предстоящем убийстве. Ни у кого не было сомнений. И Моника тоже знала. Но ничего не сделала, чтобы спастись. А полиция даже и не пыталась что-то сделать. После майских беспорядков погибло несколько десятков лучших полицейских, которые приняли на себя главный удар и сдерживали банды погромщиков до прибытия войск жандармерии. Тот, кто не погиб, либо смертельно напуган, либо куплен на корню мафией.

– Но должен же, черт меня побери, быть хоть какой-то выход?! И почему вы утверждаете, что страх завладел всем городом? Неужели у всех дрожат от страха коленки и нет смелых людей, способных бороться с этой чумой?

Брассет, возмущенный до глубины души, даже не заметил, что в глазах старика появились веселые чертики, а его губы сложились в добродушную улыбку.

– Чему это вы разулыбались? – озадаченно спросил журналист.

– Вот таким вы мне нравитесь больше, Пьер. А то заладили: «Где полиция, где армия?». Как будто, извините, вы с Луны свалились. А относительно вашего последнего замечания – честно сознаюсь: я боюсь. Но не того, о чем вы думаете. Я уже достаточно пожил и готов присоединиться к моей дорогой Жаклин в любое время. Но я не сторонник философии, заключающейся в словах: «После меня – хоть потоп…». Поэтому я страшусь того, что выползшая мразь разрушит хрупкую цивилизацию, все, что человечество возводило веками. Не для того я жил на свете семьдесят два года, сражался с бошами и восстанавливал разрушенные Каен и Руан, работал, не покладая рук, чтобы мои дети и внуки превратились в одержимых или безмозглых роботов. Неужели мы отдадим этим вандалам «Джоконду» Леонардо и Нотр-Дам, египетские пирамиды и Вестминстерское аббатство, Моцарта и Сальвадора Дали, Аристотеля и Альбера Камю…