Читать интересную книгу Убийство в купе экспресса. Сборник. - Альберт Баантьер

Поднимаясь с помощником по лестнице, Ван Хаутем вновь обратил внимание, что Фидлер не скупился на затраты, чтобы обеспечить в своем пансионе тишину и покой. Здесь тоже лежал ковер в палец толщиной и поглощал все звуки. В таком доме ночным ворам было бы куда как вольготно! — подумал Ван Хаутем. Даже на служебной лестнице шаги заглушала кокосовая циновка. Он ничего не слышал и тогда, когда сам, тоже бесшумно, спешил из комнаты Ивера к Терборгу. А между тем именно в это время преступник или прятался в своем убежище в доме, или направлялся к подвальному люку.

В просторном коридоре у третьего номера Ван Хаутем осторожно проверил три двери с левой стороны. Первая была на замке — камера хранения багажа, как сказал Фидлер днем, во время обхода здания. За второй дверью крутая лесенка вела к люку, через который можно было попасть на плоскую крышу задней половины дома. За третьей дверью находились ванная комната и туалет. Просунув голову в дверь и осветив карманным фонарем помещение, комиссар на миг затаил дыхание, чтобы определить, откуда доносится какой‑то неприятный, завывающий звук. Нашел: ток воздуха от вентилятора, выходящего на плоскую крышу. Странно, подумал Ван Хаутем, изо всех сил стараются заглушить звуки, исходящие от людей, а сам домишко точь‑в‑точь сборный пункт всяких жутковатых акустических сюрпризов. Не удивительно, что Отто не хочет отсюда уходить!

Он тихонько постучал в дверь третьего номера. Внутри было тихо. Направив свет фонаря в замочную скважину, он увидел, что в замке торчит ключ. Комиссар постучал опять. В комнате по‑прежнему никто не шевелился. Взглядом предупредив Старинга, Ван Хаутем выключил свет. Нажал старомодную дверную ручку — убедился, что дверь не заперта. Снаружи в комнату проникал слабый свет. На двух высоких окнах шторы были задернуты, а на третьем — прямо против двери — откинуты. Комиссар со Старингом скользнули внутрь. Здесь тоже лежал толстый ковер.

— Задерни шторы, а я пока включу свет.

Темная тень помощника неслышно метнулась к окну. Когда под потолком загорелась трехрожковая люстра, они увидели, что хозяйка комнаты отсутствует. Постель не была смята. Шелковое покрывало без единой складки, в ногах сложенная пижама цвета сомон. Ван Хаутем закрыл дверь, сел на стул и обвел комнату испытующим взглядом.

У кровати стояла пара дамских домашних туфель, отороченных мехом, но уличной обуви не было видно. Нигде не валялись ни платья, ни другие вещи, и на вешалке, за откинутой гардиной, висело не пальто, а пестрое кимоно. Похоже, что фройляйн, так же как Рулофс, не очень‑то придерживалась правил внутреннего распорядка в этом доме и без ведома Фидлера — он уверял, что она легла спать, — ушла на ночную прогулку. На столе лежал обломок кирпича величиной с кулак. Старинг с живейшим интересом принялся изучать его, но вскоре выпрямился, все еще держа в руках лупу, и отрицательно покачал головой. Нет, это не орудие преступления, жертвой которого пал Терборг. Помощник комиссара завернул кирпич в бумагу, лежавшую на каминной полке, и с трудом затолкал в карман.

На туалетном столике выстроились в ряд хрустальные флаконы и коробочки. Едва ли они входили в обычный инвентарь номера, и глаза комиссара машинально искали дорожный несессер, в котором эти изящные предметы хранились при переездах. За долгие годы совместной работы с Ван Хаутемом Старинг привык угадывать мысли комиссара и открыл старомодный гардероб. Аккуратные стопки дамского белья, свернутые чулки, носовые платочки, блузки, несколько книг по истории искусства, а на нижней полке чемоданчик из синей кожи. Когда Старинг осторожно положил его на стол, Ван Хаутем подошел поближе.

— Почему меня интересует несессер, Биллем? — тоном экзаменатора спросил он.

— Потому, что среди всех этих безделушек на туалетном столике нет ручного зеркальца, — с самым простодушным видом ответил помощник.

Маленький чемоданчик с подкладкой из темно‑синего атласа был пуст. Только в особом углублении на крышке помещалось ручное зеркало, закрепленное двумя прижимками из слоновой кости. Ловкие пальцы Ван Хаутема ощупали подкладку и остановились возле зеркала. Отодвинув зажимы, он вынул из чемоданчика серебряную вещицу. Старинг слегка присвистнул, когда из углубления в крышке выпала фотография.

— Ишь ты! — воскликнул он. — Фото ее хахаля! Ну что ж, вкус у нее есть.

Комиссар долго и внимательно разглядывал портрет хорошо одетого мужчины средних лет, исподлобья и несколько недоверчиво смотревшего на зрителя. Фотография не была наклеена на картон, комиссар посмотрел ее на свет, бросил взгляд на оборотную сторону и передал Старингу.

— Что это тебе дает?

Помощник в свою очередь углубился в изучение фотографии и опять, сложив губы трубочкой, коротко и звонко свистнул.

— Это неконтактный отпечаток с негатива, — начал он задумчиво. — фон заретуширован. Увеличено с очень контрастного негатива. Снимок сделан, вероятно, хорошей малоформатной камерой.

— Какого размера кадры у этой камеры?

В тоне комиссара было нечто такое, что Старинга сразу осенило.

— Микрофото! — воскликнул он и подумал: старик снова попал в десятку!

— Продолжай свои умозаключения! Какой напрашивается вывод, если дама, которая где‑то шастает по ночам в незнакомом городе, прячет в багаже увеличенный отпечаток с микроснимка, да еще с заретушированным фоном?

— Что она сфотографировала своего ухажера без его ведома.

— Ты был и остался романтиком, Биллем. Микроснимки всегда дурно пахнут. В таком случае можно наверняка сказать: тот, кто снимал, не мог или не смел фотографировать в открытую. Полагаю, этот портрет имеет отношение скорей к профессии фройляйн Мигль, чем к ее сердцу.

Ван Хаутем положил фото в свой бумажник и убрал несессер в шкаф. Затем немного полистал книги и вернулся к столу.

— Мы, специалисты, иной раз подсмеиваемся над тем, как Шерлок Холмс проводил свои расследования, но сейчас, пользуясь его бессмертной методикой, я мог бы довольно точно описать ту, что живет в этой комнате. И указать причины, почему ей так загорелось поселиться в этом пансионе. Я даже могу держать пари, что это не она угостила Терборга по затылку, и добавлю, что, по всей вероятности, эта дама носит темно‑синее пальто и бродит сейчас в нем по Амстердаму, по крайней мере если еще жива.

Старинг взглянул на своего шефа с легким упреком. Он был уверен, что это не голословные утверждения, но прекрасно знал, что, пока Ван Хаутем не заговорит сам, объяснений просить бесполезно. Он шумно вздохнул в надежде, что такое демонстративное поведение не останется без последствий. Но Ван Хаутем отвернулся к двери.

— Ты проверил алиби гостей Фидлера, Биллем?

— Да, конечно. Посетители — а среди них были и тузы из высшего общества — все в один голос утверждают, что никто не вставал из‑за стола с начала сеанса в десять часов и до половины первого, когда мефрау Фидлер закончила свои манипуляции.

— Тогда позови ее мужа и приведи его в так называемую гостиную. Надо его немного пощупать.

— А вы здорово меня подвели, менеер Фидлер, уверяя, что дверь на улицу — это единственный вход в дом. Почему вы не сказали, что в котельной есть люк, через который можно спокойно войти и выйти?

Содержатель пансиона страшно удивился.

— Да разве ж это вход?! Люк всегда закрыт на задвижку. Я сам проверяю каждый раз, как меняют бочки с горючим. Нет, его нельзя считать входом, равно как и дверь в сад, окна моей комнаты и чердачные окна. И уж во всяком случае, это умолчание не могло помешать вашему расследованию. Ведь вы мне прямо сказали, что преступник, напавший на Терборга, находится под моей крышей.

— Я так думал, потому что знать ничего не знал о люке. А им сегодня ночью воспользовались уже два человека: Рулофс, чтобы выйти и вернуться, и фройляйн Мигль, которая ушла той же дорогой, но пока не вернулась.

— Что вы говорите?! Откуда вам это известно?

Ван Хаутем положил на стол перед Фидлером темно‑синюю пуговицу.

— Это пуговица от пальто одного из ваших постояльцев. Верно?

— Да. Вы, похоже, и без меня знаете. Когда фройляйн Мигль впервые явилась сюда, на ее пальто были точно такие пуговицы.

— Так вот, этой дамы в комнате нет, и постель ее не тронута. А пуговицу я нашел на полу шахты, под люком. Должно быть, она потеряла ее, когда вылезала на улицу. Что же касается менеера Рулофса, то его мы задержали, когда он возвращался, вскоре после ухода ваших гостей. Мой практикант в настоящее время проверяет его алиби.

— Надеюсь, вы поверите мне на слово: я не знал, что менеер Рулофс отлучается из дому таким путем. Но фройляйн Мигль — как она узнала о существовании люка? Она ведь только что приехала и никогда не спускалась в подвал!

— Ей достаточно было выглянуть из окна, чтобы увидеть и люк, и проход на Кейзерсграхт.