Читать интересную книгу Немецкий детектив - Ханс Кирст

Манхардт галантно попытался найти спички, но она отрицательно покачала головой и вынула золотую газовую зажигалку.

— Не знаю…— Она глубоко затянулась и выдохнула дым так резко, что расплывающееся облачко долетело до Манхардта.— Простите!

Манхардт лишь усмехнулся, ему казалось, что улыбается он глупо и по-детски.

— Хотя сам я не курю…

— Это плохо, в таком случае вы еще больше подвержены всем прочим слабостям.

Он покраснел и в отчаянии вскочил, чтобы открыть окно, чувствуя себя беспомощным и глупым. Сел и попытался держаться официально.

— Может, мы перейдем к делу? — «За дело, милая!» — подумал он тут же и снова покраснел.

— Если мне правильно сказали, вы занимаетесь гермедорфским ограблением?

— Да, вам правильно сказали.— Вместо того, чтобы блистать афоризмами и от души с ней флиртовать, он теперь изображал закоснелого чиновника. Попал в заколдованный круг. Чем больше она его возбуждала, тем скованней он себя чувствовал и тем больше от нее отдалялся.

— Я пришла не для того, чтобы… Прошу, поймите меня правильно, речь не идет о мести, но… Понимаете, я не живу с мужем — пока недолго, но… Но я не хочу… Не знаю, правильно ли я поступаю, но считаю своим долгом сделать все, чтобы Фойерхан… Чтобы Фойерхана удалось спасти, чтобы вы смогли его спасти, понимаете?

— Ради этого мы обратились ко всем жителям нашего города, дорогая фрау Томаневская.

— Томашевская.

— Ну да, простите, Томашевская.— Манхардт совсем растерялся. Ничего подобного с ним никогда не случалось, по крайней мере не таким образом. Но и не каждый день встречаешься с воплощенным юношеским сном. «Господи, да опомнись же ты!»

— Надеюсь, то, что я скажу, останется между нами?

— Естественно! Мы умеем молчать.— Еще никогда в жизни не говорил он так напыщенно.

Сузанна потупила взор.

— Если окажется, что мои подозрения ошибочны… Мой муж, точнее, мой бывший муж… мы еще не разведены, но… Короче, он ведь сможет обвинить меня в злонамеренной клевете, публичном оскорблении доброго имени или еще чем-нибудь подобном, правда?

Манхардт тем временем сумел настолько овладеть собой, что смог хотя бы частично навести порядок в голове. Он судорожно пытался не смотреть на нее и не блуждать взглядом по стройным пышным бедрам. Пока суть да дело, он уже успел сплести десяток скрепок в сложную цепочку.

— Речь идет о вашем муже, если я вас верно понял, фрау Томашевская?

— Да. Вы его наверняка знаете, у него магазин на Фридрихштрассе. «Мебель от ГТ — прекрасная идея».

— Да, знаю: реклама на автобусах.

— Вот именно. И у меня есть несколько акций; это картель, и я прекрасно знаю, что Томашевский был на грани банкротства.

— Был? — Манхардт насторожился.— А теперь уже нет?

— Нет.

— Вы хотите сказать, что ваш… ваш муж… Вы его спрашивали, откуда он взял деньги? Ведь это вы хотели сказать: он добыл деньги и спас фирму… И вы тут видите какую-то связь с ограблением гермсдорфского банка?

— Вот именно.— Сузанна отыскала в сумочке бумажную салфетку и долго вытирала нос.— Его дядя, брат отца, приехал из Нью-Йорка, и я с ним встретилась… он все пытался нас свести вместе. Некий мистер Джон Шеффи, по крайней мере так он себя именует. И… Паннике мне сказал…

— Кто это — Паннике?

— Ах да. Бухгалтер в фирме мужа. Паннике мне сказал, что Шеффи ему — то есть моему мужу — одолжил сто тридцать тысяч марок…— Она замолчала и погасила сигарету.

— Ага… И что же? — Теперь Манхардта рассказ занимал больше, чем фрау Томашевская.

— Это исключено. Джон — старый скряга. Да, что-то он ссудил — из чувства семейной солидарности или сентиментальности. Но насколько я его знаю… Ну тысяч двадцать-тридцать в лучшем случае.

— Вы с ним про это говорили?

— С кем?

— Ну с тем американцем.

— Нет, я его уже не застала.

Манхардт напрягся и попытался заинтриговать ее манерой под Шерлока Холмса.

— Значит, вы полагаете, что ваш муж отправился за деньгами в филиал Бранденбургского земельного банка в Гермсдорфе, а дядюшкину ссуду использовал только для прикрытия?

Сузанна проглотила ком в горле.

— Да… Но может быть… Ах! — Закрыв руками лицо, застонала она.— Мне так тяжело. Я уже не люблю его, нет — но все-таки мы вместе прожили больше десяти лет. Уйму времени! Так тяжело прийти сюда, но… Знаете, мой муж, Фойерхан и я когда-то учились в одном классе…

— Ага! — Манхардт, который уже успел ее представить в черных трусиках и кружевном лифчике, едва не подпрыгнул на стуле. Кажется, что-то есть. Чтобы ему перед самым концом игры вдруг попал в руки козырь? Подсознательно он чувствовал, что нащупал решающий след, но ради репутации мудрого и рассудительного криминалиста, которого ничем не удивишь, поначалу следовало слегка усомниться…— Ну, пока вы меня не совсем убедили. Ему ведь мог ссудить деньги какой-то банк или вдруг привалить выигрыш в тотализатор. Поймите меня, фрау Томашевская, войдите в мое положение. То есть было бы у вас хоть какое-то доказательство — что-то, что дало бы нам возможность допросить его или произвести обыск в доме…

Сузанна пожала плечами.

— Ну если так… Я-то полагала, что вы будете благодарны за любую информацию.

— В последние дни вы виделись со своим мужем? Вам бросилось в глаза нечто необычное? Он как-то изменился?

— Нет, видеть я его не видела. Теперь я живу в Вильмерсдорфе, на Куфштайнштрассе…— Она задумалась, но при всем своем волнении продолжала поигрывать тяжелым перстнем с брильянтом на левом безымянном пальце.— Ах да, ведь я еще вам не сказала, что Томашевский… Что у моего мужа на вилле в подвале есть большое бетонное укрытие. Его отец построил там бомбоубежище.

— Гм… Как укрытие для похищенного…— Комиссар заметил, как Сузанна роется в сумке.— Вы что-то ищете?

— Да, у меня… Вас это может убедить… Уходя от мужа, я забрала все альбомы с фотографиями. И вот нашла сегодня…— Она подала Манхардту черно-белый снимок небольшого формата.— Это снимал Фойерхан в нашей старой компании. Фойерхана на ней вы узнаете — он с большим циркулем в руке. Аппарат был с автоспуском, потому и он получился на снимке. Томашевский стоит рядом.

— Посмотрим…

Перед обычной классной доской с намалеванными мелом окружностями и уравнениями стояли пять небрежно одетых и глупо усмехавшихся подростков. Незрелые лица, прыщи, пушок на верхних губах. Манхардт на миг словно ощутил запах пыли, мела и кислого пота. Видимо, только что закончился урок математики, и Фойерхан еще держал громадный циркуль, делая вид, что хочет воткнуть его в спину Томашевскому, как пику, явно играя роль классного клоуна. Судя по разинутому рту, орет какие-то шуточки. Даже гримасничая, был самым симпатичным из пятерых. Немного южного типа, со сдержанной мужественностью, каплей цинизма и тайной тоской вечного одиночества. Какой контраст с Томашевским, с его мягкой и бесформенной физиономией… Манхардт перевернул фотографию и прочитал пять имен, написанных округлым детским почерком: Ешке, Манни, Буш,,Томи, Фойерхан… Томи?

Манхардт невольно вздрогнул.

— Что — Фойерхан звал его Томи?

— Да почти все его так звали. Фойерхан безусловно — они были очень дружны.

— Нужно было сказать сразу! — Манхардт вскочил.— Томашевский — Томи, яснее ясного. А мы все время думали, что Томи значит Томас. Как мы его прохлопали! Немедленно поедем к вашему мужу. Вы нас проводите? — Ему так хотелось, чтобы она была поблизости.

Она заколебалась.

— Даже если вы правы, вам ничего не угрожает; возьмем с собой еще одного коллегу… Минутку, пожалуйста!

Она встала и оправила юбку.

— Если вы считаете…

— Сейчас, сейчас поедем! — Он хотел набрать номер Коха, но никак не мог его вспомнить. На пятой цифре раз за разом останавливался. Чертыхаясь, зарылся в бумагах, пока не нашел блокнот с важнейшими телефонами. Набрал номер, но не был уверен, не перепутал ли четверку с пятеркой, шлепнул ладонью по вилке и начал снова. При этом все время отвлекался, глядя, как Сузанна, используя окно как зеркало, поправляет свои медно-золотые волосы. Львица! Время от времени непослушная прядь падала ей на лицо, она сердито ее отбрасывала.

Кох наконец поднял трубку.

— Слушай, нам, кажется, повезло. Свежий след! Поехали со мной. Я буду максимум через десять минут, жди внизу на улице. Пока и не тяни! — Он повесил трубку.

— Если вы готовы…

Сузанна уже повернулась к дверям, но снова остановилась, поморщилась и провела рукой по лицу.

— Для меня это слишком… Мои лекарства… Вы не дадите мне воды?

— Ну разумеется! — Манхардт торопливо кинулся к умывальнику, схватил с полки невзрачный стаканчик, ополоснул его и подал Сузанне. Рука его слегка дрожала.