Как только Бриджит ушла, Энтони позвонил в Корк. Разговор длился минут десять, при этом Энтони в основном слушал. Лицо его становилось все бледнее и угрюмее.
Взглянув на каминные часы, он поднялся со стула, вышел из библиотеки и направился в переднюю. Надев сапоги, накинув плащ и прихватив с собой кепку, Энтони вышел во двор.
Он поднял голову. Дождь прекратился, но небо все еще было затянуто облаками, а по земле стелился туман. Быстрыми шагами Энтони двинулся к дому, где жил Майкл Лемонт. Он стоял на берегу озера, прижавшегося к подлеску, за которым начиналось широкое поле. Добравшись до места, Энтони без стука распахнул дверь и, пройдя через холл в гостиную, вошел в кабинет.
Лемонт, темноволосый, плотный мужчина приятной наружности, сидел за столом и вписывал что-то в гроссбух. Бесцеремонное вторжение заставило его поднять голову. От порыва ветра бумаги со стола полетели на пол.
– Доброе утро, лорд Дунвейл, – приветливо сказал Лемонт, и его обветренное лицо осветила широкая улыбка. Однако, столкнувшись со злым, ожесточенным взглядом, он сразу же притушил ее. – Что-нибудь произошло? – спросил Лемонт, вставая.
Энтони промолчал. Он захлопнул за собой тяжелую дубовую дверь и прислонился к ней, не отводя ледяного взгляда от управляющего. Лемонт работал у него двадцать лет, но только теперь Энтони задался вопросом: что же, черт возьми, это за человек? Раньше он полагал, что знает его вдоль и поперек. И вот теперь выяснилось, как глубоко он заблуждался. Энтони всегда считал Лемонта надежным работником и добрым другом. Теперь он вызывал у него отвращение.
– Бриджит рассказала мне сегодня любопытную историю, – наконец произнес он. – Речь идет о смерти леди Дунвейл.
Захваченный врасплох, Лемонт метнул на Энтони быстрый взгляд, открыл рот и, не сказав ни слова, быстро отошел от стола в дальний конец комнаты к камину, подальше от Энтони. Закурив сигарету, он посмотрел на графа. Вид у него был растерянный, карие глаза глядели настороженно.
– К чему, собственно, вы клоните? – спросил он.
– Бриджит мне все рассказала, все до последней мелочи, о том, что произошло здесь в тот трагический вечер. – Энтони шагнул поближе к управляющему, по-прежнему не отводя от него тяжелого немигающего взгляда. Лемонт содрогнулся. Заморгав, он посмотрел в сторону и глубоко затянулся сигаретой.
– Почему, собственно, вы решили, что Мин, потеряв сознание, умерла? – резко спросил Энтони. – Вы ведь не врач.
Лемонт густо покраснел.
– Она была мертва! – закричал он. – Уверяю вас, она была мертва!
Он закашлялся, да так сильно, что прошло несколько минут, прежде чем смог говорить. Отдышавшись, Лемонт продолжал:
– Может, я и не врач, но отличить того, кто дышит, от того, кто не дышит, могу. – Он снова нервно затянулся. Голос его дрожал. – Я старался привести ее в чувство, даже искусственное дыхание делал, но напрасно. Я любил Мин. И, заметьте, сильнее, чем вы.
Энтони сделал еще шаг в сторону Лемонта. Руки его, прижатые к бокам, были напряжены, ладони сжались в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Ему безумно хотелось размазать по стене, превратить в кашу красную, испитую физиономию Лемонта. Но усилием воли он подавил это искушение, сохранив на лице каменное выражение.
– Вы даже не понимаете смысл слова „любовь», Лемонт. Да и кто вы такой – дешевый ловелас, шут гороховый. Приличным женщинам от вас надо бы держаться подальше.
– Это вы, вы мне толкуете о ловеласах! На себя лучше посмотрите! – завизжал Лемонт, – Кто, как не вы, своими бесконечными романами толкнул ко мне Минерву?
Энтони едва сдерживался.
– Почему вы не позвали меня, когда жена потеряла сознание? – медленно проговорил он. – Или хотя бы не вызвали доктора? Почему вы все взяли на себя? Это же чистое безумие или по меньшей мере непростительная беспечность.
Майкл Лемонт был не самой светлой головой на свете, но природного здравого смысла ему хватало, так что он сразу понял, что Бриджит О'Доннел поработала хорошо. «Лгать, – решил он, – нет смысла, лучше говорить правду».
– Я испугался, – пробормотал он. – Испугался, что, узнав о наших отношениях, вы меня выгоните. А я не мог потерять работу. Я подумал также, что вы обвините меня в ее смерти. Косвенные доказательства погубили многих невинных людей. Так что у меня просто не было выбора, я должен был придумать себе какое-нибудь прикрытие, – закончил он уныло.
Что за мерзкий тип, подумал Энтони, не сводя с Лемонта брезгливого взгляда.
– Не могу понять, как это вы все эти годы глядели мне в глаза, зная, что совершили такую гнусность, зная, что лжете всем и каждому, лишь бы спасти свою шкуру? Я презираю вас, Майкл Лемонт. Вы просто ничтожество.
Лемонт промолчал. Он ругал себя на чем свет стоит, что раньше не убрался из Клонлафлина. Он оставался здесь только из-за Бриджит О'Доннел. Она держала его железной хваткой. По-настоящему он никогда ей не доверял. И, как выяснилось, правильно делал. Когда они, по взаимному согласию, оборвали свою давнюю связь, он решил, что наконец освободился от нее. С ее стороны не было никакого недовольства, или, по крайней мере, так ему казалось. Как же он ошибся! Стоило ему увлечься другой, и она зашипела по-змеиному, выпустила жало, стараясь укусить побольнее. И это ей удалось.
– У меня руки чешутся вздуть тебя, чтобы вовек не забыл, – говорил между тем Энтони. – Но я и пальцем до тебя не дотронусь. Пусть тобой займется закон.
Поглощенный своими мыслями, Лемонт, казалось не расслышал его.
– Что? Что вы сказали? – Он посмотрел на Энтони.
– То, что я собираюсь провести новое дознание по делу о смерти моей жены. Я считаю, что ты убил леди Дунвейл. И уж постараюсь, чтобы ты заплатил за это сполна, – с холодным спокойствием сказал Энтони.
– Вы, видно, совсем спятили, Дунвейл! – закричал Лемонт. Глаза его бегали от страха. – Вы думаете, что говорите? Мин годами травила себя разной мерзостью. Она умерла через несколько минут, как потеряла сознание!
– Вот тут ты ошибаешься, – хладнокровно парировал Энтони. – Она была без сознания, что действительно в немалой степени объясняется продолжительным потреблением алкоголя и барбитуратов. Но когда ты бросил ее в озеро, она была еще жива и…
– Я не верю вам! Вы лжете! Придумываете все!
– Ничуть! – яростно крикнул Энтони. – Когда утром Бриджит впервые рассказала мне эту историю, у меня еще оставались кое-какие сомнения. И я позвонил в Корк, в больницу, доктору Стивену Кенмару. Это патологоанатом, который делал вскрытие. В легких было полно воды, и он заявил на следствии, что Мин утонула.
Энтони помолчал и медленно, подчеркивая каждое слово, чтобы придать дополнительный вес сказанному, закончил: