Гилла? — Оливер вплотную подошел ко мне, нависнув и подавляя своим присутствием.
Упрямо уставилась в ответ. Не отходила, считая это проявлением слабости.
— Скоро мы будем друг другу никем, Ваша Светлость. Так что, наверное, нет смысла злиться на вас из-за действий вашего друга, — мне не хотелось показывать, насколько меня на самом деле достала эта ситуация. — Наверное, можно посочувствовать вашей будущей невесте. Даже такой статус недостаточен для того, чтобы вы не обсуждали свою невесту, — сделала усилие на последнем слове, — со своими друзьями.
Сделав тяжелый вздох, Оливер взял мою руку и прижал к своей груди, обхватив ее своими широкими ладонями.
— Мне было тяжело принять твои слова… Я выпил и сказал больше, чем необходимо. Но такого больше не повторится. Я буду рядом, Гилл никогда не скажет тебе плохого слова, никто не скажет. Будь моей, и тебе не о чем будет беспокоиться.
Я заметила, что Оливер, как всегда, не извинялся. Он ни разу не извинился, если мне не изменяла память.
— Мне не нужна ваша помощь, Ваша Светлость. Я могу позаботиться о себе, — вырвала руку и зашагала прочь.
Маркиз не последовал за мной, видимо, король приказал ему держаться от меня подальше.
Вернувшись в свою комнату вечером, я обнаружила в гостиной письмо, которое принесла Милли. Его передал один из людей Его Величества.
«Моё предложение все ещё в силе. На моих условиях.»
Больше в письме не было ни строчки, даже подписи не было. Почему король был таким твердолобым? Я знала, что мой осколок нужен ему. Я буду ждать, пока он будет готов к компромиссу.
Быстрее бы провести ритуал.
* * *
Ритуал состоится завтра.
Сегодня же нужно было все перепроверить, убедиться в том, что все участники готовы. Меня преследовало чувство дежавю — две недели назад я точно также готовилась к ритуалу. Всего пара недель — а будто целая жизнь прошла.
Выйдя в гостиную в своих покоях, я обнаружила что комната утопала в букетах роз — они были практически везде, на каждой горизонтальной поверхности, включая пол. Милли как раз входила с ещё одним букетом и начала добавлять цветы в вазу, в которой и без того почти не оставалось места.
— Что происходит? — спросила я.
— Это от милорда Оливера Тенбрайк, вашего жениха, миледи. Там ещё столько же в коридоре — весело ответила Милли, ожидая моей реакции.
Я вздохнула и прошла в гардеробную, кое-как лавируя между вазами с цветами, расставленными на полу.
— С цветами была записка?
— Да, её передал человек Его Светлости. — Милли протянула мне маленький конверт, сложенный в несколько раз.
"Надеюсь, цветы тебе понравятся больше родовых украшений Тенбрайк. Не сердись на меня. Без моей поддержки тебе будет очень непросто. Думаю, за эти дни ты смогла оценить всю щедрость моего предложения и выгоду брака со мной, даже без титула герцогини.
Не переживай, я буду относиться к тебе как к герцогине. Я жду твоего “да”.
Твой Оливер"
Почему они все так зациклились на этом титуле герцогини? Меня вполне устраивал мой будущий титул баронессы, да и отсутствие титула, на мой взгляд, не являлось трагедией.
Также меня по прежнему очень раздражало то, что Оливер даже не был способен извиниться за унижение моего статуса и внешности совсем недавно, за то, что говорил что на самом деле я недостаточно для него хороша. Как будто этого просто не было.
— Какой же цирк, — пробормотала я и бросила письмо на тумбочку.
Как бы я ни старалась показать себя сильной женщиной, меня всё равно немного задевало то, что каждый прохожий считал своим долгом напомнить мне о нашей плачевной ситуации. Очевидно, меня уже списали в утиль, несмотря на всю шумиху вокруг моего возвращения из пустоши. Гилл Роу публично прозвал меня «пустышкой», намекая на отсутствие связи с источником, аристократы в доме смотрели свысока, а Оливер считал, что оказывает мне неимоверную услугу, предлагая вассальный титул маркизы Олдрик, не упуская случая подчеркнуть, что никто на такой не женится и что я «даже не так красива, как Доротея». Отец Оливера и вовсе пытался мне угрожать.
Посмотрев в зеркало, я не согласилась с Оливером. Пусть во мне не было броской красоты Доротеи, типаж которой был так популярен в последние годы, но у меня был куда более запоминающийся образ, в основном за счёт моих «овечьих» волос. И в современном мире, на Земле, запоминаться и выделяться было куда важнее.
— Давай не будем делать сегодня пучок. Забери пряди около лица в хвост, добавь ленту и оставь все остальное распущенным.
Моя кожа уже почти полностью восстановилась, и я даже набрала какой-то вес, хотя я, конечно, по-прежнему была слишком худой. Но возвращение из такого состояния — процесс не быстрый. Главное, что во мне было много сил, и я выбирала питание, которое давало мне все необходимые витамины и минералы, все как прописал медик.
Наконец, удовлетворившись своим видом, покинула комнату. Отыскав маму, сразу же спросила, не было ли проблем со вчерашнего дня, на что она ответила, что все в порядке.
Мама не сразу смогла отойти от моих слов после суда, где я частично обвинила ее в том, что случилось с нашей семьей. Она одновременно переживала стадии отрицания и принятия, и в первый день вообще не выходила из комнаты. Не знаю, ощущала ли она ответственность за произошедшее с Алеком, но в последнее время мама была особенно внимательна ко мне, пытаясь, видимо, компенсировать годы безразличия, раз Алека уже не вернуть.
Однако прощение и принятие — долгие процессы. Нам понадобятся годы, чтобы пережить это.
Быстро позавтракав на кухне, как и всегда в последние несколько дней, я отправилась искать главного жреца, чтобы в последний раз обсудить все необходимое и приготовить всех в доме к тому, что произойдет завтра.
По пути в ту часть дома, в которой расположились жрецы, я натолкнулась на Доротею, которая, не сказав мне ни слова, сразу же скрылась в другом направлении. Все эти дни сестра избегала меня, но это меня устраивало. Пусть делает, что хочет. Я сама точно также избегала Оливера, который, видимо, выбрал меня своей новой «жертвой». Интересно, он намекал Доротее, что сделает ее маркизой? На суде было сказано, что он никогда не говорил ей, что женится, но можно же общаться намеками.
Надо отдать должное Оливеру, он был очень настойчивым в желании получить «жертву». Если он так же заваливал вниманием и подарками каждую из своих бывших пассий, неудивительно, что многие не устояли.
Наконец, встретившись с