общины и помощи во всех начинаниях. Естественно, он не мог объяснить им причин, а никто и не решился спросить. Ради восстановления горного источника он также отслужил две литургии, утреннюю и вечернюю.
Столь спешный и неожиданный отъезд на охоту удивил Умару. Воспользовавшись суматохой на конюшне, вызванной сборами епископа, она незаметно пробралась туда и наблюдала, как нервничает отец, как с трудом сдерживает приступ гнева из-за пустячной неловкости конюших. Совсем на него непохоже. Дождавшись, когда отец выедет и двор опустеет, она быстро оседлала маленькую лошадку и двинулась вслед, держась в отдалении. Девушка вскоре поняла, что Аддай Аггей явно торопится — слишком часто и зло настегивает он своего коня. Во время скачки епископ был так погружен в тревожные размышления, что совершенно забыл и об обычной осторожности, и о соколе, который сердился из-за долгого нахождения во тьме. Птица стала дергаться и тянуть цепочку, издавая резкие, приглушенные колпачком крики.
Умара увидела, что отец наконец придержал коня и отпустил птицу, позволив ей лететь на поиски добычи, — вдали как раз показалась стайка дроздов. Хищник так набросился на пичуг, что перья полетели во все стороны; убил добрый десяток и клевал добычу, пока хозяин в нетерпении не призвал его к себе. Когда сокол вернулся на руку хозяина, охота Аддая Аггея подошла к концу.
С сильно бьющимся сердцем девушка дожидалась момента, когда епископ повернет назад и увидит ее. Однако он поскакал дальше, так и не оглянувшись, и неожиданно свернул с дороги прямо в дикую каменистую пустыню.
Когда впереди показалось ущелье, а отец заставил коня идти шагом, Умара тоже замедлила ход и стала пробираться по самому краю, держась в тени. Скоро она поняла, что конец пути близок; спрыгнула с коня, привязала его под высокой скалой и побежала вслед за епископом. Она видела, как ее отец остановился и спешился. И только подобравшись поближе, разглядела грубо выстроенный дом, из которого навстречу отцу вышел какой-то человек. Умара узнала в нем доверенного дьякона, который часто приходил к ним домой. Прижимаясь к камням и прячась за разросшейся колючкой, она подошла совсем близко, пользуясь тем, что на ней было невзрачное серое платье. Сквозь путаницу сухих веток она видела все, а из-за того, что дьякон вопил в голос, его причитания слышались не менее отчетливо:
— Мой господин, дела идут все хуже! Манихеи больше не присылают нам нить, а вода почти иссякла! Источник лишь ненадолго просыпается утром и вечером, причем в разное время, приходится караулить! А днем он вовсе пересыхает! Это ужасно! Та ткань, что мы замочили в баках, покрылась сухой коркой и уже ни на что не годна!
— И сколько шелка у нас на складе? — поинтересовался епископ.
— На две недели! Даже если нам вовремя доставят нить, без воды мы бессильны. Производство встало, мой господин!
Умара впервые видела на отцовском лице такое отчаяние.
Дьякон продолжал жаловаться:
— С тех пор как источник стал пересыхать, монахи сидят без дела. Они считают это божественной карой. Самые юные беспрестанно плачут. Просто не знаю, чем их утешить! Как хорошо, что вы сегодня приехали!
— И что я им скажу? Я не властен над источником! — в сердцах повысил голос и Аддай Аггей.
— Помимо прочего, овощи на огороде тоже начали сохнуть, листья у них — как солома, а куры мрут одна за другой… Если так пойдет, придется вывезти отсюда всех работников и расселить их при епископской церкви…
— Пойдем, взглянем, — печально сказал Аддай Аггей.
Скрючившись в три погибели, Умара кралась следом по извилистой тропе, идущей под уклон, на дно ущелья. Вокруг никого не видно, и пока что незамеченной оставаться было легко, но она еще не решила, куда спрячется, когда отец и дьякон пойдут обратно. Впрочем, они двинулись дальше, и девушка не удержалась от соблазна пройти за ними еще немного.
Умара видела, как отец склонился над местом, откуда прежде, очевидно, била вода, — небольшая сырая пещерка, и только.
— Мой господин, еще вчера, клянусь вам, вытекала тонкая струйка… — горестно протянул дьякон.
— Боюсь, у нас нет выбора. Я поспешу в Дуньхуан и найду там шамана, умеющего вызывать к жизни источники вод! — решительно заявил епископ, оборачиваясь к дьякону. Умаре показалось, что отец постарел на добрый десяток лет.
— Мой господин, не думаю, что шаман сможет вызвать хоть что-то… ну разве что дождь или снег… — смущенно пробормотал дьякон.
— Если сомневаешься в действенности магии шаманов, что предложишь взамен? На что еще мне рассчитывать?
— Но магия осуждена нашим учением как сатанинская ересь, не так ли? — заметно растерялся несчастный дьякон.
— Мой дорогой, настало время «добывать огонь из того дерева, какое есть под рукой». Если производство шелка прекратится, я не поручусь за будущее нашей церкви и за планы продвижения в Китай!
Епископ Аддай Аггей славился щепетильностью в вопросах веры и богословия, он мог долго и детально разбирать и разъяснять самые сложные вопросы единства Бога, материнства Девы Марии и прочих тонкостей учения. Странно было слышать от него, что он искренне полагает: шаман-язычник может решить проблемы, перед которыми бессильна церковь!
Умара была не менее дьякона поражена словами отца. Но она обратила внимание, как дрожали его руки, и, если вспомнить, как волновался он, собираясь в путь, как торопился в это уединенное место… Ей стало по-настоящему страшно при одном взгляде на его низко склоненную голову.
Сокол, с которого сняли колпачок, сидел на руке епископа и в этот момент встрепенулся. Так же молча Аддай Аггей поднял голову и занялся птицей.
Прячась за камнями, Умара поспешила прочь. Донесшиеся до нее слова дьякона не позволяли мешкать:
— Мой господин, вы не могли бы повидать монахов, прежде чем отправитесь в обратный путь? Это успокоит их, хоть немного поднимет дух!
— У меня совсем нет времени, я немедленно… — остального она уже не слышала, со всех ног мчась к укромному месту за кустами колючки.
Вскоре епископ поднялся следом и вскочил на коня.
Помня, в какой стороне лежит Дуньхуан, девушка поскакала напрямик по ровной пустоши. По дороге домой она переживала о тяжком испытании, обрушившемся на отца, но потом задумалась и о другом. Епископ занимается производством шелка посреди пустыни! Это казалось невероятным! Умара прекрасно знала ценность шелковой ткани, но не понимала, зачем отцу понадобилось впутывать себя в столь опасное дело. Сделанное сегодня открытие намекало на присутствие других тайн, и Умара испытала легкий укол совести из-за своего намерения в них проникнуть.
Уставший конь Умары спешил вернуться на конюшню, но она заставила его свернуть с дороги. Въезд