Читать интересную книгу Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи

Высокие стебли тростника стегали его по лицу, однако Флорис не чувствовал боли. Каждую секунду он ожидал услышать крик Батистины, пожираемой аллигатором.

— Беспечная… безмозглая… безответственная!

Эти слова обжигали губы Флориса. Он задыхался от стремительного бега. Сердце его неистово билось. О! Сейчас он вложит этой безмозглой девчонке хорошую порцию мозгов. А может, она решила потихоньку исчезнуть? Флорис вдруг вновь припомнил все свои старые обиды. Только что пережитый им страх породил множество несправедливых упреков. Выскочив на берег, он увидел покрытый зеленой травкой пригорок, круглый, словно пушечное ядро. Он уже открыл рот, чтобы позвать Батистину, но внезапно замер: крик застыл у него в горле. Постояв немного, он улыбнулся, растроганный, смущенный, зачарованный.

Батистина плескалась в прозрачной воде. Совершенно обнаженная, она стояла к нему спиной. Флорис не мог оторвать взгляд от восхитительного изгиба ее бедер. По сверкающей, словно перламутр, коже алмазными капельками стекала вода. За время страшной болезни Флорис забыл, как Батистина была хороша, тонка и изящно сложена.

В небе пролетала стая бекасов. Развернувшись к берегу, Батистина подняла голову. Заметив Флориса, она вскрикнула и мгновенно погрузилась в воду по самую шею.

— О! Так ты давно стоишь здесь! — упрекнула его Батистина.

— Да, а с твоей стороны весьма неосторожно уходить купаться одной, если… если…

Флорис уже и сам не знал, что он хотел сказать. Он сошел на берег и приблизился к воде. На плоском камне лежала одежда Батистины.

— Уходи, дай мне одеться… я тебя догоню!

Флорис покачал головой.

— Нет… сначала ты верни мне то, что принадлежит мне!

Услышав такое заявление, Батистина широко раскрыла глаза: она сделала вид, что ничего не поняла. Ей удалось подавить нервную усмешку. Флорис быстро скинул кафтан и штаны. Батистина отвернулась и побежала, желая поскорей достичь глубины. Флорис бросил свою одежду рядом с платьем Батистины. Устремившись к воде, он с размаху погрузился в нее; этот юный широкоплечий мужчина пылал неистовой страстью: жизненная сила била в нем ключом.

Несколько могучих взмахов руками — и он настиг Батистину. Она рванулась вперед: дно ушло у нее из под ног. Флорис подхватил ее. Он ощутил прикосновение ее нежной холодной кожи к своей. Все его обиды мгновенно улетучились. Словно водоросль, она извивалась в его объятиях, но он крепко держал ее. Руки его задержались на гибкой талии. Оттолкнув его своим шелковистым бедром, она тихо вскрикнула:

— Флорис, нет, Флорис!

Он улыбнулся. Пальцы его подцепили тонкую цепочку.

— Отпусти меня, Флорис… отпусти! — возбужденно смеясь, запротестовала Батистина.

Вместо ответа он потянул цепочку на себя.

— Маленькая воровка… — бормотал он, — так, значит, ты явилась ночью за этим медальоном… могу я узнать почему?

На лукавом личике Батистины мелькнула хитрая улыбка.

— Потому что мне очень захотелось, Флорис…

На это ему было нечего ответить. Все просто и ясно, никаких сложностей. Действительно, как это он сам не догадался. Ему следовало лишь чуть-чуть подумать. Ей захотелось, и она взяла медальон. В этом была вся Батистина. Шумно фыркнув, подобно тюленю, он с головой ушел под воду. Батистина больше не пыталась вырываться. Флорис сжимал в руке цепочку с железным медальоном — талисманом королевы Гузрати, старой повелительницы цыган. Сидя в воде, он принялся пускать пузыри; прижавшись щекой к юной упругой груди Батистины, он ощутил приятную свежесть ее золотистой кожи. Он чувствовал, как от прикосновения его губ ее розовые соски становятся твердыми. Флорис вынырнул, чтобы набрать побольше воздуху. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга. Флорис вновь сжал Батистину в объятиях.

— Как это я мог забыть, что мадам делает только то, что ей хочется! — шутливо сокрушался он.

Разведя ноги, он сильными бедрами охватил талию Батистины: она вздрогнула от его прикосновения. Внезапно она заплескалась, уподобившись очаровательной юной рыбке; изящный взмах руками — и ей удалось высвободиться и ускользнуть от него.

— Да, ты прав, — заявила Батистина, стараясь придать своему лицу равнодушное выражение, — а теперь мне хочется поплавать!

Она перевернулась и, счастливая и запыхавшаяся, заскользила по водной глади. Однако она успела заметить, как в зеленых глазах Флориса засверкали молнии. Он снова нагнал ее и бесцеремонно схватил за короткие волосы.

— Ну, и куда ты теперь направляешься, моя дикарка?

Ей страстно хотелось прижаться к его загорелой груди, вонзить свои ноготки в его мускулистое плечо, впиться своими остренькими, как у юной волчицы, зубками ему в шею, в ту самую впадинку, где пульсирует сонная артерия. Они смотрели друг на друга — двое прекрасных юных влюбленных, не умеющих поведать друг другу о своей любви.

— Иди сюда… я повешу тебе на шею талисман! — хмуро протянул Флорис.

— О! Так ты мне его отдаешь? — с усмешкой спросила Батистина.

— Да… раз тебе хочется иметь его. Он твой… но это я сам, добровольно, дарю его тебе! — уточнил Флорис.

Его длинные загорелые пальцы обвили цепочку вокруг хорошенькой белой шейки Батистины. Задержавшись на затылке, они принялись ласкать ее короткие волосы. Губами Флорис слегка ущипнул ее за ухо. Руки его снова завладели ее округлыми грудями. Острое, почти болезненное наслаждение охватило Батистину. Она знала, что создана только для этого мужчины. Он запрокинул ей голову. Она решила бороться; она не могла позволить себе, чтобы все случилось так быстро. В памяти Батистины всплыли последние слова Тонтон: «Выше нос, принцесса!» О нет, так просто она не уступит этому красавчику Флорису. Этот гордец должен быть целиком в ее власти… Она любила его, о, как она его любила! Бедра ее трепетали… Руки Флориса ласкали ее ягодицы, затем перешли к более интимным ласкам. Легким прикосновением языка Флорис слизывал капельки воды, сбегавшие по лицу Батистины. Его губы приблизились к ее губам. Еще минута — и она пропала: он потащит ее на берег, возьмет как принадлежащую ему добычу, а потом уйдет — когда пожелает, с тем же надменным и горделивым видом, с каким уходил сегодня утром. Да, а, собственно говоря, куда же он ходил? Батистина инстинктивно почувствовала, что ей не стоит его об этом расспрашивать; однако и позволять большего тоже не следует. Прикоснувшись к талисману и убелившись, что он прочно висит у нее на шее, она решительно высвободилась из мужских объятий.

— О! Благодарю, Флорис… я так рада, что ты подарил мне этот медальон: ведь он приносит счастье… я тронута!

Она была сама чистота и достоинство. Флорис сжал кулаки. А Батистина уже бежала к берегу, легкая и сверкающая, словно эльф. Он страстно желал догнать ее и повалить на мокрый песок. Но вместо этого он лишь проворчал:

— Ах ты, чертенок, как же тебе нравится водить меня за нос!

И он восхищенно улыбнулся. Флорис был слишком сильным, чтобы восторгаться слабостью. Ему нравились люди упорные, с характером, а упорства Батистине было не занимать. Он смотрел, как она, схватив юбку и кофту, быстро натянула их на себя. Послав ему воздушный поцелуй, она углубилась в заросли тростника и поспешила к хижине.

Флорис пробыл некоторое время в холодной воде, остужая свое разгоряченное тело, а затем направился той же дорогой, что и Батистина.

Трое женщин готовили ужин. Флорис рассказал своим товарищам о том, что слышал в поселке.

— Ах ты, черт, как же так: отдать Луизиану испанцам! Ну и везет же нам: стоило удрать от красных воротников, как ту же попадаешь к красным плащам! — с горечью воскликнул Вальмир.

Луи успокоила его, а затем увела спать под сень великолепных пальм. Флорис тоже хотел бы уединиться с Батистиной, но девушка решительно расстелила свое одеяло рядом с Босси. Жорж-Альбер и Маринетта отправились ночевать в гостиницу, пообещав вернуться утром и принести еды.

Эта ночь оказалась для Жоржа-Альбера гораздо более счастливой, чем для его хозяина: ему, наконец, удалось победить последние колебания своей возлюбленной.

Солнце садилось. Встревоженная Маринетта держала Жоржа-Альбера за лапку. Будучи тонким психологом, он сразу это почувствовал и, заметив стоящее поодаль раскидистое дерево, следуя примеру змея-искусителя, предложил Маринетте забраться на него и полюбоваться прекрасным видом на Батон Руж. В этот вечер хорошенькая мартышка вниз не спустилась. На толстой ветке среди густой листвы она потеряла свою добродетель. Проснувшись рано утром, она поняла, что по-прежнему пребывает в полном восторге от Жоржа-Альбера.

Пробудившийся же зверек гордо выпячивал грудь: у него был вид самца, достойно исполнившего свой долг. Внезапно до него донеслись возгласы и крики. Вверх по Миссисипи поднимались габары. Жорж-Альбер старательно протер глаза. Это плыли испанцы.