Читать интересную книгу Нерушимые истины - Реджинальд Рей

Бодхичитта и её культивирование лежат в самом сердце махаяны. Чагдуд Тулку комментирует:

«Бодхичитта лежит в основе всего, что мы делаем, подобно корню лекарственного дерева, чьи ветви, листья и цветы — все производят укрепляющее жизнь лекарство. Качество и чистота нашей практики зависят от её проникновения в каждый метод, который мы используем. С ней все происходит уверенно. Без неё ничего не будет работать»{Чагдуд Тулку. «Gates to Buddhist Practice». С. 109.}.

Относительная бодхичитта

Бодхичитта обычно подразделяется на два аспекта, относительный и окончательный. Оба они появляются спонтанно и неожиданно в ходе практики хинаяны и сигнализируют о том, что пришло время двигаться вперёд. Относительная бодхичитта — это смягчение и нежность, которые начинают развиваться. Она ведёт сначала к большему пониманию страдания других, а затем к возникновению сочувствия, доброты и сострадания. Как говорит Калу Ринпоче: «Приобретая знание о страдании всех чувствующих существ, мы начинаем чувствовать подлинную любовь и сострадание к ним»{Калу Ринпоче. «Luminous Mind». С. 127.}.

«Внутреннее отношение сострадания начинается… когда мы узнаем о страдании тех, кто находится рядом и дорог нам. Затем это постепенно простирается до вселенской любви. Бодхисатва, который практикует таким образом, постепенно устраняет любое лелеющее себя отношение и культивирует состояние сознания, по–настоящему ориентированное на других. Это — относительная бодхичитта»{Там же. С. 137.}.

Относительная бодхичитта — не только симпатия по отношению к другим и такие чувства, как заботливость и сочувствие; кроме этого, как мы увидим в следующей главе, она включает в себя и ряд методов. Дзигар Конгтрул Ринпоче объясняет: «Относительная бодхичитта как практика включает мысли и эмоции — положительные мысли и положительные эмоции. Они имеют природу пробуждённого сердца [изначальной сущности будды]. Можно сказать, что относительная бодхичитта — это необходимая практика буддизма махаяны»{Беседы. Центр Шамбхала, Боулдер. Колорадо, 2 февраля 1995.}. Благодаря этой практике человек создаёт альтруистические мысли и эмоции; это ведёт к развитию сострадательного отношения к другим и это обеспечивает основание для того, чтобы действия человека были направлены на служение и пользу другим.

Окончательная бодхичитта

Проведя определённую очистку и приведя в порядок сознание при помощи практики хинаяны, мы, как уже говорилось, начинаем чувствовать это самое достижение как бремя, которое нужно скинуть. Это ощущение — выражение окончательной бодхичитты. Оно появляется в пределах нашего состояния сознания как жажда большей открытости и наготы на духовном пути.

Сама окончательная бодхичитта имеет два измерения, или уровня. Первый — признание иллюзорной природы вещей. То, что мы привнесли и закрепили в нашем сознании, не представляет объект сам по себе, а представляет скорее просто наше восприятие его. Человек постепенно приобретает все возрастающее понимание того, что то, что мы думаем о действительности, — не более, чем просто идея. Безусловно, болезненным признанием является тот факт, что то, что мы представляем себе обо всем — наши идеи о нас самих, нашем мире, даже нашем пути хинаяны, — не более, чем изобретённые нами самими версии. И наши концептуальные версии объектов не имеют никакой фактической реальности, они подобны мечте, миражу или эху. Они — факсимиле, но не реальная вещь.

Но если наши концепции вещей — не более, чем наши собственные придуманные версии, то что же это говорит о действительности? Существует ли такая вещь, как действительность, вообще? Окончательная бодхичитта может показать иллюзорный или «пустой» характер нашей версии мира, но это не подразумевает того, что вообще ничего не существует. Фактически, на более глубоком уровне окончательная бодхичитта — это понимание действительности, которая является настолько интенсивной, настолько безграничной и настолько непостижимой, что наиболее верный способ говорить об этом состоит в том, чтобы не говорить ничего вообще. Таким образом, в тибетском буддизме человек говорит о «пустоте» окончательной действительности, которая не подразумевает, что это — полная пустота, а скорее что это находится вне нашей способности говорить или думать об этом. Но благодаря духовному пути мы можем почти прикоснуться или попробовать это на вкус, хотя такой «опыт» не происходит в пределах структуры эго.

ОТСУТСТВИЕ ЭГО В МАХАЯНЕ

Эго, «я», или atman, как понимается на уровне хинаяны, — это то, что мы думаем о нас самих, и наши концепции в целом о том, кто мы есть. Например, мои мысли обо мне самом как определённом типе человека — часть того, что буддизм понимает под эго. «Я такой‑то и такой‑то; я хорош в этом; я не хорош в том; я вписываюсь в мир здесь и не вписываюсь там». Это все примеры эго, как оно определяется в хинаяне.

В махаяне, однако, эго включает в себя также закреплённые, замороженные версии «я» других вещей. Например, мои идеи о том, кто моя жена и кто мои дети, соображения о других людях, которых я делю на друзей и врагов, — это также аспекты эго. Кроме того, у меня есть концепции фактически обо всем, с чем я сталкиваюсь в своём мире. Все это является частью того, что обозначается «я» или эго. Тем самым «эго» в смысле махаяны относится к любой закреплённой, умозрительной «сущности», которую я сам могу приписывать чему‑либо.

Далее, в махаяне эго на более тонком уровне включает в себя даже способ, которым я воспринимаю объекты с помощью своих физических чувств. Например, когда я вижу, слышу, обоняю, ощущаю или прикасаюсь к чему‑либо, я создаю тонкие концепции восприятия. Когда я смотрю на какое‑то лицо, то прежде, чем я сформулирую концепцию «друг» или «враг», я должен обратиться к своему собственному восприятию, в котором уже есть опыт дружественных отношений или недружественных отношений. Я вижу лицо, а в пределах того самого восприятия есть опыт, благодаря которому я знаю, что этот или тот человек мне незнаком. Когда я слышу песню птицы за окном, звук мне знаком — я знаю, что такие звуки издаёт птица. В понятие эго в махаяне включены даже такие тонкие уровни восприятия.

Может быть, и имеет смысл называть мои более или менее косные мысли о себе самом «эго», но почему нужно называть мой опыт о том, что находится вне меня, — других людей, вещи, восприятие — тем же самым термином? Причина кроется в том, что то, что я думаю о других, как я воспринимаю других, является, фактически, ещё одним аспектом меня самого. Как же это может быть? Когда я смотрю на свою жену, я вижу именно свою концепцию моей жены. Когда я смотрю на дерево, я прихожу в соприкосновение именно с моей идеей относительно дерева, которая основана на всем том опыте, который у меня был с деревьями за всю мою жизнь. Значит ли это, что вне моей концепции не существует такого объекта, как моя жена, как дерево? Нет, конечно, нет. Но это означает, что, пока я действую с централизованной точки зрения эго, пока я путешествую по сансаре, я вижу не реального человека или реальное дерево, а только созданные мною их версии.

Отсутствие эго во мне самом (Egolessness)

Чтобы понять различные измерения «эго», тибетский буддизм в традиции махаяны говорит о «двойном отсутствии эго» и соответствующих «двух завесах» нашего невежества. Первая — это «завеса противоречивых эмоций», которая должна быть устранена, и тогда это приведёт к первому виду отсутствия эго, отсутствию эго во мне самом. Вторая — «завеса познаваемого», удаление которой даёт отсутствие эго явлений, или дхарм. Путь хинаяны направлен на удаление завесы противоречивых эмоций, что приводит к реализации отсутствия эго в самом человеке. Это — признание того, что «я» или «эго», которое я воображал всю свою жизнь, которое я старался защищать, увеличивать и увековечивать, фактически не существует. Как говорит Калу Ринпоче: «Это собственный опыт субъекта о несуществовании себя: сам или «я» не имеет никакого внутреннего существования»{Там же.}. Это «я» приводится в движение и поддерживается тремя противоречивыми эмоциями, или «ядами» (visha): страстью, агрессией и заблуждением. Через страсть мы пытаемся привлечь в свой мир те объекты и понятия, которые подтверждают наше представление о том, кем мы являемся. Подобным образом через агрессию мы пробуем вытолкнуть и уничтожить те объекты и понятия, которые ставят под вопрос наше эго. Аналогично мы поддерживаем наше эго через невежество и заблуждение, избегая или игнорируя те объекты и понятия в окружающей среде, которые не подтверждают нас непосредственно или угрожают нам. Благодаря практике хинаяны цикл страсти, агрессии и заблуждения замедляется, и мы начинаем вглядываться в промежутки в нашем собственном состоянии сознания и понимать, что мы не существуем как прочное и бесконечное целое. Таким образом, завеса противоречивых эмоций начинает разваливаться.