— Я буду поблизости. Только позови.
Развернувшись, он зашагал назад к берегу и жестом велел своим людям заняться делом.
— А ну-ка, живее, у нас тут работы на целый день.
Малкольм с ненавистью посмотрел ему вслед, а затем перевел взгляд на Ленору. Та глядела на Эштона, но, заметив, что Малкольм перехватил ее взгляд, быстро повернулась и побежала к дому, стараясь сдержать рвущуюся наружу радость. Если бы не Малкольм, она пустилась бы в пляс, прямо здесь, босиком. И, только закрыв за собой дверь, Ленора позволила себе улыбнуться и хлопнуть в ладоши.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Команда с «Русалки» принялась очищать берег от мусора. Затем матросы вбили в песок колышки, установили столбы, соорудили на высоте восемнадцати дюймов от земли платформу. Над ней они натянули навес. Посреди берега вырос огромный гриб, он продолжал увеличиваться и увеличиваться, и наконец взору Малкольма открылась палатка, достаточно просторная для шейха с целым гаремом. Такая ассоциация была вполне уместна, ибо Эштон получил свое будущее жилище от человека, который когда-то торговал с бедуинами и подарил ему палатку в благодарность за помощь в одном деле. Эштон долго не знал, куда бы ее пристроить. А теперь она пригодилась и даже оказалась даром судьбы, ибо это роскошное зрелище было как соль на раны врагов.
Малкольм наблюдал за строительством с нижней веранды, и на сей раз не Роберт, а он сам то и дело прикладывался к виски. Когда к нему на веранде присоединились Ленора и ее отец, он искоса посмотрел на них, как бы провоцируя на замечание, которое сорвало бы клапан с его едва сдерживаемых эмоций. Но они благоразумно промолчали.
Чем дальше, тем больше берег обживался. К первой группе присоединились другие члены команды. С корабля и из города доставлялись все новые вещи. Появилась красивая мебель, персидские ковры, зеркала, личные вещи Эштона. И даже ванна! Когда ее выгружали из фургона, Ленора едва удержалась от смеха, а Малкольм еще больше помрачнел. Казалось, у него сейчас дым из ушей пойдет от злобы.
Неподалеку установили палатку поменьше для Хикори и лошадей. Он появился ближе к полудню с двумя фургонами. В одном был изрядный запас сена, в другом — доски для загона. Проходя мимо дома, Хикори растянул рот до ушей в улыбке. Малкольм издали разглядел обнажившиеся белоснежные зубы и буквально задохнулся от переполнявшего его возмущения.
— Нельзя здесь держать этого грязного ниггера, прошипел он. — Он нас до нитки обчистит.
Изумрудные глаза посмотрели на него с откровенным презрением, а губы изогнулись в мягкой улыбке:
— Хикори — честнейший человек, Малкольм. Вам нечего его опасаться.
Малкольм кисло отмахнулся.
— Да, он вроде тех, кого Уингейт нанял в свою команду. Одна шайка. Страшно подумать, что они могут сотворить. Шериф Коти должен предпринять что-то, пока здесь эта банда, — он кивнул в сторону «Русалки», затем перевел взгляд на палатку, — и этот болван Уингейт.
Ленора легко могла представить, какую за ней устроят слежку, пока Эштон неподалеку. Если бы это не было так грустно, пожалуй, это было бы смешно.
— Надеюсь, вы не будете чрезмерно утруждать себя, Малкольм?
— Помилуйте, мадам, о чем вы говорите? — Он словно бы не заметил сарказма. — Вы слишком дороги мне, чтобы подвергать вас малейшему риску. — Он подумал, как свежо и элегантно выглядит Ленора в этом своем кремовом платье с кружевной оборкой, и особо отметил алый румянец на щеках. Можно было бы объяснить столь тщательный туалет близостью того, другого мужчины, только ведь она всегда отличалась безупречным вкусом в подборе нарядов, точно зная, что ей идет. Правда, румянами она до появления этого типа не пользовалась.
— Похоже, вы оправились, мадам, — заметил Малкольм.
Ленора испытала сильное искушение ответить, что ей было бы куда хуже, если бы Эштон не пришел ей на помощь в то утро. Но вместо этого она благонравно улыбнулась в знак согласия.
— Да, сегодня мне куда лучше, чем было в последнее время, благодарю вас, Малкольм.
В глазах Малкольма вспыхнула искра ярости, он даже не успел прикрыть веки, чтобы было не так заметно. Сомертон, зажав в руке бинокль, указал зятю на матросов с «Русалки».
— Кажется, Уингейт устраивается тут надолго.
Ленора облокотилась о перила. Было видно, как, следуя указаниям Эштона, его люди высаживают вокруг палатки кустарник. Дубовые бочонки использовались для растений побольше, а по всему периметру вырастали низкие кустики, издали похожие на жасмин в цвету. Все вокруг зазеленело, и вскоре посреди этой зелени был врыт железный стол, расставлены стулья. Сцена была готова.
Истекая потом, матросы скинули рубашки, туфли, закатали брюки. Эштон, который оставался в желтых бриджах, шляпе, высоких ботинках и расстегнутой до пояса рубахе с широкими рукавами, выглядел принцем среди нищих. Все время отдавая указания и отвечая своим людям на вопросы, он ни на минуту не присел. К закату он со своей командой построил жилище, от которого, наверное, никто бы не отказался. Стало ясно, что Эштон собирается оставаться здесь столько, сколько понадобится.
Унылый вечер вполне отвечал настроению Малкольма. Ленора заметила это сразу же, как вошла в гостиную. Муж дулся, как капризный ребенок, и прикладывался к виски не реже тестя. Он то и дело выходил на веранду, поглядывая в сторону городка, который построил себе Эштон. Он угадывался в темноте по мерцающим огонькам. Впрочем, виски начало оказывать свое воздействие, настроение у него постепенно поднялось. В конце концов Малкольм нарушил настороженную тишину язвительным замечанием:
— По крайней мере, этот проходимец будет сегодня ужинать в своих роскошных покоях в одиночку.
Роберт был еще достаточно трезв, чтобы оценить эти наблюдения, и в свою очередь добавил:
— А если с океана подует сильнее, может, все это сооружение свалится ему на голову.
И Малкольм с Робертом принялись строить предположения, какие еще несчастья могут свалиться на голову нового соседа. Леноре этот зловещий юмор совершенно не нравился, и она старалась пропускать их шуточки мимо ушей. Но это было нелегко, даже когда они вышли на веранду.
— Смотри! — донесся из-за открытых дверей оглушительный голос Роберта. — Что там стряслось у этих мореходов? Отбой ли бьют иль к новому готовятся сраженью?
Шекспира эта декламация напоминала мало, но в то же время и совершенно пустой болтовней не была, так что движимая любопытством Лирин взяла бокал с шерри и вышла на крыльцо, откуда было все хорошо видно. Выбрав место подальше от мужчин, она облокотилась о перила и посмотрела в сторону океана.