– Что не так? Я хочу сказать, если тебя что-то беспокоит, я… – Что я? Он здесь такой же пленник, как она. Он не смог бы сделать ничего.
– Тоби! – прошептала она, сделавшись вдруг так непохожей на знакомую Мег Коптильщицу. – Он говорит, он любит меня!
– Надеюсь, ты ему не веришь?
– Ни один мужчина еще не говорил мне этого!
Ох, проклятие! Он облокотился на стол и уронил голову на руки так, чтобы смотреть не на нее, а в стол.
– Мег, – прошептал он, обращаясь к своим бицепсам, – Мег, дорогая! Я могу заработать кучу денег в Англии. Я сберегу их все. Через несколько лет – прежде, чем мне вышибут все мозги, – я вернусь в Шотландию, арендую несколько акров земли, куплю лошадь и плуг. Потом найду себе девушку, и женюсь на ней, и сделаю ее счастливой, очень счастливой. У меня никогда не было семьи. Я хочу любить: жену, детей. Я буду лучшим мужем и отцом, какие только бывают. Я сильный. Я могу работать за троих, я не пропаду. И я не буду ничьим человеком, только своей жены, и буду всегда верен ей. Но сегодня я не могу просить ни одну девушку поверить в эту мечту.
– Сколько лет? Пять?
Он поднял взгляд. Почему ее глаза так сияют? Неужели она хочет, чтобы он говорил о любви? Он ведь не знает даже, что такое дружба, не говоря уж о любви.
– Не меньше, – ответил он. – Возможно, десять. Прости – я не мастер изящно говорить.
– Что ты хочешь этим сказать, Тоби Стрейнджерсон?
– Я хочу сказать, что он мошенник со змеиным языком. Он вырос при дворе, а ты ведь знаешь, какие там у них нравы! Ты сама говорила мне, что он двуличный. Он тебя запутает. Он попробует… Я хочу сказать, он уговорит тебя… Ты ведь не все про него знаешь!
Она тряхнула головой, отчего косы ее взметнулись, словно кнуты.
– Нет, знаю! Я знаю, что он джентльмен, – это больше, чем я знаю о тебе. Он обходителен, образован…
– О, правда? – перебил он ее. – А я просто здоровый увалень, который оказывается очень кстати, если тебя надо спасать от мужчин, которые слишком горячатся оттого, что ты дразнишь их, но который не богат и не умеет вести сладкие речи и одевать тебя в богатые платья?
Мег молча смотрела на него.
– Мне не надо было говорить этого, – пробормотал он.
Она встала.
– Нет, не надо было.
– Но ты же знаешь, чем это все кончится, Мег! Он получит от тебя все, что хочет, а потом выбросит тебя, потому что ты недостаточно хороша для него. Это все, чего он хочет, – только… ну, ты сама знаешь что.
– О! Ты просто грубый мужлан, Тоби Стрейнджерсон. Безмозглый мужлан! – Она почти кричала.
– Не приноси в глен новых ублюдков, Мег!
– Что? Как ты смеешь говорить мне такие вещи?
– Я не хотел…
– Нет, хотел! Ты назвал меня падшей женщиной!
– Нет, не называл! – Он тоже кричал во всю мочь. Его, наверное, слышно аж в Филлане. – Любая женщина может стать падшей, если… то есть только может… ну, если мужчина кружит ей голову своими словами и уговаривает… О демоны! Я обещал твоему отцу, что пригляжу за тобой!
– И поэтому упражняешься в стрельбе из мушкетов, да? И целыми днями рубишься на мечах? От тебя разит конюшней!
– Ты плачешь!
– Нет, не плачу! – Она резко повернулась и вышла.
Со всех сторон на него смотрели, ухмыляясь.
Он принялся за еду, не замечая, что ест.
Он нашел Хэмиша, сидевшего в одиночестве в углу, – тот ел и читал одновременно. Он присел к нему на скамью.
– Я хочу написать письмо!
Хэмиш удивленно посмотрел на него:
– Я не ослышался?..
– Можешь достать мне лист бумаги и перо?
– Украсть бумагу? – с сомнением в голосе произнес Хэмиш. – Бумага денежек стоит!
– И воск. И еще чернила.
Хэмиш послушно отправился в библиотеку и вернулся с листом бумаги и письменными принадлежностями. Тоби отказался от очередного урока фехтования и потратил всю вторую половину дня, сражаясь с бумагой и пером. Под конец он получил пять клякс, шесть подчищенных мест и три предложения:
«Мне жаль что я вел себя как мужлан.
Я просто боялся что тебя обидят и надеюсь ты меня простишь.
Твой верный друг, Тобиас Стрейнджерсон».
Он запечатал письмо воском и отдал пажу, чтобы тот доставил его по назначению. Потом бегом бросился в гимнастический зал и остаток дня швырял Нила Большого, как мешок овса.
На следующий день светило солнце, но никто не гнал его к заливу. Вместо этого они упражнялись в стрельбе из лука. Через час он сажал стрелы в яблочко с двух сотен шагов из стофунтового лука. К вечеру он узнал, что у него верный глаз в стрельбе из огнестрельного оружия, хотя понимал, что успехом своим в большой степени обязан грубой физической силе – эти тяжеленные ружья отдачей могли бы свалить с ног любого мула.
Ответа от Мег не было – ни в этот день, ни на следующий.
Он так и не знал, получила ли она его письмо.
7
Было утро следующего дня. Тоби только что отзанимался борьбой, поэтому был одет в штаны. Теперь он добавил маску и пластрон, чтобы схватиться на коротких мечах с Гэвином Угрюмым – тот заработал свое прозвище благодаря неизменной мягкой улыбке. Ему было не меньше пятидесяти лет, но он все еще прыгал как кузнечик и владел клинком лучше любого в Шотландии. Они как раз собирались сойтись во второй раз…
– Перерыв! – объявил Гэвин.
Тоби стянул маску, обернулся и увидел Рори, одетого, как подобает одеваться жителям Горной Шотландии. Все на нем сверкало: от серебряного значка на шапке до блестящих башмаков и торчащего из чулка черного кинжала, означавшего, что другого оружия у него с собой нет.
– Милорд… – пробормотал Гэвин и почтительно удалился.
Рори прошел к окну.
– Я в восхищении, право, в восхищении! Ты достойный противник старине Гэвину!
Это замечание было столь приятно, что Тоби пришлось стиснуть зубы, чтобы не расплыться в улыбке. Он расшнуровал пластрон и с блаженным вздохом снял его – пластрон сидел на нем так плотно, что он с трудом в нем дышал.
– Я не могу достать его. Я пытался взять его измором.
Рори недоверчиво усмехнулся:
– И все? Даже мне не удавалось проделать это со стариной Гэвином! Ладно. У меня новости.
– Хорошие или плохие?
«Удалось ли вам уже соблазнить Мег?»
– Хорошие. Но прежде… ты еще не передумал? Если не копейщик, то как насчет сержанта? Малькольм говорит, он готов застрелить любых шестерых своих, только бы заполучить тебя.
Тоби покачал головой. Он ожидал чего-то вроде этого.
«Вы еще не разбили ее сердце?»
Они стали у окна, подальше от посторонних ушей. В серебристых глазах горел знакомый дьявольский огонек, и Тоби напрягся в ожидании подвоха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});