— Хорошо, — согласился Раш. Конечно, то была лишь видимость, будто он и в самом деле может выбирать. Про себя карманник решил, что потом, когда дело будет сделано, он найдет способ позаботиться о собственной шкуре, если вдруг Торхейму захочется вслед за жертвой отправить и палача.
Конунг довольно улыбнулся, кажется, впервые за все время, что Раш провел в зале.
— Я не могу оставить тебя во дворце, поэтому остановись в какой-нибудь харчевне. И не вздумай бежать, — предупредил он, — иначе станешь короче на голову прежде, чем доберешься до городских ворот.
Карманник и не помышлял о побеге. Сотня золотом, которую посулил Торхейм, держала его крепче цепи.
— Не сбегу.
— С рассветом жду тебя в Браёроне. Теперь иди. Раш с радостью исполнил приказ.
Поблуждав в холодых коридорах, он покинул замок. Долгий спуск по стенам Браёрона, во время которого карманника, казалось, продули все ветры разом. Он смог вздохнуть спокойно, только когда оказался за стенами замка.
Снова шел снег. Раш кутался в накидку, поглубже прячась в капюшон, нырнул в переулок, стараясь вспомнить, каким путем стражники вели их с Эриком в замок. Дневной Сьёрг ничем не отличался от того серого неприветливого города, который встретил их ночью. Правда, судя по тому, что почти на каждом углу путь карманнику преграждала лоточница и предлагала купить к празднику голубых и белых лент, намечалось какое-то торжество. Редкие пихты вдоль домов и короткие елки тоже пестрели лентами.
Раш свернул на нескольких поворотах и когда в нос ударил запах соленой рыбы, понял, что зашел совсем не туда, куда нужно. Первый же попавшийся на пути горожанин плохо говорил на общем, но и этого оказалось достаточно, чтоб понять друг друга. Старик сказал, что впереди гавань и там как раз встречают вернувшихся из-за моря северян, и добавил, что вернулись они полные добра, награбленного у вольных народов. Раша мало интересовал промысел северян, потому, когда горожанин уже порывался уйти, он придержал его за ворот и расспросил, где в столице есть приличное место, чтоб скоротать ночь. Северянин мигом протрещал несколько названий, из которых Раш успел понять лишь одно.
Отпустив бедолагу, карманник продолжил путь, теперь разыскивая конкретное место, харчевню под названием «Два осетра». Свернув направо, как советовал старик, он вышел на набережную, покривившись от запаха рыбы. Крики назойливых чаек над причалом оглушали, вторили им голоса детворы. Ребятни было так много, будто к причалу сбежались разом все дети столицы. Карманник постарался быстрее миновать место, куда сносили добытый скарб: шкуры, бочонки, тканые ковры и одежды, меха. Прямо перед ним, едва не свалив Раша с ног, двое северян воняющих брагой и потом, пронесли тяжелый ларец. Под крышкой позвякивали монеты. Раш мысленно пожелал им дюжину харстов за пазуху, осмотрелся в поисках вывески. В череде зданий, прилипших друг к другу, он заметил вывеску: тяжелые цепи, что держали окованное медью днище бочки, раскачивал ветер. «Два осетра» — было выжжено на общей речи и карманник направился в сторону харчевни.
Внутри, как и на пристани, хозяйничал смрад соли и рыбы, щедро приправленный крепким духом немытых тел. В зале оказалось людно: северяне, почти все в свежих и зарубцевавшихся шрамах, расселись по лавкам, вдоль трех столов, которые протянулись от самой двери зала и упирались в противоположную стену. Если бы живот Раша не крутило от голода, а кости не ждали тепла очага, он бы не раздумывая подался прочь из прокопченных огнем и дымом стен харчевни.
Карманник протиснулся вперед, стараясь не попадаться под руку северянам, многие из которых уже порядочно набрались. Чувствуя себя карликом в логове гигантов, Раш кое-как добрался до сколоченной из досок стойки, за которой хозяйничал одноглазый долговязый мужик в переднике с двумя вышитыми рыбинами. Когда-то вышивка была красивой, теперь же нитки растрепались и в чешуях рыб остались просветы.
— Я хочу снять комнату. — Раш положил на прилавок горсть медных монет. — На день.
Хозяин харчевни проткнул гостя досужим серым глазом. Второй глаз его будто зашивала рука ребенка: слипшиеся навсегда веки еще хранили следы широких стежков, со временем ставших белесыми, будто под кожею заснули тонкие черви.
— Есть комната, — ответил он. — С господина лорн.
Раш с кислой физиономией сгреб медь, швырнул на деревянную столешницу серебряную монету и хозяин ловко смахнул ее в карман передника. После, услужливо предложил Рашу первому идти по лестнице. Ступени противно поскрипывали под ногами, карманник мечтал о горячей еде и постели, чтоб в зад не морозило снегом, поэтому успокаивал себя скорым отдыхом. В комнате оказалось чисто и прибрано, кровать жалась к стене, сбоку нашелся деревянный сундук для вещей, стол и стул. Одноглазый поинтересовался, спуститься ли гость вниз или предпочтет отобедать в уединении. Раш выбрал второе. Хозяин ответил, что немедленно похлопочет об этом и, пожелав гостю отдыха, вышел, на прощание наградив уши гостя протяжным скрежетом дверных петель. Ну хоть никто не влезет ночью, подумал Раш с кривой усмешкой и свалился в постель, лицом в подушку, набитую свежей соломой.
Сон сморил его сразу, потому что когда дверь снова завыла, он схватился на ноги, рефлекторно потянувшись за кинжалом. В пороге застыла девушка, лицо ее отражало всю панику мира, и Раш вовремя подоспел, что подхватить едва не вывалившийся из ослабевших рук поднос.
— Старая привычка, — отшутился он, бесшабашно улыбаясь во весь рот.
— Я растревожила сон господина? — пролепетала она едва разжимая губы.
— Самую малость. — Раш принюхался к еде на деревянном подносе — обжаренный в травах и меду окорок с картофелем и яблоками, маринованные перцы, кунжутные булочки, что еще дышали жаром печи. Желудок гневно потребовал насыщения.
Девица же не торопилась уходить, чуть склонив голову, разглядывая чужестранца. Раш мысленно хмыкнул: наверное, на фоне бородатых и волосатых увальней он казался ей сущей диковиной. Впрочем, так же верно было и то, что карманник никогда не оставался без женского внимания. Горькая насмешка судьбы. Знали бы все эти женщины…
— Ты не принесешь мне горячей воды? — Попросил он, прикидывая, насколько его телу нравится северянка. К низу живота прилила кровь, но утроба продолжала рычать.
— Хорошо, господин, — покорно пискнула девица и шмыгнула в дверь.
Раш быстро схватил кусок мяса за мосол, и, вприкуску с гарниром, умял в один присест. Потом разделался со всем, что нашлось в остальных мисках. Когда девчонка вернулась с кувшином и отрезом ткани, он как раз снимал рубаху. Девушка снова зарделась, торопливо поставила ношу на стол, забрала поднос с посудой и кинулась к двери. Карманник опередил ее, преградив путь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});