Раин наморщила лоб, словно размышляя над словами брата, затем повернулась к Садире. Воцарилось неловкое молчание, и Садира уже начала опасаться, что сестра собирается предать ее. Но та снова медленно повернулась к Хайару и печально покачала головой.
– А как тогда получилось, что со мной ничего не произошло? – резко спросила она. – Я выпила столько же вина, сколько выпил он.
Снова воцарилось молчание. Все напряженно ждали, что ответит Хайар. Так и не дождавшись от него ответа, Раин указала на мертвенно-бледное лицо Фенеона:
– Что бы с ним ни случилось, мы не можем оставаться здесь, ожидая, пока он придет в себя. Ниобенэй слиш-ком близко от нас, и вы знаете, сколько у нас там врагов. Нам нужно как можно скорее убираться отсюда.
– Согласен, – бесстрастно проговорил Хайар. – Я думаю, что нам следует двинуться на юг, в направлении торговых путей к Алтаруку.
– Я думаю, мы должны сдержать обещание, которое ты дал Садире, – возразила Раин, указывая на восток.
– Ты в своем уме? – закричал Хайар.– Ты же слышала, что отец говорил о башне.
– Мы же не собираемся близко подходить к башне. Проводим колдунью до колодца у Расколотого камня, – спокойно ответила Раин. – Оттуда Садира сама сможет найти дорогу.
– Нет, так дело не пойдет, – решительно заявил Хайар. – Еще нужно уладить вопрос об убийстве моего брата.
– Фенеон вынесет свое решение по этому делу, когда поправится. Я думаю, это произойдет задолго до того, как мы доберемся до колодца, – не уступала Раин.
Хайар отрицательно покачал головой.
– Я не позволю повернуть на восток,– упрямо проговорил он.
– Это не тебе решать, – возразила Раин. В этот момент к ним подошла Грисси.
– Насколько я понимаю, вы зашли в тупик, – обратилась она к брату и сестре. Она встала между ними и про-вела пяткой линию по тонкому слою пыли, покрывавшей каменистую землю. Убедившись, что линию вполне можно рассмотреть, она переступила ее и встала рядом с Раин.
Вокруг поднялось облако пыли, когда эльфы, расталкивая друг друга, бросились занимать места по ту или другую сторону линии в зависимости от своих симпатий и антипатий. И хотя через считанные секунды линию уже нельзя было разглядеть, так как ее стерли десятками ног, не было никаких сомнений в том, где же она пролегла. Клан разделился на две примерно равные части, одна из которых стояла позади Раин, а другая – позади Хайара. Только Садира, Магнус и дети не присоединились ни к одной из групп. Между обеими группами оказалась полоса никому не принадлежащей земли шириной метра в полтора. Оба лидера групп – Хайар и Раин – подсчитывали число своих сторонников.
Изучая состав обеих групп, Садира заметила, что большинство сторонников Хайара составляли воины по-старше, которые хорошо помнили времена, когда Фенеон был большим вождем. В группу приверженцев Раин входили женщины, которые традиционно поддерживали ее, а также почти все молодые мужчины клана. Садира очень удивилась тому, что так много их находилось на стороне сестры. Ведь всего лишь накануне во время борцовских поединков многие из них поддерживали хайаровских победителей. Создавалось впечатление, что ночные усилия Раин завоевать поддержку увенчались поразительным успехом.
Хайар и Раин почти одновременно закончили подсчет своих соратников. Они переглянулись, самодовольно улыбаясь. По их лицам было видно, что и тот и другая были вполне удовлетворены результатами подсчета.
– Кажется, мы отправляемся на юг, – объявил Хайар.
– Нет, нам суждено отправиться на восток, – возразила Раин, указывая сначала на Садиру, а потом на Магнуса. – Ты позабыл еще о двух членах клана.
Хайар побледнел.
– Они не в счет! – закричал он. – Только взрослые члены клана имеют право голоса, те, кто может бежать наравне с остальными.
– А разве они дети? – удивилась Раин. – И к тому же они оба Бродяги Песков. Или ты, может быть, забыл, что еще вчера Фенеон официально объявил Садиру членом нашего клана?
– Тем не менее их голоса не в счет, бегать они не могут, – возразил один из мужчин, стоявших на стороне Раин.– Наши правила совершенно четко говорят об этом.
Многие воины с обеих сторон поддержали его. Опасаясь лишиться поддержки своих сторонников. Раин согласно кивнула. Но она не считала борьбу законченной. Теперь была ее очередь добиваться лишения права голоса. Она указала на Фенеона.
– Вождь не может высказать свое мнение, – сказала она. – Поэтому и он не в счет.
Тут уже Хайару пришлось уступить. И сделал он это весьма достойно, заявив:
– Это справедливо. Но теперь каждая сторона имеет одинаковое количество голосов. Как нам определить, кто будет возглавлять клан до тех пор, пока Фенеон не поправится?
– Пусть посоревнуются в беге! – предложила одна из сторонниц Раин.
– Нет, лучше пусть поборются, – сделал встречное предложение мужчина из группы Хайара.
Раин отрицательно покачала головой и подняла руку, чтобы утихомирить страсти и заставить толпу замолчать.
– Ни для кого не является секретом, что Хайар и я не любим друг друга, – сказала она. – Поэтому я предлагаю решить вопрос раз и навсегда. С помощью поединка не на жизнь, а на смерть.
По той удивленной тишине, которая воцарилась вокруг, было ясно, что такого рода поединки не слишком часто случались среди Бродяг Песков.
Наконец одна из женщин, находившихся на стороне Раин, ахнула:
– Зачем это тебе нужно?
Хотя Садира не могла видеть говорившую, она сразу же узнала по голосу Мередид.
Раин бросила взгляд в сторону Садиры и ответила:
– Я только предлагаю сделать то, что отвечало бы интересам Бродяг Песков. – Она показала рукой на обе половины клана.– Пока я и Хайар остаемся в живых, клан будет разделен на две части, как это и происходит сейчас. Когда кто-то из нас умрет, клан снова станет единым.
Садира поняла, что Раин намеренно ставит ее в положение, когда у нее не будет иного выбора, кроме как воспользоваться колдовством для достижения победы. Если в поединке победит Хайар, то не успеет еще труп Раин остыть, как Садиру убьют, чтобы отомстить за смерть Гейфала. В плане ее сестры просматривалась такая бездушная гениальность, что само собой напрашивалось сравнение с Титхианом.
Хайар долго смотрел на Раин, потом собрался что-то сказать, но, прежде чем он успел принять вызов, в спор вмешалась Садира.
– Сегодня я побегу вместе с кланом, – сказала она, слезая с канка. – Это позволит мне принять участие в выборах нашего вождя, не так ли?
– Так, – согласилась Грисси.
– Если она останется в живых, – возразила Есилк. – И если после этого она не сможет больше бегать, она автоматически потеряет право голоса!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});