опричниками. И наше преимущество в том, что мы еще очень молоды и мало кто воспринимает нас всерьез. Пусть все видят нашего отца, считают его слабохарактерным, мягкотелым, неконфликтным.
Я задумчиво улыбнулся, разглядывая очередной фасад в древнеримском стиле.
— Хочешь усыпить бдительность. Пока мне нравится план, звучит здраво. Нас никто за самостоятельные единицы не считает, а у меня и вовсе репутация мота и повесы… И никто не будет ожидать угрозы от нашего батюшки. Потому что он и не угроза.
— Именно, — кивнул Леша. — Я это знаю, ты это понимаешь, и все остальные тоже не слепые. Это наш шанс успеть выявить недругов и… обезвредить. — Он уставился на меня тяжелым взглядом. — Поэтому я хочу быть в тебе уверен, брат. Пока ты не влез еще и в эту авантюру, я хочу тебя предостеречь. Мы рискуем, и если влезем, выйти из игры не получится, пока та или другая сторона не победит.
Напугал ежа голой жопой. Я тихо рассмеялся. Эх, дорогой мой новоприобретённый братец, знал бы ты, что мы вскрыли на острове… По сравнению с этим чья-то идея отобрать у нас влияние уже не пугает. Наоборот, это стоит рассматривать как неизбежность.
И дед наверняка так и думал, когда воспитывал внука. Со старшим ему повезло — явно в него пошел натурой. А тут и я нарисовался — тоже та еще шкатулка с сюрпризами.
А что, у нас, теоретически, могло и получиться. Да, Леше я всего пока что рассказывать не буду, пусть сосредоточится на семье. И все же вдвоем мы могли бы образовать неплохой тандем. Братец явно парень умный и не из робких. Еще и носитель богатырского дара — так просто не убить. Ну и я…
— Я не бегу от сражения, Леша, — улыбнулся я, ответив на его взгляд. — На наш дом, считай, напали. Привели туда беду. Какой уважающий себя мужик оставит это без ответа? Нет, братец. Будем искать. А потом накажем. От души.
Старший притопил педаль газа, и мы наконец-то кое-как вырвались из душной «красной волны». Пришлось «потошнить» на набережной Обводного канала — такой же индустриальной и депрессивной, какой я помнил ее по своему миру. А затем я увидел деталь, которая согрела мне душу родным видом — Нарвские триумфальные ворота, памятник героям Отечественной войны 1812 года.
— Все, сейчас будет полегче, — улыбнулся брат.
— Ты это о дороге или о том, что я тебе сказал?
— О том и другом. Черт возьми, этот день настал, и, не будь поста, я бы даже стащил из погреба какую-нибудь ценую бутылку, чтобы отпраздновать. Мой братик стал взрослым и сделал первый на моей памяти серьезный поступок.
— Эй, я, вообще-то, и на острове отличился! — я решил поддержать легкую веселость, что внезапно проснулась в брате. А то вечно он был в дурном настроении.
— Меня там не было и ты толком ни о чем не рассказываешь, так что не считается, — так же шутливо проворчал Алексей.
— Тогда ловлю тебя на слове. Как пост окончится, с тебя пузырь.
— Нахватался словечек… А ведь вроде приличное место эта Исправительная академия…
— Была, — сухо ответил я. — Давай лучше об Огненном дворце рассказывай.
Мы пронеслись мимо триумфальных ворот и помчались по свободной и больше походившей на многополосное шоссе Петергофской дороге.
— Ну тогда слушай, хотя и не знаю, чем это тебе поможет. Ты у нас никогда не увлекался краеведением. Короче, началось все с бастарда, внебрачного сына великого князя Константина Павловича. Фамилию внебрачный сын получил от имени крестного отца — императора Александра I. И землю ему выделили по соседству с Константиновским дворцом, рядом с отцом.
— То есть это было уже после Отечественной войны, — прикинул я.
— Да. Бастард Александров заказал каменный дворец в модном тогда готическом стиле. Но прославил этот стрельнинский замок внук бастарда — князь Александр Львов по прозвищу «огненный князь».
— Ну-ка… И кого сжег? — улыбнулся я.
— Никого. Все как раз было наоборот. Князь Львов явно унаследовал эксцентричность от прадеда Павла I. Правда, энергию направлял в мирное русло. Например, самый известный портрет князя Львова сделан в парадном мундире, с пенсне, но при этом с пожарным шлемом на голове.
— Значит, не огненный князь, а князь-огнеборец? — Догадался я.
— Именно. Львов был увлечен пожарным делом. Он создал первую в России добровольную команду «тушильщиков». Князь любил лично подниматься на пожарную каланчу с подзорной трубой и контролировать пожарную обстановку. Даже основал Российское пожарное общество. И свой дворец завещал передать ему же… Правда, государь решил, что столь полезная организация должна располагаться ближе к центру города, поэтому Огненный дворец отошел Темному ордену.
— Понятно, — с некоторым разочарованием ответил я. Честно говоря, история хотя и интересная, но совершенно не мистическая. Хотя наверняка Орден вовсю эксплуатировал нынешнее название дворца.
Тем временем мы выбрались к заливу — береговая линия превратилась в выставку роскоши. Дворцы, усадьбы, дачи аристократов словно соревновались друг с другом в демонстрации богатства и влияния. Наконец, миновав окрестности Константиновского дворца, брат сбросил скорость и свернул на примыкавшую к дороге аллею.
— Так вот он какой… — выдохнул я, увидев место назначения. — И правда, Огненный. Но не дворец. Замок.
Здание располагалось на живописной прибрежной террасе и действительно куда больше походило на средневековый замок из-за высокой зубчатой башни. На его фасадах не было лепнины и обильного декора — сам псевдоготический стиль был украшением. Зубчатая башенка, галерея стрельчатых окон, отсутствие симметрии у флигелей. Выглядело бы даже мило и уютно, если бы не принадлежность к великому и ужасному Ордену.
— Идем, — поторопил Алексей. — И так припозднились. Не хочу давать Друзилле лишних поводов для ворчания.
Я тоже не горел желанием, хотя ее выражения меня неизменно забавляли. Мы выбрались из машины, и я заметил, что нас уже ждали.
Друзилла — в неизменном старомодном длинном платье и тюрбане, а позади нее были две дамы. Одна — совсем юная девица, но уже во всем черном. Вторая — женщина средних лет с птичьим лицом. Судя по одеяниям и обилию символов на серебряных цепочках, эти дамочки были в подчинении у нашей родственницы.
— Явились, Тьма вас забери, — проворчала старуха.
— Так вроде уже, — съязвил я и улыбнулся женщинам. — Добрый вечер, почтеннейшие.
Мое приветствие встретило холодный вежливый ответ. Дамочки коммуницировать не спешили. И черт с ними, мы сюда притащились не ради светских бесед.
— Идите за мной, — велела Друзилла и покинула крыльцо. Ее помощницы придержали для нас двери.
Войдя, мы оказались в изысканно отделанном холе.