Читать интересную книгу Полное собрание творений. Том 7 - Игнатий Брянчанинов

Посоветовавшись с Петром Александровичем Брянчаниновым, архимандрит Иустин решился ехать вместе с ним в Москву к почитателям почившего Владыки, с просьбой помочь им исполнить его последнее желание. В этом деле они получили значительное содействие настоятельницы Московского Алексеевского монастыря, игумении Антонии Троилиной, у которой в это время проходила послушание сестра покойного архиепископа Леонида, Екатерина Васильевна Ушакова, а также от его брата, А. В. Краснопевкова. Собранных средств оказалось достаточно для завершения работ по храму. Высокопреосвященный Платон до этого момента не дожил. Торжественное освящение храма во имя Иверской иконы Божией Матери было совершено 8 сентября 1877 г. Преосвященным Геннадием, епископом Кинешемским.

В последующие годы архимандрит Иустин приложил немало трудов и старания к отделке нижней церкви храма. 22 января 1889 г. был освящен средний престол ее в честь Рождества Христова, а 24 января — придельный во имя Сретения Господня и священномученика Игнатия Богоносца — Ангела духовного отца архимандрита Иустина.

После поездки в Москву в январе 1877 г. архимандрит Иустин еще несколько раз выезжал туда по делам монастыря. Там он посещал Николо-Угрешский монастырь и архимандрита Пимена. С ним он познакомился еще в 1857 г [199]. Затем архимандрит Пимен приезжал в Ярославль и на Бабайки: в 1875 г. навестить Высокопреосвященного Леонида Краснопевкова, а в 1876 г., чтобы проститься с ним. В августе 1880 г. архимандрит Иустин прибыл в {стр. 319} Николо-Угрешский монастырь по приглашению архимандрита Пимена на празднование 500-летия монастыря и для участия в закладке нового собора. Свидание двух архимандритов оказалось последним: архимандрит Пимен скончался 17 августа, через восемь дней после закладки собора.

А в августе 1884 г. архимандрит Иустин побывал там, где начиналась его монашеская жизнь. 5 августа этого года П. П. Яковлев сообщал Петру Александровичу Брянчанинову в Бабайки, что о. Иустин «имел счастие сегодня представляться здесь [в Сергиевой пустыни] Его Величеству Государю Императору и их Высочествам Великим Князьям. <…> Подробности сообщит сам».

Все годы, прошедшие со времени прибытия на Бабайки, о. Иустин заботился и о благолепии церковного богослужения в обители. Особое внимание он обращал на исполнение богослужебных песнопений. Еще будучи в Ставрополе, он создал и обучил архиерейский певческий хор, привлекавший громадное число богомольцев. И здесь, в Бабайках, он сформировал из братии монастыря прекрасный хор, сам обучил его и нередко руководил им во время пения в храме, «украшая это пение своим прекрасным голосом, сохранившимся во всей своей силе, мягкости и свежести до конца его жизни».

В своем увлечении духовной музыкой и пением он нашел союзницу в лице настоятельницы Московского Алексеевского монастыря, игумении Антонии Троилиной. Матушка игумения в молодости получила прекрасное музыкальное образование. До поступления в монастырь (в 19 лет) она даже выступала как солистка на фортепиано с большими оркестрами. Поступив в монастырь, она свою любовь к музыке сосредоточила на церковном пении. В Алексеевском монастыре она создала замечательный хор, пригласив для этого опытных учителей пения. При этом сама пробовала голоса и подбирала ноты. Знакомые композиторы присылали ей свои произведения на испытание.

Архимандрит Иустин познакомился с матушкой Антонией в 1877 г., когда приезжал в Москву для сбора средств на строительство Храма. Он также присылал ей ноты своих произведений. Так, с письмом от 17 января 1881 г. он прислал ей партитуру ирмосов три песнца, а от 12 марта 1884 г. — положенный на ноты кондак святому Алексию человеку Божию.

Пение её монастырского хора производило на архимандрита Иустина огромное впечатление. «Милость мира ваше, — писал он ей 21 марта 1877 г. — до сих пор отдается в душе моей». Или {стр. 320} 25 марта 1882 г.: «Сегодня за литургией я вспоминал вас и ваших клирошанок по поводу незабвенного для меня пения у вас — «Милость мира»; помните, когда я служил у вас в Пасху и оне пели эту "Милость мира"». А 22 августа 1888 г. он писал: «Сочувствую Вашей скорби, матушка, в потере такого редкого голоса Вашего хора. В последний раз нашего приезда я слушал этот голос и любовался им, не воображал, что она была больна и столько времени. Жаль её и Ваш хор. В первый день Пасхи у нас отправляется после вечерни так называемая архиерейская панихида, на которой поминают почивших архипастырей, — помянем вкупе с ними и новопреставленную монахиню Вирсавию».

Большой почитательницей архимандрита Иустина и его пения была также знаменитая настоятельница Усть-Медведицкого монастыря области войска Донского, игумения Арсения Себрякова. Как свидетельствует ее жизнеописание, она была так поражена «Аскетическими проповедями» «недавно почившего епископа Игнатия Брянчанинова», что решила познакомиться с семьей его духовной и, будучи в Москве, проехала на Бабайки, где познакомилась с Петром Александровичем Брянчаниновым и о. Иустином. В своих письмах к Петру Александровичу она неоднократно в весьма лестных словах отзывалась об о. Иустине: 10 марта 1871 г. — «Я очень ценю его духовный взгляд»; 22 марта — «Отец архимандрит [Иустин] сказал правду, что не следует вдаваться в богословские вопросы, — это не спасительно, а даже вредно, и тонкое разбирательство их может привести к заблуждению, а правильное к кичению»; 25 марта 1872 г. — «…Отец архимандрит уехал от нас 22-го числа. Много, очень много утешил он меня своим приездом. Чем более я узнаю его, тем более вижу в нем плоды правильного духовного руководства. Моя душа отдыхает в беседе с ним, а его способность к самоотвержению удивляет меня и укрепляет мой слабый дух. При всем, что он имеет доброго, в нем есть еще такой задаток к духовному восхождению, что я не знаю и меры его будущему преуспеянию духовному, если Господу угодно будет продлить его жизнь телесную и духовную. Все это я говорю вам одному — он не любит, когда я ему пророчествую что-нибудь больше сознания греховности своей, но это-то состояние и есть основание, с которого никогда не должна сходить душа, и если потерять его, то не только большего не получишь, но погибнет и путь, ведущий к добру».

Матушка Арсения тоже занималась строительством нового храма во имя Казанской Божией Матери. Закончен он был ле{стр. 321}том 1885 г. и освящен Преосвященным Митрофаном 8 сентября. А 15 сентября архимандрит Иустин освящал придел храма в честь апостолов Петра и Павла. «Гармонический необыкновенно приятный голос отца архимандрита, редкое умение владеть им, а также хорошие голоса его послушников умилили присутствовавших в храме».

Архимандрит Иустин скончался 28 января 1890 г. от разрыва сердца. Он погребен в нижней церкви нового соборного храма, в особом ее отделении, под главной входной лестницей. (Храм этот также был уничтожен в 1930-х гг.)

«Сегодня сороковой день нашему дорогому другу архимандриту Иустину, — писала игумения Арсения. — Даруй ему, Господи, вечное упокоение со святыми, молитвами владыки Игнатия! Мы молились за упокой его души и поминали его хлеб-солью. Я всю панихиду проплакала. Вспомнился он мне, как живой, и вся его жизнь с девяти лет в стенах монастыря, как в пещи Вавилонской, с молодых лет в должности настоятельской, как мученик и исповедник».

* * *

Помимо братии Сергиевой пустыни, а затем Николо-Бабаевского монастыря, находившихся в постоянном непосредственном общении со своим духовным отцом и учителем, к руководству святителя Игнатия Брянчанинова в монашеской жизни прибегали иноки монастырей, входивших в его благочиние, а также некоторых других монастырей. Непосредственное общение с ними случалось во время посещений им их обителей; в другое время — посредством переписки.

Особенно стремились иметь Святителя духовным отцом сестры Старо-Ладожского Успенского девичьего монастыря. Монастырь этот находился в 148 верстах от Санкт-Петербурга, на берегу реки Волхова. В кратком очерке состояния этого монастыря на 1856 год святитель Игнатий писал, что в нем 18 монахинь, 26 послушниц, одна определяющаяся в послушницы и 101 проживающая для богомоления. Госпожей Игуменьей в то время была матушка Дионисия, которая «имеет весьма хорошие настоятельские способности: прямотою и добротою своею она привлекла к себе любовь и доверенность сестер, а очевидными успехами в устроении монастыря привлекает внимание и значительные пожертвования мирян». Тем не менее управление этим женским монастырем сопровождалось многими искушениями, вытекающи{стр. 322}ми в основном из взаимоотношений сестер, их здоровья и жизненных обстоятельств. Письма к ним свидетельствуют об огромном терпении святителя Игнатия, его любви к этим страждущим душам.

За период с 27 марта 1843 г. по 19 июля 1844 г. известны шесть писем, полных добрых наставлений, к монахине Александре Васильевне Васильевой, скончавшейся в монастыре 23 августа 1844 г. За период с 10 марта 1842 г. по 20 апреля 1864 г. было написано 22 письма к инокине, пожелавшей вступить под духовное руководство святителя Игнатия и «на руках которой скончалась А. В. Васильева»: «…Я вас не только не отвергаю, но и призываю: приидите чада, послушайте мене, страху Господню научу вас, не потому, чтоб доволен я был сам по себе научить кого чему-либо, но потому, что учение мое несть мое, но заимствовано от святых Отцов, пером которых водил Дух Святый. <…> Пишете о помыслах и желаете разбирать их. …Это для вас неполезно и не нужно. Довольно вам знать, что ежеминутно могут на вас восстать и страсти собственные, и духи лукавствия, жаждущие погибели всем, что вам, как немощнейшей, непрестанно должно вопить к Господу: "помилуй мя, яко немощна есмь!"». Другой сестре, имя которой скрыто за инициалами Н. Д., желавшей заняться подробным и деятельным изучением христианства, он писал: «Судьба наша в вечности зависит от того образа жизни, который будем проводить во время нашего краткого на ней пребывания. Хотите ли быть храмом Божиим? — Желаете ли, чтоб сердце ваше было сосудом даров Благодати? — Вручаю вам Евангелие, пусть оно будет правилом вашей жизни. Веруйте в него вашими делами, вашею жизнию, — не только мыслию, сердцем и устами». В нескольких письмах к еще одной сестре речь шла о самой Н. Д., а также о монахине Досифее, которой попущено было умопомешательство. С самой монахиней Досифеей Святитель переписывался с 1848 по 1857 г., когда переписка прекратилась из-за ее болезни. «Будь мирна, — писал он ей, — подвига как телесного, так и умственного, превышающего силы твои, отрицайся. Господь любит смирение, а безумной ревности к сверхсильным подвигам, каким бы то ни было, не приемлет; потому что в стремлении к сверхсильному подвигу — гордость и самомнение».