прислали. А этот сам прибился…
Маруся смотрела, как комиссия рассаживается по машинам, а следом рассаживается и охрана, которой было как-то слишком уж много.
— Вернутся, — сказала она обреченно. — Две недели…
— Что-нибудь да придумаем, — Таська была настроена куда оптимистичней.
— Придумаем, — подтвердил Бер. — Или в морду дадим.
— Кому?
— Это уже вопрос, можно сказать, философский. Но мама говорила, что если найти правильную морду и дать в нее, то большинство проблем разрешится.
— Правильная морда здесь редко показывается, — Маруся оперлась на ограду. — Да и без охраны не ходит.
— Я правильно понимаю, — Сашка уселся на ступеньки и вытянул босые запыленные ноги. — Что здесь и сейчас готовился рейдерский захват?
— Чего? — Таська обернулась.
— В комиссии — семь человек, — Сашка загнул палец на левой руке. — А в охране — двадцать четыре. При этом охрана в нарушение всех инструкций держалась в стороне. Рядом с вашей…
— К-конторой, — Петрович, явно осознавший перспективу, даже заикаться стал. — Марусенька, что ж это деется-то…
— Дерьмо, — не выдержала Маруся.
— Думаю, — продолжил Сашка, — они рассчитывали получить предписание о закрытии. А охрана осталась бы следить за исполнением. Или еще что. Взяли бы под контроль контору.
Он задумался.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо… — Таська топнула ногой и земля слегка загудела. — Вот…
— Тогда странно, что они просто взяли и уехали, — Бер глядел на дорогу. Пыль почти улеглась и в целом ничто не напоминало о недавних гостях.
— Возможно, что захвата и не было бы… все же это не совсем законно, но вот силовая демонстрация… не знаю, насколько повлияла бы.
Маруся переглянулась.
Насколько…
— Коров надо доить трижды в день, — тихо сказала Таська. — Если не доить, они заболеют… и девочки опять же… что теперь делать-то?
— Нанять работников? — предложил Бер. — Или денег нет?
— Нашлись бы, только… — Петрович спустился ниже. — Не пойдут. Были же… раньше… держали… а они ушли.
— Почему?
— Куда, — отозвалась Маруся. — К Свириденко. Мы платили не так и много. И работа тяжелая. Наших коров только руками и можно доить. Да и то не всякого к себе подпустят.
— Пьяных терпеть не могут, — Таська потерла глаза. — Чтоб их… одну дуру чуть не затоптали. Она и устроила скандал. Жалобу написала. А тут Свириденко. У него и дойка механическая, и коровы безрогие, безопасные. Ну и…
— Уволились они одним днем.
— Девочки на себя нагрузку и взяли. Хотя тяжко. Мы помогаем, но…
— То есть, нужны доярки? — уточнил Бер.
— Нужны… и доярки тоже нужны. Но к нам не пойдут. Там, в Осляпкино, боятся. В Конюхах пытались нанять, но тоже никого не нашли. Потом прямо сказали, что дурных с нами связываться нет. А откуда-то издали везти, так это совсем другие деньги обещать надо, чтоб поехал человек.
— А сколько надо-то? — Сашка почесал щиколотку, на которой проступила красная бусина свежего укуса. — Людей?
— Тридцать три, — сказал Петрович. — А лучше тридцать четыре, чтоб уж наверняка пропорции соблюсть…
— Соблюдем, — Сашка поднялся. — Только… мне бы вещи мои глянуть. Вань, твой дом уже вырос?
— Понятия не имею, — Иван, до того молчавший, думавший о чем-то о своем, надо поглядеть.
— Погодите, — Таська толкнула Марусю в бок и взглядом указала на столичных магов. Выразительным таким взглядом. — Сначала, может, позавтракаем? Я блинчиков напекла… тонких…
Она серьезно?
Их захватить пытаются. И захватят в конечном итоге, потому что где им взять тридцать три доярки, да еще охрану…
А она про блинчики.
И…
Маруся чуть не хлопнула себя по лбу. Конечно. Вечер. И Свириденко. И… если так, то он собирался прижать их сегодня, а на этом вечере дожать? Если так, то предложение сделает, вполне определенное.
— Блинчики, — парни переглянулись. Бер даже сглотнул. — Блинчики — это хорошо…
— Блинчики, — Маруся выдохнула, заставив себя успокоиться. Встретиться со Свириденко надо… а там… — Блинчики — это хорошо. А дело — еще лучше. В общем…
Никогда-то она не умела, чтобы по-женски и хитро или мудро. Тетушка Анна учила, конечно, но вся эта наука с Маруси сходила, что вода с гуся.
— … в общем, помощь ваша нужна, — выдохнула она.
Глава 32
Приходит понимание, что архитектор — профессия сложная, а также о роли тушенки и сала в человеческом бытии
Глава 32 В которой приходит понимание, что архитектор — профессия сложная, а также о роли тушенки и сала в человеческом бытии
Не говорите, что мне делать, а я не скажу, куда вам пойти.
Все, что нужно знать, о жизненных компромиссах
— Вань, а Вань… — Бер первым сумел заговорить, верно, привычка сказалась. — Ты только не обижайся, но архитектор из тебя так себе…
— Согласен. Хреновый из тебя архитектор, — Император потыкал пальцем в стену, которая еще сохранила исходный, ярко-зеленый цвет. Кое-где из стены торчали ветки и листья, а над головой императора вовсе покачивалась гроздь белых цветов.
— Хотя… если посмотреть с точки зрения модернизма… — Бер склонил голову на бок.
— Смотреть-то можем сколько угодно. А жить в этом как? Ладно, не жить, но хотя бы войти?
Стена была мало, что зеленой, так еще и ровной, гладкой, без намека на дверь или хотя бы окно. А ведь вещи внутри остались.
И тушенка тоже.
Нет, блинов им выделили, причем внушительную стопку. Были блины тонкими и кружевными. А к ним нашлись варенья и сметана, и яишница белым морем с островами желтка. Но нынешняя сытость, как Иван понимал, явление временное. И к обеду уже пройдет. Что тогда? Не идти же опять на поклон. Как-то это уже неудобно.
И вещи опять же.
Чистые.
— Дверь я сейчас сделаю, — Иван погладил стену и попытался зацепиться. Так и есть, отклик имелся, и из стены навстречу потянулись тонкие ниточки-лозинки. — Надо определить, где…
— А вот тут, где остатки крыльца, — Император указал на доски, уцелевшие после перестройки. — Тут и ступеньки каменные.
— Потом подправлю, — пообещал Бер.
Иван кивнул.
И руки вытянул, толкая стену внутрь. Она и поддалась, сперва впятившись этаким зеленым пузырем, а потом