Читать интересную книгу Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

Не получая никаких команд с мостика “Сперанцы” оружие выпустило беззвучный импульс, который преодолел расстояние до “Звёздного Клинка” со скоростью света.

Но даже это оказалось недостаточно быстро, чтобы попасть в проворный корабль, построенный певцами кости Бьель-Тана, и ведомый, обладающей даром предвидения провидицей. Импульс тёмной энергии слился в единое целое в ста километрах от кормы, и появилась миниатюрная чёрная дыра, которая с воющей силой затягивала всё в пределах досягаемости. Звёздное вещество, свет и гравитация были сокрушены и уничтожены, и даже скорость и манёвренность “Звёздного Клинка” не помогли избежать вторичных эффектов смертельных энергий оружия, которые задели солнечный парус. Хронооружие отправило цель на наносекунду в прошлое, субатомные реакции в каждой молекуле совершили микроскопическое движение и заставили переместиться одинаковые нейтроны в одно и то же квантовое пространство.

Такое состояние являлось нестабильным на самом фундаментальном уровне, и последующее выделение энергии оказывалось катастрофическим для подавляющего большинства объектов, поражённых таким оружием. Несмотря на то что “Звёздный Клинок” находился только на периферии расходящихся волн хронометрической энергии, солнечная мачта взорвалась, словно её заполнили взрывчаткой. Парус сорвало прочь, а фантомные изображения замерцали, когда психопроводящая кость духа закричала в предсмертной агонии. Синее пламя вырвалось из средних палуб, и взрыв отбросил накренившийся корабль.

Ранее искажённое и фрагментарное изображение “Звёздного Клинка” обрело чёткость, и кружившие капитаны флота Котова не стали тратить время зря, и выпускали один торпедный залп за другим по недавно показавшемуся кораблю.

Первым выстрелил “Мортис Фосс”, выпустив тридцать боеголовок, нацеленных расширяющейся сетью, которая делала спасение почти невозможным. “Дитя Гнева” и “Дитя Луны” последовали его примеру, и обрушили накрывающие веерные залпы торпед, а затем повернулись, собираясь пустить в ход бортовые ланс-батареи. Острые лучи высокомощной энергии засверкали к “Звёздному Клинку” и если бы сражение происходило в обычном космосе, то корабль эльдар превратился бы в быстро распустившийся цветок разрушенной кости духа, горящего кислорода и раскалённых добела обломков.

Гравитационные капризы Шрама Ореола сделали условия боя невероятно тяжёлыми и всего лишь несколько торпед врезались в правый борт, вырвав большие куски внутренностей в неистовых огненных бурях взрывов.

Даже несмотря на точность, обеспеченную пробудившимся машинным сердцем “Сперанцы”, было невозможно сказать, выжил ли кто-то в вихре лансов, торпед и сокрушительной мощи временной чёрной дыры. Вихрь уничтожил сам себя в самопожирающем шторме самосожжения и к тому времени, когда его неистовая ярость растворилась в фоновом излучении Шрама, ни осталось ничего, чтобы указывало бы на присутствие “Звёздного Клинка”.

Все капитаны понимали, что корабль эльдар, скорее всего, пережил шквал огня, но по палубам разнеслись ликующие крики матросов, многие из которых и не надеялись пережить сражение. Теперь в Шраме Ореола на многие годы останется мерзкое электромагнитное месиво с зашкаливающей грязной радиацией, рисуя яркую картину космического сражения для любого пожелавшего на неё взглянуть.

С величественной неторопливостью хронооружие начало опускаться из боевого положения, пока снова не скрылось в безопасности внутри корпуса “Сперанцы”, невидимое и неразличимое от окружающей надстройки, как явно и задумали его создатели.

Где-то там всё ещё оставался “Звёздный Клинок”, но на данный момент исходящая от него угроза была нейтрализована, абордаж отбит, а капитану ксеносов преподан ценный урок смирения.

И с отступлением корабля эльдар флот Котова продолжил путешествие.

В конечном счёте, потребовалось ещё шесть дней плавания и потеря семи судов, прежде чем авангард исследовательского флота архимагоса Котова, наконец, вырвался за пределы гравитационных границ Шрама Ореола. Одно перерабатывающее судно погибло после того как в пультах астронавигации произошла ошибка, которая привела к дробной степени отклонения от предписанной исходной точки, что закончилось выходом из безопасного коридора.

Двойная нейтронная звезда поймала судно гравитационными волнами и разломила надвое. Гибель корабля оказалась милосердно быстрой, обе половины сокрушили и поглотили, прибавив сталь, плоть и кости к злобной массе умирающих звёзд. На двух опустевших топливозаправщиках вышли из строя двигатели, и они сошли с курса, прежде чем отчаявшиеся технопровидцы Механикус успели перезапустить плазменные реакторы.

Оставшиеся четыре — корабль-кузня, солнечный коллектор и два грузовых судна — пропали бесследно, и об их судьбе ничего не было известно.

Капитаны просто перестали присылать отчёты о местоположении и никакие попытки связаться с ними или определить точные координаты не увенчались успехом. Шрам Ореола поглотил их точно так же, как если бы их уничтожил корабль эльдар.

“Мортис Фосс” стал первым кораблём, на котором зарегистрировали нормализацию гравитационных полей и возвращение показаний передовых ауспиков и топографов к номинальным уровням. Это произошло не сразу, просто постепенно уменьшались аномальная гравитация и световое искажение, а когда самые опасные из умирающих звёзд остались позади последний отпрыск с мира-кузни Фосс Прайм пролетел сквозь рассеянные облака звёздного газа и пыли на размытой границе Шрама Ореола.

При первой же возможности капитан остановила корабль и начала детальное топографическое сканирование окружающего глухого космоса. Полученные данные оказались не столь впечатляющими, как ожидалось, но от этого они не стали менее пугающими.

В течение следующего дня всё больше и больше кораблей вырывались из глубин Шрама Ореола: помятые, искривлённые и повреждённые, но торжествующие, что преодолели регион космоса, забравший столь много душ.

“Сперанца” появилась два дня спустя после “Мортис Фосса” и с благодарностью загрузила информацию, собранную капитаном меньшего судна. В зале астронавигации магосы Тихоны несколько суток создавали карту раскинувшегося перед ними пространства: неизвестные солнца, просторные заливы и ослепительные полосы ярко-красного света стареющего красного гиганта в центре умирающей звёздной системы, где оказалась “Сперанца”.

Обречённая система почти полностью находилась во власти безудержных ядерных реакций в ядре звезды. Если какие-то внутренние планеты раньше и существовали, то они давно погибли — их поглотила растущая корона звезды, и последний уцелевший мир представлял собой бледный шар, который висел, словно блестящий алмаз в самой дальней точке досягаемости гравитации.

Разумеется, при обычных обстоятельствах от охваченной предсмертными муками звезды старались держаться как можно дальше, пространство внутри системы было слишком изменчивым и насыщенным выброшенным веществом и радиацией, чтобы рисковать приближаться.

И всё же это была последняя выжившая планета, куда Робаут Сюркуф привёл флот Котова.

Робаут смотрел на бурлящее марево раздувшегося красного гиганта одновременно с благоговением и грустью. Звезда родилась десять миллиардов лет назад, но уже исчерпала запасы топлива и жизнь её подходила к концу. За своё невероятно долгое существование она познала много обликов, сияла в различных спектрах и дарила свет и тепло исчезнувшим планетам, которые когда-то вращались на орбите её живительных лучей.

Возможно, ей когда-то поклонялись и, возможно, за долгую жизнь у неё сменилось много имён, но теперь она превратилась во всего лишь умирающий пережиток эпохи, когда юная галактика спотыкалась, делая первые шаги на пути звёздной эволюции. Архимагос Котов назвал её Арктур Ультра, именем, которое на взгляд Робаута подходило сразу по нескольким причинам.

Он сидел на поднятом контактном сиденье рядом с троном Котова, подключившись через спинные разъёмы к ноосфере “Сперанцы”, и наблюдая за траекториями курса магоса Азурамаджелли. Они направлялись к последней планете системы Арктур Ультра, миру, которому пока удавалось пережить расширявшиеся предсмертные муки местного солнца, потому что его орбита пролегала вдали от звёздных реакций, грозящих уничтожить его. Робауту предоставили честь присвоить планете идентификатор, и капитан решил назвать её в память о чём-нибудь прекрасном и ныне утраченном для него.

Он назвал планету Катен Вениа, и именно этот мир указывался в качестве места назначения на диске с данными, который он, наконец, вручил архимагосу Котову. После выхода из Шрама Ореола Робаут сдержал соглашение с архимагосом и направился прямо на мостик “Сперанцы”.