– Укуси их скорпион, куда делись? – судя по звучному шлепку, Чернокрылый сплюнул, снова прозвучали и затихли его шаги.
– Упасите нас боги от зла, таящегося в душах наших, и от прячущегося в душах чужих… – патриус без спешки прочитал известную по всему Алиону молитву и только после этого заглянул за постамент. – Ну что, как вы тут?
– Спасибо, – сказал Олен, – будь я на месте Повелителя Небес, я бы гордился подобным служителем.
– Осквернившим уста ложью? – старик улыбнулся, но очень невесело. – Этот грех мне еще предстоит замолить, но я не жалею о нем. Клянусь Белыми Крыльями, вы не похожи на преступников, а Харугот из Лексгольма творит слишком много противного богам, чтобы я помогал его слугам…
– Если так, то почему до сих пор не понес наказания? – с ожесточением поинтересовалась Саттия.
– Хозяева Небесного Чертога и Великой Бездны могут вмешаться сами лишь тогда, когда злодей угрожает всему Алиону, – патриус вздохнул. – Вспомните историю Восставшего мага. Нисхождение случилось лишь после того, как он объявил себя богом, пришедшим из иного мира… Хотя о чем это мы? Вам надо думать, как уцелеть, а не о прошлых временах.
– Мы сейчас уйдем, – заявила Саттия. – Вы и так нам здорово помогли.
– Я вас не гоню. Под Белыми Крыльями Анхила места хватит всем, – старик оглянулся на входную дверь, – сюда вряд ли кто придет до вечера. Повелителя Небес мало почитают в Безарионе.
– Нет, мы пойдем, – поддержал девушку Олен. – Только скажите нам, как дойти до Школы Истинного Знания?
– Скажу, вот только… – патриус вновь оглянулся, – а это еще кто?
Послышалось «мрряу!» и из-за постамента вышел кот. Посмотрел старику в глаза, после чего уселся на пол и принялся с остервенением чесать себя за ухом. Полетела рыжая шерсть.
– Это с нами, – Бенеш робко улыбнулся.
– А, ну хорошо… Тогда слушайте внимательно. Чтобы добраться до школы и не попасться страже, вам нужно пойти вот так, – и патриус обрисовал маршрут так подробно, будто сам ежедневно лазил по трущобам Безариона.
Рыжий перестал чесаться и сидел неподвижно, моргая светившимися в полумраке золотыми глазами.
– Запомнили? – старик по очереди заглянул в лицо каждому, и Олен почувствовал, как отступает неуверенность. – Тогда сейчас я выгляну, что там делается…
Вслед за патриусом дошли до выхода из святилища. Он шагнул наружу и сказал, не оборачиваясь:
– Идите быстрее. На площади никого. Да пребудут над вами Белые Крылья…
– Это на нужды храма, – Саттия вытащила из кошелька десяток цехинов и сунула старику. Тот покачал головой, хотел что-то сказать, но передумал и только улыбнулся, мягко, по-отечески.
Они перебежали площадь, с десяток локтей прошли по улице, ведущей прямо к городской стене. За цирюльней, вывеска над которой изображала то ли кочан черной капусты, то ли лохматую голову, свернули в проулок. Рыжий нервно мяукнул, когда в груде мусора мелькнул крысиный хвост, но шагу не сбавил. Крыса нырнула в дыру под стеной и исчезла, кот досадливо щелкнул зубами.
Переулки, грязные, узкие и вонючие, переходили один в другой. Редкие встречные, по большей части гоблины и орки, поглядывали людей с неприязнью, один зеленокожий даже оскалил острые зубы и проворчал что-то неодобрительное. Но Саттия улыбнулась в ответ, и взялась за меч. В тот же миг орк отступил к стене, освобождая проход.
Под ногами хлюпала мутная жижа, дома сходились так тесно, что казалось – они толкаются боками.
– Откуда патриус только знает эти места… – прошептал бледный Бенеш, перешагивая через собачий труп, выпятивший обглоданные ребра, – или тут живут те, кто ходит к нему в храм? К кому он сам является благословлять детей и напутствовать перед смертью…
Со стуком распахнулось окно, струя помоев ударила в лужу, делая ее чуточку гуще. Зажужжали мухи, сидящий прямо на земле старик поднял голову, открыл рот, лишенный зубов черный провал. Протянул руку, то ли за милостыней, то ли чтобы отогнать насекомых.
Через пару сотен шагов впереди показалась широкая улица. Патриус упоминал о ней, о том, что она называется Черной и ведет к воротам того же цвета. Говорил, что ее никак не миновать.
– Ну что, все готовы? – спросил шедший первым Олен.
– Да, – ответила Саттия, Бенеш просто кивнул.
Неспешным шагом они вышли на улицу, оказавшись между лавкой старьевщика и лотком с лекарственными травами. Если кто из толкущихся здесь горожан обратил внимание на двоих парней и девушку, то тут же забыл о них. А Чернокрылых и стражников рядом не оказалось. Рыжий, чтобы не привлекать взглядов, стал прозрачным, побежал рядом, время от времени прикасаясь хвостом к ноге Олена.
Повернуть направо и преодолеть двести локтей – простое дело только в том случае, если за тобой не гоняется куча народу с мечами. Висящее в зените солнце казалось ярким до боли в глазах, каждый шаг давался с трудом. А любой взгляд, заинтересованный или даже равнодушный, казался прелюдией крика «Вот они! Лови! Хватай!».
По левой стороне улицы дома оборвались, потянулся высоченный, в три роста человека забор, сложенный из обтесанных каменных блоков. Из-за него торчали ветки деревьев, сквозь них угадывались очертания поднимающихся к небу стройных башен. Школа Истинного Знания надежно отгородилась от суеты Безариона, и заняла квадрат земли, где убрался бы целый квартал.
Открытые для всех ворота располагались с южной стороны квадрата, в проулке, прозванном среди горожан Колдовским Подбрюшьем.
– Нам сюда, – проговорила Саттия, когда забор повернул и открылся этот самый проулок. Олен в легком помрачении чувств едва не прошагал мимо.
В отличие от Черной улицы, людей в Колдовском Подбрюшье почти не было. Но зато у распахнутых ворот, чьи створки виднелись издалека, толпились стражники числом не менее дюжины.
Большой тракт, связывающий Безарион и Терсалим, построили чуть меньше десяти веков назад, в тот короткий период, когда северный и южный города подчинялись одному императору. С того времени по нему прошло несметное число орков, людей, эльфов и гномов. Но сам тракт не изменился, лишь кое-где на стыках огромных каменных плит пробилась трава.
К столице Золотого государства тракт подходил с юго-востока и упирался в ворота, называемые обычно Терсалимскими. Первоначально они носили другое имя, но его почти никто не помнил.
Стоящие у этих ворот стражники трудились в поте лица и не могли пожаловаться на скуку. За день мимо них проезжали десятки самых разных обозов и одиночных телег, сотни роданов входили в Безарион и покидали его.
Тринадцатого жареня десятник Васель Ушастый с парнями открыл ворота, как положено, на рассвете. Грозу переждали в караулке, а потом занялись обычным делом – досмотром въезжающих и их товаров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});