— Ложись! — заорал я, первым выполнив свой приказ.
Грохнуло несильно и совсем не страшно, без свиста осколков и взрывной волны. Разве что бык взревел с перепугу и кто-то витиевато выругался. Приподнявшись, увидел чуть в сторонке рассеивающиеся облачка дыма. Судя по их масштабам, бомбы были так себе, невпечатляющих калибров.
— Видели?! Они промазали! Да не толпитесь, как бараны, сказано было разбежаться! Перезарядитесь, сейчас он вернется!
Ну да, почему бы не вернуться, ведь деваться нам все равно некуда.
Перепуганные быки попытались было рвануть куда глаза глядят со всеми нашими денежками, но кто-то из солдат успел поднять рычаг тележного тормоза, и теперь рогатые твари бесновались без толку, не в силах сдвинуть повозку с места. Вытащив револьвер, проверил барабан. Хоть заряжал сам, но убедиться, что все в порядке, лишний раз не грех. Вряд ли из него можно попасть в цель, летящую на высоте полутора сотен метров, а то и выше, но пусть будет наготове. А для дирижабля у меня есть трофейная восьмизарядная винтовка, с самого начала мечтал испробовать ее в деле.
Надар, наблюдая за моими манипуляциями, взмолился:
— Леон, пожалуйста, дайте винтовку мне. Уж поверьте, лучше хозяина свое оружие не знает никто, а вам сейчас каждая меткая пуля пригодится.
— Вы самый наглый пленник в мире.
— Не буду спорить, лишь скажу, что прогнать или сжечь этот дирижабль в моих интересах, ему ведь все равно, на чьи головы падают бомбы.
Иногда людям стоит верить, вот и сейчас я не стал долго колебаться:
— Держите. Патроны в сумке.
— Знаю. Благодарю, Леон.
— Я вам обещал достойную дичь, и я слово сдержал. На такую птичку вы точно не охотились.
— И не говорите, даже не знаю, чем смогу отплатить.
— Ну если будем живы, подарите мне свою винтовку. Мне не помешает точное оружие, солдатские разве что вместо рукоятей для лопат использовать. Эй! Тутуко! Старайся бить в баллон возле самого двигателя! Сможешь?!
— Попробую! Никогда не стрелял вверх, но дело вроде несложное!
Со стороны могло показаться, что мы те еще дураки, раз ведем непринужденную беседу в тот момент, когда бомбардировщик возвращается на второй заход. Но на деле из всех присутствующих бомбежка впечатлила разве что быков. Очень уж слабо бабахнуло, никого не задело, не оглушило.
Так чего бояться?
На этот раз дирижабль показал чего. Наш залп, как и первый, не привел к видимым результатам. Да и частая пальба Надара прошла бесследно. Зато команда летающей машины ввела поправку по результатам первого захода и сбросила сразу четыре бомбы. Причем на этот раз близко, очень близко.
Грохнуло так, что перед глазами потемнело, не знаю, свистели осколки или нет, на пару секунд я потерял способность слышать. Не все солдаты при бомбежке попадали на землю. Некоторые сочли это ниже своего достоинства, или похмельные пары притормозили реакцию, так что у нас появились первые пострадавшие. Один лежал без движения, из дыры над левой бровью толчками выплескивалась кровь, второй бессвязно ругался, прижав ладонь к расползающемуся темному пятну на боку. Бык в упряжке ревел не переставая, возможно, и ему досталось.
— Я промахнулся, — заявил Надар. — От солнца заходил, невозможно целиться.
— Ну сейчас наверстаете, ведь он с другой стороны.
— Попробую. Попасть-то несложно, сложно попасть всерьез.
С тоской оглядевшись по сторонам, я убедился, что ничего не изменилось — никакого укрытия как не было, так и нет. Неудивительно, ведь мы стоим на месте. Этот воздушный шарик-переросток может бомбить нас до самого вечера, условия идеальные, как на полигоне. Он внимания не обращает на наш обстрел, к тому же долго мы отвечать не сможем, ведь в силу непонятного для меня отношения местных к боеприпасам запас патронов у солдат крайне невелик. Пять-шесть заходов, и они разве что штыками смогут грозить, но вряд ли он спустится настолько, что такие угрозы можно будет воспринимать всерьез.
Возвращается, гад. Не выдержав, поднял руку. Современные земные револьверы не чета этим дымным уродцам, но даже для них дистанция и высота запредельные, о прицельной стрельбе и серьезном уроне не может быть и речи. Прокляв себя за беспросветную тупость, вернул оружие в кобуру, нагнулся, поднял винтовку убитого солдата, сорвал с пояса подсумок. Мертвецу это уже не понадобится. Затвор провернулся с трудом, на нем следы ржавчины, да и грязи хватает. Но некому уже устраивать разнос за нерадивость.
Приклад к плечу, прицелиться. В окне опять блеснула оптика, кто-то видит нас будто на ладони. И хрен в такого наблюдателя попадешь.
— Да не стойте вы кучей, сколько уже можно орать! Приготовиться! С колена! Огонь!
Хоть и неухоженное оружие, а без осечки обошлось. Бабахнуло, в плечо толкнуло. Перезаряжать не стал, слишком быстро перемещается цель, бить вдогонку, когда на голову падают бомбы, — бесполезный перевод боеприпасов. Лучше посмотрю, какие успехи у остальных.
На вид никаких. Снова распахивается люк, снова один за другим вылетают четыре черных шара. А вот и что-то новое — метатель, не удержавшись, выстрелил, скорее всего из револьвера. Очень уж скромный звук, да и облачко дыма незначительное. Резко отличается от бабаханья винтовки Надара — единственного, кто все еще продолжал посылать в дирижабль пулю за пулей, солдаты уже прижимались к земле.
И тут наконец я впервые увидел хоть какой-то результат усиленного расхода боеприпасов. Машина уже прошла над нами, было видно площадку моториста и копошащегося над ней рулевого. Вот именно ему и прилетел гостинец от Надара: человеческая фигурка дернулась, завалилась набок, повисла на страховочном ремне.
— Готов! — торжествующе взревел шадариец.
— На землю, кретин! — заорал я, плюхаясь носом в подсохшую коровью лепешку.
Ну такая уж у меня судьба: где дирижабли, там и навоз.
Бахнуло куда сильнее, чем в прошлый раз, что-то с силой ударило в ухо, и я тут же потрогал его рукой. Вроде на месте, и даже крови нет. Скорее всего просто прилетел комок земли или кусок все того же коровьего навоза. Крупно повезло.
Но повезло не всем. Двое солдат лежали без признаков жизни, еще один шевелился, но выглядел плохо: ногу оторвало по колено, похоже, и в грудь неплохо досталось. Пострадавшие полегче стонали и ругались там и сям, на этот раз нас накрыло основательно.
— Я же приказал не стоять кучей! Вы и правда тупое стадо! В стороны разойдитесь, им будет труднее попасть! Да не толпитесь же!
Напрасные крики. Видимо, авиация здесь в диковинку, у солдат будто мозги отключили, так и норовят друг другу пятки отдавить, сбиваясь тесной кучкой. У дирижабля запас бомб ограничен, но, чтобы уничтожить такую компактную цель, много не потребуется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});