Читать интересную книгу Боевые псы Одиума - Роман Глушков

Что же касается девяти других будущих затворников Периферии, которые не доставляли Контрабэллуму лишних хлопот, то их судьба решилась, когда из реанимационной вышел превентор под номером двенадцать. Он был первым, кто пересек-таки рубеж, до которого Одиннадцатая не дотянула всего долю секунды, и первым, кого Уильям С. Бригман стал считать уже не человеком, а нежитью.

Экспериментаторы будто чуяли: за принципиальной для них отметкой «секунда до точки невозвращения» кроется нечто такое, что радикально изменит ход дальнейших исследований. Внезапно открытый побочный талант Невидимки служил тому самым ярким предзнаменованием. И Бригман с коллегами не ошиблись: не дожившие до собственной смерти всего семьдесят восемь сотых секунды, превенторы отличались от своих предшественников почти по всем показателям. И пусть в каком-либо другом научном институте эти отличия наверняка сочли бы фатальной ошибкой или исследовательским тупиком, в Контрабэллуме подобные отклонения от норм воспринимались положительно. Главное, чтобы они не шли в разрез с поставленными задачами, а морально-этические аспекты собственной деятельности работающих на Хоторна ученых волновали мало. Заказчиков же Крэйга такие вопросы вовсе не беспокоили.

Двенадцатый и последующие за ним превенторы лишились не только памяти, но и некоторых других функций. Зрение, слух и моторика у этих подопытных оставались в норме, однако все они утратили дар речи, перестали ощущать боль и испытывать эмоции. Ни друг с другом, ни с кем-либо еще превенторы «второго поколения» не общались даже знаками, а находясь в одиночестве, сидели и пялились в одну точку. Но их апатия не имела ничего общего с тем подавленным настроением, в каком практически все время пребывала Невидимка. Лишенные боли и чувств, превенторы не просто потеряли интерес к жизни. Походило на то, что жизнь уже покинула их, но не полностью, а оставив в превенторских телах лишь ту энергию, что была необходима для поддержания их в жизнеспособном состоянии.

Впрочем, когда исследователи начали проводить всестороннее теститрование превентора номер двенадцать, ощущение того, что он превратился в живого мертвеца, немного развеялось. Как и в случае с первой десяткой превенторов, подопытный не растерял прежние навыки и повиновался приказам. Разве что делал он это, словно бездушный автомат: не задавал вопросов, четко следовал инструкциям, на пути к цели демонстрировал непоколебимую отвагу и колоссальное терпение, а если попадал в безвыходное положение, был готов драться насмерть, лишь бы не угодить в плен. И все это, разумеется, в сочетании с уникальными способностями превенторов, что делало их «второе поколение» почти идеальным тактическим оружием современности, пригодным для точечных ударов по стратегическим объектам врага и других видов диверсий.

Явных недостатков у такого рода диверсантов было три. Первый: выполняя работу, как машины, они были неспособны даже к маломальской импровизации. Из-за этого командованию приходилось планировать для них задания с предельной тщательностью. Второй: утратив способность к общению, эти превенторы не имели возможности проводить допросы, что не позволяло использовать их таланты для получения обыкновенной устной информации.

И третий, пожалуй, самый существенный недостаток будущих бойцов Данна, как ни парадоксально, заключался в их предельной исполнительности. Они были готовы беспрекословно выполнить любой приказ, от кого бы он ни поступил. То есть, если бы в процессе операции, к примеру, по ликвидации вражеского командира он успел бы приказать своим убийцам остановиться или того хуже – вернуться и прикончить своих собственных командиров, превенторы мгновенно отреагировали бы на новую вводную в задании и бросились исполнять уже этот приказ.

На устранение данного недостатка ученые Контрабэллума потратили немало времени. Выяснив, что после реанимационной процедуры у нового поколения превенторов сильно расширился слуховой диапазон, Данн разработал для них достаточно элементарную систему идентификации «свой-чужой», основанную на ультразвуковых сигналах. Любое устное распоряжение командира подкреплялось индивидуальным для каждого превентора высокочастотным позывным. Без него приказ попросту становился недействительным и, само собой, не исполнялся.

Также было выработано множество сугубо ультразвуковых сигналов, являвшихся так называемыми «быстрыми» командами. Для их исполнения уже не требовалось отдавать голосовое распоряжение. Достаточно было лишь нажать нужный сенсор на панели специального пульта – той самой «сковороды», которую Бунтарь и Невидимка отобрали у Айзека во Фридмэн-тауэр.

Для того чтобы оригинальная система брифинга с бойцами заработала как следует, Данну пришлось изрядно попотеть, устраивая своим подопытным частые и продолжительные тренировки. А точнее – дрессировки, поскольку навыки распознавания командира по столь уникальному признаку также должны были закрепиться в превенторах на уровне инстинкта.

Дело это оказалось нелегким. Классический метод кнута и пряника плохо действовал на нечувствительных к боли и лишенных эмоций подчиненных. Поэтому пришлось вживлять им в головы электроды и использовать прямую стимуляцию нервных центров головного мозга, а также использовать другие негуманные способы, до каких только сумел додуматься главный дрессировщик.

Разумеется, упрямый Айзек своего добился. Более того, используемая им система тренировок живых мертвецов в конечном итоге привела к тому, что никому, кроме Данна, превенторы теперь не подчинялись и ни на чей голос больше не реагировали. Кем считали Айзека бессловесные и смертельно опасные создания – вождем, отцом или богом, – неизвестно. Но ирония судьбы заключалась в том, что отдавший себя без остатка проекту «Превентор» Данн волей-неволей сам стал неотъемлемой его частью. Научная карьера военного медика Данна завершилась и началась другая – на посту командира созданной им же уникальной диверсионной группы. Как и превенторы, Айзек тоже превратился в заложника Контрабэллума и был вынужден принимать участие во всех аферах Крэйга, Холта и их всемогущих покровителей…

А одиннадцать первых превенторов, чьи здоровье и психика были надломлены многочисленными опытами и пребыванием на грани постоянного стресса, стараниями Хоторна отправились в бессрочную ссылку на Периферию. Под видом группы добровольцев им предстояло охранять последнюю надежду человечества – подземный город Контрабэллум – от окружающего его жестокого Одиума. Но перед этим всех бойцов «Ундецимы» в обязательном порядке снова подвергли процедуре посттерминальной реанимации, затем, чтобы проще внушить им изобретенную специально для них легенду – спасительную ложь, в которую они верили без малого пять лет…

Естественно, что процесс повторной реанимации мог завершиться для каждого из отставников плачевно. И непременно завершился бы, надумай вдруг Данн воскресить их по «чемпионскому» нормативу своих бойцов. К счастью для всех одиннадцати превенторов, к ним был применен тот щадящий метод, что был опробован на Бунтаре, и только это помогло им вновь пройти через Чистилище. Обойтись же без рискованных выпускных испытаний было нельзя. Лишь при условии стирания воспоминаний в памяти подопытных Хоторн имел право оставить в живых этих превенторов, непригодных для Данна, но все равно обладающих достаточно опасными способностями…

Яркий свет, который узрел Бунтарь, выйдя пять лет назад из шлюзовых ворот Контрабэллума на Периферию, до сих пор стоял у Первого перед глазами. Далеко не каждому человеку приходилось дважды целовать Смерть в губы и при этом выжить. А уж таких счастливчиков, кто отчетливо помнил бы момент своего рождения, и подавно трудно сыскать. Бунтарь не запомнил ни одну из своих смертей, поэтому и не мог уверенно сказать, были ли они в реальности. Возможно, Бригман врет и все происходило совсем не так… Зато последнее собственное рождение отчетливо запечатлелось у Бунтаря в памяти. Тогда он и впрямь походил на младенца: понятия не имея, кто он такой и что вокруг него происходит, превентор просто радовался тому, что видел. Только делал это без радостных криков, ну да разве это умаляло наплыв восторженных ощущений? Бунтарь был жив, чувствовал тепло и видел свет, который манил его на свободу. А больше новорожденному для счастья и ничего не требовалось…

Бунтарь и сейчас видел свет. Синий мерцающий свет сигнального индикатора на передатчике Планктона. Свет, который также являлся добрым знаком и дарил Первому и Одиннадцатой лишний повод для радости – конфедерат выкачал все самое ценное, до чего только смог добраться в базе данных «Звездного Монолита» через предоставленную превенторами лазейку.

Но радоваться пока было рано. Бунтарь не намеревался посылать Планктону сигнал к отступлению, не посетив офис отдела «Гелиополь». Пытаясь облегчить себе участь, заложник проинформировал превенторов, что в отделе, которым руководил сам Холт, оборудована локальная компьютерная сеть, полностью изолированная от основной сети Пиа Фантазиа. Утверждая это, Уильям исходил из факта, что когда их оперативная группа нуждалась в каких-либо материалах по Контрабэллуму, сотрудники «Гелиополя» всегда водили Бригмана к себе в офис. Там под их присмотром Уильям и изучал нужную ему информацию. Само собой, что проникнуть в архивы «Гелиополя» через компьютер «Синая» было невозможно в принципе.