Читать интересную книгу Сармат. Все романы о легендарном майоре спецназа - Александр Звягинцев

– Так мы и не узнали, Керим-ага, кем был наш гяур! – с сожалением протянул Саид. – И, видно, никогда уже не узнаем, вернет ли Аллах ему память или навсегда оставит его человеком без прошлого.

– Аллах акбар! – провел ладонями по бороде степенный Керим-ага. – Конечно, нам нет дела до несчастного гяура, но хотя бы порадуемся, юноша, за доктора Юсуфа, которого Аллах Всемогущий вырвал из рук нечестивых Айюб-хана и его братца Али-хана!

– Да, да, Керим-ага, – качнул тюрбаном Саид, – порадуемся. Ведь доктор Юсуф вылечил глаза моего отца от трахомы и даже не взял за это барана.

– Да не обойдет его Аллах своей милостью! – опять провел ладонями по седой бороде Керим-ага.

Навстречу микроавтобусу бежали узкие улочки Пешавара с их глухими глинобитными дувалами, как и тысячу лет назад скрывающими от чужих глаз гаремы и повседневные тайны правоверных мусульман. На противоположной стороне мутной Бары огромной каменной глыбой над городом нависала древняя крепость Бала-Хис-сар, повидавшая под своими стенами многих завоевателей: от персидского Дария, Александра Македонского, орд монголов и хромоногого Тимура до колониальных полков английской короны.

Из-за поворота выплыла пыльная площадь перед мечетью Махабат-хана. К сверкающей свежей краской «Тойоте» потянулись за подаянием руки изможденных босоногих детей, но бдительные полицейские быстро отогнали их дубинками.

– О, мои несчастные соплеменники! – воскликнул доктор Юсуф. – Когда же Аллах Всемогущий обратит на вас свой взор и вы снова вернетесь к родным очагам!

– А где их очаги? – спросил Сарматов.

– В прекрасной стране, которую их предки называли «страной, где обитают феи»! – ответил Юсуф, и в его черных глазах сверкнули слезы. – Но в той стране, которую теперь зовут Афганистаном, более десяти лет все живое пожирает война.

– Говоришь, Афганистаном зовут ту страну? – морща лоб, переспросил Сарматов и огорченно вздохнул. – Нет, Юсуф, не помню я страны с таким названием.

– Я верю, ты когда-нибудь вспомнишь. – Юсуф сжал его руку и жарко зашептал на ухо: – К закату солнца мы будем в Исламабаде, затем несколько часов полета – и мы больше не рабы, сахиб. О Аллах, не дай сердцу глупого Юсуфа разорваться от счастья!

– Что такое раб?

– Это… э… э… человек, помещенный в клетку.

– Я не был в клетке…

– Разве твоя комната в клинике Айюб-хана не была клеткой, сахиб? Разве ты в ней не чувствовал себя птицей с перебитыми крыльями?

Сарматов недоуменно пожал плечами:

– Не понимаю, дорогой Юсуф, о чем ты…

– Придет время, и сахиб все поймет, – загадочно улыбнулся тот.

Поколесив по пыльным улочкам Пешавара, «Тойота» свернула на пустынное загородное шоссе, на котором ее поджидал в открытом армейском джипе Метлоу. Когда Сарматов и Юсуф по его приглашению перебрались в джип, здоровенный негр в форме морского пехотинца армии США погнал машину к селению, прилепившемуся к горному отрогу. Там над низкими глинобитными домами возвышалась мечеть с величественным минаретом.

– Сэр! – заволновался Юсуф. – Куда мы едем?.. Разве сахиб и Юсуф не летят в Гонконг?..

– Мы заедем в мечеть к моему другу мулле Нагматулле и там все решим, – неопределенно ответил Метлоу.

– Что такое мечеть? – спросил Сарматов.

– Дом Аллаха, в котором нельзя лгать, – кинув взгляд на Юсуфа, пояснил Метлоу.

– Лгать нельзя нигде! – еще больше заволновался Юсуф…

Седобородый мулла Нагматулла, ступая по ковру босыми ногами, вынес из бокового придела мечети испещренный затейливой арабской вязью старинный Коран и положил его на низкий столик перед опустившимся на колени Юсуфом.

Кивнув стоящему в стороне американцу, мулла простер над головой Юсуфа руки.

– Аллах акбар! – нараспев произнес он.

– Аллах акбар! – откликнулся Юсуф.

– Раскрываю тебе великую тайну, Юсуф, сын Рахмона, – торжественно сообщил старый мулла. – Этот Коран во времена завоевателя народов Тимура был привезен из Мекки, священного города пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует.

– Да благословит его Аллах и приветствует! – вторил ему Юсуф в величайшем волнении.

– Готов ли ты, Юсуф, как истинно правоверный мусульманин, поклясться на этой священной книге, что не оставишь в беде поручаемого тебе жаждущего исцеления человека?

– Да, да, я готов! – затряс головой тот.

– Что станешь его поводырем на суетном и нечестивом людском торжище до той поры, пока болезнь не покинет его тело и мозг?

– Буду его поводырем…

– Что не предашь этого человека и не воспользуешься его беспомощностью ему во зло, не воспользуешься его деньгами в своих корыстных целях?

– Не предам и не воспользуюсь его деньгами.

– Если Аллаху будет угодно прекратить земной путь его, то ты, Юсуф, как правоверный мусульманин, предашь ли земле его прах?

– Предам земле прах.

– Готов ли ты поклясться в этом на священной книге мусульман?

– Все сказанное тобой, уважаемый Нагматулла, почту за честь исполнить и готов подтвердить это клятвой на священном Коране из Мекки…

– Не спеши с ответом, Юсуф, сын Рахмона, – суровым взглядом смерил Юсуфа мулла. – Неторопливость в принятии ответственных решений свидетельствует о глубине и чистоте помыслов правоверного мусульманина. Помни заветы Востока: «Не спеши подниматься на вершину, пока не оценишь ее крутизну» и «Не торопись утолить жажду из священного источника, сначала очисть от скверны душу». Подумай, Юсуф, сын Рахмона, о тяжести груза, который ты возложишь на свои плечи.

Юсуф перевел взгляд на Метлоу и под его пристальным взглядом решительно положил ладонь на Коран.

– Аллах акбар! – торжественно произнес он. – На священном Коране, привезенном из Мекки во времена Тимура, именем пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует, все сказанное тобой, почтенный мулла Нагматулла, я, Юсуф, сын Рахмона, клянусь исполнить, как подобает истинно правоверному мусульманину, – громко, нараспев произнес он. – И если я нарушу клятву, данную на этой священной книге, пусть меня испепелит гнев Аллаха, пусть ляжет проклятье и позор на весь мой род.

– Аллах акбар! – помедлив несколько секунд, произнес мулла и, бережно взяв Коран, направился к боковому приделу мечети.

– Уважаемый Нагматулла, – остановил его Метлоу, – Юсуф – врач, а у людей этой профессии зачастую сложные отношения с религией. Но теперь у меня, пожалуй, не осталось сомнений в искренности его веры и намерений.

– Будем надеяться, что Аллах Всемогущий не оставит твоего друга без своей защиты и покровительства, – уклончиво ответил мулла.

На обратном пути джип долго кружил по городу. Сжавшись в комок на заднем сиденье, Юсуф сосредоточенно молчал. Когда автомобиль подъезжал к базарной площади, с мечети Махабат-хана донесся усиленный динамиками голос муэдзина, призывающего правоверных к очередному намазу. Юсуф, опомнившийся от своих дум, достал из саквояжа коврик и попросил водителя остановиться. Тот по кивку Метлоу выполнил его просьбу. Юсуф бросил в придорожную пыль коврик и, сев лицом к Востоку, погрузился в молитву.

Расстилающаяся внизу базарная площадь была сплошь покрыта стоящими на коленях бедно одетыми людьми. Согбенные спины, спины, спины…

– Фу-у, дикари! – выплюнув жвачку, фыркнул водитель. – Верят, что до их Аллаха молитвы доходят лучше, чем до христианского Бога.

– Бог един, – оборвал его Метлоу. – А что до дикарей, высокомерный сын Алабамы, то их культура на несколько тысячелетий старше твоей, американской.

– Оно и видно! – ухмыльнулся водитель. – По мне пляшущие масаи из африканских саванн или эскимосы Гренландии лучше, чем эти мусульманские святоши. Никогда не поймешь, что у них под чердаком. Улыбаются, сволочи, в лицо, а за пазухой всегда кривой кинжал держат.

Метлоу дождался конца намаза и, когда Юсуф убрал в саквояж коврик, протянул ему кипу бумаг.

– Документы, док! – сказал он. – Паспорта: на тебя и на Джона Ли Карпентера – англичанина, сына офицера английских колониальных войск, родившегося в Пакистане… Вот чек на сто пятьдесят тысяч американских долларов, счет – в китайском банке «Белый лотос» в Гонконге… Живите скромно, так как неизвестно, каковы будут расходы на лечение Джона…

– Понимаю, сэр! – с готовностью откликнулся Юсуф. – Я буду искать работу.

– Не сомневаюсь. – Метлоу протянул ему визитку с золотым тиснением: – Мои телефоны в Пешаваре и Оклахоме. Ставь меня в известность о состоянии больного, чтобы я мог вовремя прийти вам на помощь… Остальное, док, будем решать по результатам лечения… И еще: не советую тебе возвращаться назад в рабство к Айюб-хану. Мир огромен и прекрасен: найдется в нем место для тебя и для Джона, а он стоящий парень, поверь мне, док!..

– Юсуф верит, сэр! – прижал руку к груди Юсуф. – Спасибо, сэр, за свободу и крылья!..