среди одичавших оборотней — в самом центре взбесившейся своры. Они кровожадно визжали, убивая налево и направо, причём убивая не только тех, кто попался им на пути, но и себе подобных — ведомые сумасшедшим азартом дикой крови… Сначала они не обращали внимания на Тёрна, который от ужаса прижал к себе старика-целителя, готовясь бросить его на растерзание, если что. Но потом… Вся свора внезапно развернулась к единственному эльфу среди одичавших. Открыв рот и задыхаясь, Тёрн, окаменев, смотрел на окровавленные морды, скалящиеся жуткими клыками, — на морды, от которых ощутимо для эльфа, с его рафинированно чутким обонянием, несло плохо переваренной, почти тухлятиной, из-за чего Паука начало тошнить…
“Селена, стреляйте в воздух!”
К завыванию одичавших оборотней, которое пронизывало страхом до последней клеточки тела, прибавились неожиданные выстрелы, которые грохотали так, что били по ушам… Ничего не понимая, Тёрн пятился от уродливых оборотней, которые продолжали идти к нему — кто на четырёх конечностях, которые лапами не назовёшь; кто — на двух, полусогнутых и будто лысых из-за недостатка шерсти. И все эти фигуры из немыслимо кошмарного сна надвигались на эльфа настолько ощутимо угрожающе, что он…
Он повалился на землю, визжа и подёргиваясь в конвульсиях.
Дрок успел подхватить Бернара, который повалился рядом, потому что ослабевшие пальцы Тёрна его не держали.
При виде странного припадка Тёрна Белостенные бросились к Дроку на помощь — привести в себя старика-целителя.
А Коннор услышал странный зов Дрока:
— Коннор, подойди!
Зачем? Уставший от напряжения (работа с иллюзией иной раз даётся очень сложно), мальчишка медленно развернулся к нему и не понял: ему предназначался странный благословляющий жест Дрока, которого никто не заметил в суматохе, пока вязали Тёрна, пока помогали Бернару… Потом подбежали взволнованные старшие братья, Ильм, Трисмегист, храмовники-некромаги во главе с Пертом… И, покачиваясь, словно только что очнувшись от глубокого сна, Коннор, с полузакрытыми глазами, бездумно следил, как руководитель научно-исследовательского отдела ордена Белой Стены незаметно для взбудораженных людей и существ снимает с них память о формуле и о магическом жесте, снимающем с магов их силу. Только Трисмегист раз вздрогнул, оглянувшись на Дрока, но тут же забыл о нём, занятый плачевным состоянием Бернара…
Взглянув на горизонт, Коннор попытался улыбнуться: солнце, будто противостоя суматохе, поднявшейся перед деревенской изгородью, их гомону и вою, бесконечно плывущему над толпами, поднималось медленно и торжественно…
“Я устал? — вяло спросил себя мальчишка-некромант и так же вяло кивнул подбежавшему к нему Ивару. — Может, заболел?”
Кажется, о том же подумала и Селена. С ружьём за плечом, она быстро подошла к нему и велела:
— Положи руку мне на плечо.
Он не понял, но послушался. Это же Селена…
А она обняла его за пояс и повела к деревне. За ней потянулись все жители — домой… Звучит-то как — домой… Коннор хотел обернуться, посмотреть, что там делается перед воротами, но делать лишнее движение было настолько нежелательно, что он просто удивился: “А зачем тебе оглядываться? Тёрн теперь — забота Белостенных… Да и долго ли он проживёт?.. И это тоже не моя забота. Моя забота — остаться Коннором, который помнит всё. Вот только…”
Как его довели до Тёплой Норы, как подняли на мансарду — он не помнил. Голова болела ноющей болью, и, уложенный на постель, мальчишка-некромант в последние секунды сознания помечтал: “Вот высплюсь… А проснусь — и всё будет, как прежде…” А уплывая в тёмную даль, единственное, что ощутил: кровать под ним заскрежетала так, что он чуть не проснулся.
… Схватившись за низкие стенки кровати, Селена кивнула Мирту:
— Тащим в середину!
— Пентаграмма! — понял Хельми, бросившийся ей на помощь, чтобы заменить.
— Я не знаю, что может с ним произойти, но он так вымотан, что я боюсь возвращения одного из тех двух Конноров, которые были недавно, — лихорадочно объяснила хозяйка места, поправляя на мальчишке-некроманте одеяло.
— Кто станет пятым? — быстро спросил Мика. Он явно обрадовался мысли выспаться, несмотря на сияющее солнцем утро.
— Берилл, — решила Селена.
— Почему он?
— Я сейчас должна справляться с кучей нового народа в доме. Берилл — единственный ваш брат по крови. Ивар — тоже мог бы. Но он слегка… — она задумалась и покачала головой. — Сказать причины не могу, потому что сама не знаю, но чувствую — ему нельзя. Нужен именно брат по крови.
Она заметила, что одна рука Коннора свесилась, и подняла её, чтобы положить на край кровати. Что-то зацепилось за простыню, и Селена уже осторожней отогнула край джемпера — мальчишку положила, как был, одетым, чтобы не тревожить.
— Что там? — спросил Колин, тянясь посмотреть.
— Блокнотик Микин, — ответила Селена. И жалко улыбнулась: — Я сниму его и оставлю в его тумбочке. На всякий случай. Вдруг он… Коннору ещё пригодится.
— Передай мне, — предложил Хельми. — Я с-сам положу, а ты беги. Я же вижу — ты торопиш-шьс-ся.
Селена отдала и встала на выходе, оглядывая, всё ли они правильно сделали.
— Зовите, если вдруг что, — ненужно сказала она и сама почувствовала эту ненужность лишних слов, сказанных только потому, что уходить не хотелось.
Но ребята её поняли.
— Позовём, — твёрдо сказал Мирт.
— Ивар, пойдём, — позвала она и за руку вывела притихшего маленького друида, который нисколько не возражал ни против того, что ему придётся покинуть наконец вспомнившего его брата, ни против того, что не придётся принять участие в живой магической пентаграмме.
Привели сонного Берилла — до утренней побудки ещё два часа. Но братство знало, что Берилл — вообще-то, любитель поспать, так что надеялись, что успеют выспаться в целостной пентаграмме… Уложили его, кратко объяснив, что сны самого младшего брата их братства очень нужны Коннору. Мальчишка-вампир, с трудом открывая глаза, утвердительно покачал головой и той же головой свалился на предложенную подушку.
Мирт огляделся.
— Ложимся? Я сам страшно устал… Хельми? Ты что?
Юный дракон стоял у тумбочки Коннора и так презрительно ухмылялся, что трое пока бодрствующих братьев немедленно подошли к нему. В руках Хельми держал блокнот Коннора, и губы дракона кривились не то от злости, не то от ещё какого-то сильного чувства. Мирт вопросительно кивнул ему, и Хельми открыл блокнот, чтобы показать братьям — особенно мальчишке-эльфу — последние страницы.
— Что это? — спросил Мика. — Я не понимаю. Формула точно не магически техническая, но интересная.
А Мирт, поскольку он ощутил, что Хельми не зря именно ему сунул блокнот с раскрытыми страницами, попытался догадаться сам, вглядываясь в мелкий, но отчётливый почерк Коннора. И почувствовал, как отхлынула кровь от лица, и тихонько охнул, оглянувшись на