Читать интересную книгу Афонские рассказы - Станислав Сенькин

– Ладно, сегодня я иду на панигир [37] один, а ты сделай дополнительно к правилу еще тысячу поклонов. Будет тебе наука. Понятно? – Посмотрев на смущенное лицо послушника, старец смягчился. – Хорошо, иди, приготовь храм к вечерне.

Послушник опустил глаза, потрепал свою редкую бороду и, шаркая ногами, побрел в храм. Ему было стыдно. Нельзя сказать, что Антоний был строптивым или нерадивым – скорее наоборот, он очень старался выполнять поручения своего наставника, но почему-то всегда делал все не так, как ему поручал старец. Виной тому были рассеянность и забывчивость. Антоний не был дерзким послушником и сам страдал от своего непослушания.

Чтобы победить забывчивость, по благословению схимника Антоний ночами молился в храме перед иконой своего небесного покровителя – святого Афанасия Великого – и соблюдал суровый пост. Но несмотря на это, забывчивость не оставляла его. Утешая Антония, отец Никодим говорил, что Бог хочет, чтобы он упражнялся в смирении и не гордился своими подвигами.

Сегодня старец Никодим собирался отправиться в соседний скит Кавсокаливию к своему старому другу на панигир и оставлял послушника следить за кельей. Несколько дней назад он обещал его взять с собой, но, поскольку Антоний не выполнил одно важное послушание, старец наложил на него епитимью – тысячу земных поклонов, увеличив и без того большое келейное правило.

Проводив старца до тропы, Антоний принял от него благословение и вернулся в келью. Их келья носила имя святого Феодора Студита – известного ревнителя монашества. Антоний вслушался в тишину: казалось, она обладает своим чистым неповторимым звучанием, подобно тому, как чистейшая вода из святого источника обладает своим неповторимым вкусом.

Тишина и покой действовали на Антония не всегда одинаково: иногда атмосфера исихии [38] умиротворяла и просвещала, но, случалось, в душе его возникала пустота, подобная жажде. Она росла, становилась нестерпимой, как во время лихорадки, тогда хотелось погасить этот жар любыми впечатлениями, но они, как подброшенный в печь хворост, лишь усиливали жар и увеличивали внутреннюю жажду. Старец Никодим, опытный пустынножитель, говорил, что этот жар нельзя угасить, но можно перетерпеть, собрав волю в кулак и непрестанно молясь.

Сегодня Антоний чувствовал себя неплохо, тишина и покой действовали на него умиротворяюще. После простой трапезы послушник отдохнул, читая Добротолюбие, а затем отправился в храм. Отбив пятьсот поклонов, он остановился, чтобы передохнуть, и сел на «скамейку исихаста», читая Иисусову молитву по четкам:

– Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного… Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного… – Большой и указательный пальцы, подушечки которых были в мозолях, тянули вервь. Эти четки благословил ему старец в первый день его послушания. – Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного…

После земных поклонов молитва шла легче. Волны ума успокаивались, по ним плыло одно святое имя. Губы произносили молитву в безмолвии:

– Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного…

Как чистейшая родниковая вода, молитва утоляла душевную жажду. Неожиданно послушник почувствовал какое-то движение за спиной. Антоний вздрогнул и приоткрыл глаза. Неужели старец вернулся с панигира? Ожидая увидеть своего старца, послушник обернулся:

– Благословите, отче!

Но то, что он увидел, заставило его застыть в изумлении – в храм вошел не отец Никодим! Перед ним стоял древний нагой подвижник. Его борода была длинной, как у святого Петра Афонского, и, достигая ног, закрывала наготу. Кожа подвижника была темной от ветров и солнца. Его глаза сияли светом любви к Богу. От него веяло покоем и небесным светом.

Антоний даже не подумал, как старец вошел в запертую дверь храма, он сразу же все понял. Его посетил афонский воск – «пасущийся». С давних времен существовало и передавалось из уст в уста афонское предание о невидимых восках. О них было сказано в Писании: «Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» (Евр. 11.38). Ели они редкую траву, которая росла у вершины Афона, жили в расщелинах скал и дуплах больших деревьев. По молитвам самих старцев благодать Божия скрыла их от людских взоров, потому что слишком велик был их подвиг по сравнению с подвигом обычных святогорцев. Никто не знал пути в их кельи и пристанища. Но при этом были на Афоне люди, которые имели с ними постоянное общение, причащали и помазывали их освященным маслом. Но кто эти люди – также ото всех было сокрыто. Бывало и так, что кто-то заходил в монастырь или одинокую келью, причащался, брал масло для лампадок, муку для просфор… Говорили, что этих невидимых обычному взору подвижников семеро. Когда умирал один из семерых, старцы выбирали одного из насельников Афона и предлагали ему присоединиться к братству. Время от времени на Афоне кто-нибудь пропадал, и тогда поговаривали, что он стал воском.

Братство невидимых старцев для Афона – то же самое, что святой Афон для мира: понимание того, что где-то живут более совершенные монахи, которые своей молитвой хранят мир, согревает сердце, заставляет подумать о собственном несовершенстве и пребывать в смирении.

Предание об афонских восках гласило, что таинственное братство будет существовать до конца времен и невидимые старцы совершат одну из последних литургий на земле.

И вот келью святого Феодора Студита посетил невидимый старец. Вот только зачем? У послушника отнялся дар речи, и он даже не смог попросить благословения. Антоний внимательно наблюдал за старцем, его не беспокоили ни страх, ни волнение. Покой, исходящий от подвижника, передался и ему. Тем временем старец стал благоговейно и безмолвно молиться. Лишь по выражению его аскетичного лица становилось понятным то внутреннее напряжение, с которым он обращался к Богу.

Сейчас на Афоне было мало веривших в предание о невидимых старцах, но Антоний не относился к их числу. Еще в начале его послушания, несколько лет назад, старец Никодим рассказывал Антонию про свою необычную встречу с афонскими восками. Этот рассказ навсегда поселился в памяти Антония.

Однажды отец Никодим, тогда еще молодой послушник, шел по тропе в Великую лавру из скита Агиа Анна. Выполняя благословение своего старца, он не смотрел по сторонам, а пытался сосредоточиться на молитве. Неожиданно у тропы, что вела к вершине Афона, он услышал, как его зовет неизвестный монах. Отец Никодим подумал, что монаху требуется его помощь, и поднялся за ним. Каково же было его удивление, когда, не доходя до Панагии, он увидел на лесной полянке шестерых незнакомых монахов, которые отпевали седьмого, усопшего! Их головы и лица прикрывали большие черные наметки, а рясы были пыльными и ветхими. Поверх рясы одного из старцев была накинута епитрахиль, а в руках он держал самую простую кадильницу. Чтение старцев было монотонным, а пение простым. Но это отпевание запомнилось Никодиму больше, чем величественные лаврские панигиры. В простоте этой было какое-то незабываемое великолепие. После того как был завершен обряд, шестеро подошли к нему и предложили присоединиться к братству: «У нас заведено так, что первый, кто появится на отпевании, может стать седьмым в нашем братстве. Пойдем, если хочешь, с нами». Молодой послушник отвечал, что не может согласиться без благословения своего старца. Воски похвалили его за такое послушание и поторопили: «Иди быстрее, спроси благословения и возвращайся. Но ты должен прийти один». Послушник побежал и рассказал все своему старцу. Старец же его не верил в этих невидимых подвижников. Он настаивал, что должен сам перед смертью увидеть афонских восков, и отправился на лесную поляну вместе с послушником. Но, добравшись до поляны, они не нашли там ни могилы седьмого монаха, ни других следов пребывания невидимых подвижников. Старец Никодим с сожалением говорил, что он не смог узнать даже места, где произошел его разговор с восками.

Жалея о том, что он не смог в свое время присоединиться к братству восков, отец Никодим заранее дал своему послушнику благословение: «Антоний, если тебе случится увидеть когда-нибудь восков и они станут звать тебя присоединиться к ним – иди не раздумывая. Считай, что я уже благословил тебя на это. Расскажи, если потребуется, им мою историю. Возможно, кто-нибудь из них вспомнит меня».

В глубине души Антоний всегда считал, что он обязательно встретится с шестью старцами и станет причастником одной из самых больших тайн вселенского православия. И вот, казалось, его мечты начали сбываться. Сейчас он молча наблюдал за молящимся воском и сам продолжал молиться по четкам, сидя на «скамейке исихаста».

Неизвестный седобородый старец некоторое время молился, затем перекрестился и направился к выходу. Двери храма сами растворились перед ним, а затем затворились. Инок без колебания двинулся следом. Старец вышел из храма и пошел по тропе, ведущей к Панагии. Антоний решил, что он зовет его, как когда-то отца Никодима, и последовал за ним на небольшом расстоянии. Памятуя благословение своего старца, Антоний думал, что случилось чудо: за ним пришел невидимый подвижник, чтобы забрать его с собой.