Рэй отломил кусок рисовой лепешки и протянул духу.
— Хочешь?
Сагюнаро вдруг издал какой-то злобно-шипящий звук. Гризли, замотав головой, приподнялся. Но ярудо уже посмотрел на скромное подношение с величайшим изумлением. И взял его. Заклинатель почувствовал быстрое прикосновение ледяных пальцев.
Дух держал небольшой кусок обеими руками, почтительно и бережно, а лицо у него стало совсем как у обычного мальчишки — удивленное и взволнованное. Потом он прижал лепешку к груди и застыл, глядя куда-то сквозь огонь отсутствующим взглядом.
— Нашел кого приваживать, — сердито сказал Гризли, плюхаясь на свое место.
— Это было неразумно, — сдержанно заметил Сагюнаро. — Теперь он может увязаться за тобой. А ярудо не тот дух, в компании которого легко и приятно.
— Кого ты пожалеешь в следующий раз? — добавил хмуро увалень. — Манмо? Или гаюра?
— Он не виноват в том, что с ним случилось, — твердо ответил Рэй, признавая, впрочем, некоторую правоту друзей. — Сами знаете, многие заклинатели запечатывают духов-хранителей прямо в стены здания. И те даже не могут выйти из дома, когда он разрушается или горит. — Он мотнул головой, не давая Гризли, собравшемуся что-то возразить, перебить себя, и продолжил: — И в том канрине с горячими источниками ничего бы не случилось, если бы акацию и крапиву не посадили вместе. А они не выносят друг друга, мечтают избавиться от соседа. И знаете, магам плевать, что чувствуют духи.
— Напиши жалобу в орден, — посоветовал, усмехаясь, увалень, — от имени потусторонних существ. О том, как с ними плохо обходятся. Ярудо пусть подпишет первым. — Он кивнул на медитирующего духа и рассмеялся. — Эх, Рэй, поздно ты сообразил, надо было с акации начинать, потом бы крапиву подключил, а там, глядишь, и черный кодзу подтянулся бы. Он тоже, наверное, считает, что маги его несправедливо обижают. Не дают творчески самовыражаться.
— Ну не настолько я наивный, — невозмутимо отозвался Рэй, хотя почувствовал неожиданный прилив раздражения. — А вот ты не возражал, когда я спас тебя от гаюров. Тоже, видимо, исключительно по собственной глупости.
Наверное, не стоило этого произносить вслух, но упоминание о кодзу и его мире снова резануло внезапными тяжелыми воспоминаниями.
Гризли уставился на него удивленно и немного обиженно, явно не ожидая такой реакции на свою шутку.
— Да я вовсе и не считаю, что ты…
Он не успел договорить, ярудо неожиданно поднялся и, продолжая прижимать хлеб к груди, ушел в темноту.
— Похоже, он не собирается увязаться за мной. — Рэй улегся на землю, завернулся в плащ и закрыл глаза. — Ладно, спокойной ночи. Завтра рано вставать.
Наверное, Гризли хотел продолжить разговор, начать спрашивать о чем-то или обвинять, потому что заклинатель услышал очень тихий голос Сагюнаро:
— Оставь его в покое. Я же предупреждал, чтобы ты не упоминал при нем о кодзу.
— Да почему? Что за ерунда? Если у кого-то не хватает выдержки, чтобы сражаться с духами, не нужно этим заниматься.
— Ты не знаешь, что он увидел в мире пожирателя мыслей, — негромко и терпеливо продолжал увещевать его друг. — С чем ему пришлось столкнуться.
— Еще неизвестно, кого мы все увидим в будущем и что нам придется перенести, — возразил жестко Гризли, не понижая голоса, явно для того, чтобы Рэй услышал и принял к сведению его слова. — Надо научиться забывать, отключаться от эмоций. Иначе не сможешь жить нормально, свихнешься.
Разумом Рэй понимал, что он прав. Необходимо уметь без жалости и раздумий уничтожать враждебных духов, забывать обо всех сложностях и боли. Но как тогда быть с Сагюнаро, который сам балансирует между тьмой и человеческой сущностью? Когда получится забыть Тору? И получится ли вообще?
Темнота вокруг наполнилась приглушенными ночными звуками. Потрескивал костер, шуршали в траве мелкие зверьки, в лесу пронзительно и печально закричала какая-то птица. Вздыхали рассыхающиеся дома, скрипели качели на окраине деревни.
Гризли и Сагюнаро замолчали, так и не убедив ни друг друга, ни Рэя, делавшего вид, что спит. А может, и правда уснувшего по-настоящему, потому что вдруг он увидел, как в круг света от костра вошла девушка, одетая в одну лишь мужскую рубашку, разорванную на плече. На ее длинных растрепанных волосах играли отблески красного огня. Красивое бледное лицо было печальным и задумчивым. Она легла на землю рядом с заклинателем, опустила голову на согнутый локоть, улыбнулась и прошептала:
— Хотела отправить тебе письмо. Но не знаю, где ты живешь.
— У меня нет дома, — ответил Рэй, протягивая руку, чтобы коснуться ее плеча.
Оно оказалось теплым, живым, настоящим. Это была не реальная Тора, а та, что погибла в мире кодзу. «Та, которую ты убил», — шепнула заклинателю внезапно проснувшаяся память.
— Значит, ты никогда не узнаешь, что я хотела тебе сказать, — чуть огорчилась она.
— Прочитай мне свое письмо, — попросил он, — теперь я могу его услышать.
— Возьми, посмотри сам, — прошептала девушка, и в ее руке оказался бело-красный, туго скрученный свиток.
Рэй потянулся за ним и вдруг понял, что это окровавленный кусок кожи. Заклинатель быстро взглянул в лицо Торы, увидел в нем лишь безмятежность и спросил:
— Где ты это взяла?
— У меня нет бумаги, — произнесла она очень грустно, придвинулась ближе, коснулась кончиками пальцев его лба.
Они были ледяными.
…Ощущение холода пришло из реальности. Внезапное, резкое, мгновенно вытряхнувшее из сна.
Заклинатель приподнялся, пытаясь понять, что его разбудило. Сагюнаро и Гризли мирно спали. Костер почти потух, только редкие язычки огня пробегали по красным углям. А совсем рядом сидел ярудо. Глаза на его бледном лице смотрели тревожно и слегка испуганно.
— Они скоро придут, — прошептал он.
— Кто? — хрипло спросил Рэй.
— Идем, я тебя спрячу. Они не найдут. — Дух тревожно оглянулся и снова уставился на человека.
— О ком ты говоришь?
— Гаруги, — произнес он едва слышно.
— Что?!
— Эту деревню прокляли, наслали на нее смерть, — торопливо забормотал ярудо, как будто оправдываясь. — И они пришли, убили всех.
Так вот почему это селение опустело. И вот о чем на самом деле предупреждала ярра. Гаруги, пожиратели плоти, кровожадные духи-мстители, не останавливаются, пока не уничтожат последнего из жителей. Любого, кто окажется в проклятой деревне. Даже если это будут случайные путники. Вот откуда здесь ощущение тревоги, близкой, но пока еще спящей беды и такая тишина.
— Сколько их?
— Очень много. Двадцать, тридцать десятков, не знаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});