Я при этом отчетливо понимал, что мое сотрудничество с американцами нанесет… ущерб государственной безопасности и обороноспособности страны в целом…»
Однако анализ материалов следствия, показаний свидетелей и самого обвиняемого свидетельствовал, что материальная сторона, корыстные соображения стояли на первом месте. Он буквально клянчил у хозяев дорогие «сувениры»: ювелирные изделия, охотничьи ружья, рыболовные снасти, фотоаппаратуру, радиотехнику, инструменты для домашнего хозяйства.
В то же время строго из принципа самосохранения придерживался правила, чтобы общая сумма, получаемая от спецслужб противника, не превышала половины его месячного оклада.
* * *
После возвращения из США Поляков в сентябре 1962 года в парке им. Горького заложил первый тайник — непроявленную пленку в кассете, предварительно облепив ее пластилином и обваляв в кирпичной крошке. Это был тайник под кодовым названием «Гор».
При входе на территорию парка агент стал проверяться, внимательно всматриваясь в действия и поведение отдыхающих. Затем подошел к означенной в плане связи скамейке, сел на нее, развернул газету и в удобный момент положил контейнер со шпионской информацией за задней левой ножкой. Почитав немного газету, он поднялся и медленно двинулся к выходу. На одном из столбов ограждения парка поставил сигнал закладки тайника в виде полосы чернильных брызг фиолетового цвета из авторучки.
Однако на следующий день шпион не нашел в обусловленном месте сигнала американцев об изъятии тайника и не на шутку перепугался. Животный страх за безопасность своей шкуры подогревало известие о разоблачении агента ЦРУ — бывшего полковника ГРУ Олега Пеньковского.
Но вскоре он успокоился — в газете «Нью-Йорк таймс» от 20 сентября 1962 года появилось зашифрованное сообщение в разделе объявлений, которое свидетельствовало о получении американцами информации из тайника под названием «Гор».
В августе 1963 года «Бурбон» провел вторую тайниковую операцию, заложив магнитный контейнер с секретной информацией за телефонной будкой по улице Листьева, дом № 12. До своего очередного отъезда в командировку в 1965 году в Бирму он передаст заокеанским хозяевам еще две шпионские закладки через тайники — «Молоко» и «Баня».
Об изъятии американцами двух последних тайниковых вложений Поляков был поставлен в известность радиосигнализатором, оборудованным в настольных электронных часах. Приемник работал так: тайник изъят — загорается чуть видимый, светящийся зеленоватым цветом диод-индикатор. Такой сигнал был безопасен и успокоительно действовал на шпиона. Кроме того, в этот период под обещание больших денег он обрабатывает еще два тайника — «Рыба» и «Береза».
* * *
Желание попасть в заграничную командировку ни на минуту не покидало Полякова, считавшего, что наиболее «плодотворные» и безопасные действия могут быть за пределами страны. Мечта сбылась 3 ноября 1965 года. В этот день он вылетает в Бирму в качестве военного атташе при посольстве СССР.
Вскоре от резидента ЦРУ в Рангуне полетела в ЦРУ шифротелеграмма начальнику отдела по Советскому Союзу Дэвиду Мерфи о том, что прибывший полковник Поляков проявляет необычно дружественное расположение к американским сотрудникам, занимающимся разведывательной работой. Взглянув на присланную фотографию советского офицера, Мерфи подпрыгнул в кресле и от обилия эмоций чуть было не вскрикнул: «Эврика!» Он понял, что наконец-то нашелся агент после почти годичного молчания.
Следует заметить, что Мерфи являлся одним из тех сотрудников отдела, кому были известны установочные данные на Полякова, когда тот работал еще на ФБР в Нью-Йорке. Для организации предметной работы с агентом в Рангун вылетели два опытных сотрудника ЦРУ — Джим Флинт и Пол Диллон.
Первый из них, понимая, что работа с «Бурбоном» может принести ему служебные дивиденды, добивается назначения на должность второго секретаря посольства США в Бирме.
По договоренности с американцами Поляков отправляет в ГРУ шифровку. В ней он сообщает о Флинте как о «вероятном кандидате на вербовку» и испрашивает разрешения на его «изучение». Таким образом открывалась возможность почти легальных контактов «Бурбона» со своим хозяином.
ГРУ не замедлило с ответом — дало добро для проведения операции по изучению кандидата на вербовку. В шифровке давался «зеленый свет» для общения, хотя и с небольшими оговорками о бдительности.
Поляков после этого стал частенько бывать у «друга Джима», приурочивая время «деловых контактов» к началу вечерних киносеансов, которые демонстрировались в американском представительстве. В таком режиме американский разведчик провел тридцать (!!!) встреч со своим высокопоставленным агентом, по одной-две встречи в месяц.
* * *
В 1968 году Флинта руководство ЦРУ неожиданно отзывает в США — не рассеялось недоверие, и янки, с одной стороны, боялись перевербовки, а с другой — все тяжелее и сложнее было готовить дезинформацию для «Бурбона», которой он систематически кормил руководство ГРУ.
Вскоре предателя принял на связь прибывший из Штатов новый сотрудник ЦРУ Алвин Капуста, проведший с ним шесть конспиративных встреч. Как правило, выезжая на машине, он подбирал агента в центре Рангуна…
После отъезда Полякова из Бирмы Капуста тоже вскоре покинул страну. А «Бурбон», прибыв в Москву, решил «отдохнуть» — много потрудился на ниве предательства. Нервы стали сдавать. Надо отметить, что в дальнейшем, вплоть до ареста, активности в работе с американцами на территории Советского Союза он не проявлял, так как боялся быть «засвеченным» военной контрразведкой. Перед его глазами все время стояла история с Пеньковским. Его неожиданный провал, а затем и позорище для офицера — суд, фрагменты которого показывали по телевизору, а статьи тиражировались газетами и журналами.
И все же дрыхнуть долго американцы оборотню не дали. В июне 1972 года Полякова пригласил в кабинет начальник одного из управлений стратегической разведки ГРУ и вручил ему приглашение на прием в американское посольство в связи с приездом в Москву высокопоставленного военного чиновника — полковника Меррита.
Поляков из соображений личной безопасности попытался отказаться от визита, однако начальство настояло на своем. Полякову пришлось пойти на эту встречу. Довод стандартный, «всепогодный» — интересы службы превыше всего! К тому же Поляков уже знал, что он может скоро уехать военным атташе в Индию.
Эту информацию он сообщил Мерриту и во время приема заранее пригласил его на охоту в окрестности Дели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});