— Я помню. И все равно не поверю в эту историю, пока не увижу обломков корабля своими собственными глазами.
— Тогда посмотри на них. Здесь есть достаточно мощная оптика.
— Ты хочешь сказать!..
Неверов почувствовал, как у него перехватило дыхание, и остаток фразы застрял в горле. Наверно, что-то подобное испытывает приговоренный к смерти в момент оглашения приговора. Потому что гибель корабля означала, что всем им уже вынесен такой приговор. С трудом овладев собой, он повторил вопрос:
— Ты хочешь сказать, что уже видел эти обломки?
— На бывшей орбите «Севастополя» вокруг планеты вращается большой рой метеоритов.
— Насколько большой?
— Ну, я не знаю, сосчитать и взвесить эти обломки вряд ли удастся.
— Это могла быть шлюпка грайров.
— Могла. Но «Севастополя» нет на стационарной орбите. Ни в оптике, ни на радарах. В девять тридцать дежурный наблюдатель зафиксировал в этой части горизонта непонятную световую вспышку. Спустя три часа после исчезновения шлюпки… Я лишь сопоставил все данные. Свел их вместе.
— Ты кому-нибудь говорил об этом?
— Нет. Но какое это имеет значение?
— Имеет. После всего происшедшего наша единственная надежда — акванты. Мы найдем их, если они до сих пор не объявились. Если понадобится, вездеход можно переоборудовать в подводную лодку.
— Без огневой поддержки вездехода база не продержится и нескольких часов.
— С вездеходом этот срок продлится не намного. Если ты прав и «Севастополь» действительно захвачен или уничтожен, они навалятся на нас всей своей мощью. Скорее всего эта атака была простой разведкой.
— Наш отъезд будет выглядеть как бегство…
— Согласен. Но иногда приходится принимать и такие решения. Это приказ, и он не подлежит обсуждению. Мы вылетаем через полчаса. Сейчас я составлю список оборудования, которое ты должен будешь, не привлекая к себе излишнего внимания, сложить в грузовой отсек вездехода.
— Нам не удастся провернуть это незаметно…
— Знаю. Поэтому известие о гибели корабля должно оставаться в тайне.
— Не нравится мне все это, капитан!
— Думаешь, мне это нравится?! У тебя есть другое предложение? Нет ничего глупее, чем всем вместе красиво погибнуть на этой базе. Контакт с аквантами дает хотя бы надежду известить Землю о том, что здесь творится, и продолжить борьбу с нашими врагами.
— Каким образом?
— Этого я и сам пока не знаю. Но узнаю. Не сомневайся. И тогда придет час расплаты и за базу, и за гибель наших товарищей, и за десятки безымянных кораблей, нашедших здесь свою могилу.
ГЛАВА 35
Часы и дни текли незаметно, складываясь друг с другом и поглощая в своем течении негромкое урчание моря, следы на песке, огромные глаза Козявки, шелуху последних плодов…
Руки Элайн огрубели, одежда изорвалась, и сквозь прорехи проглядывало до черноты загоревшее тело. Нечесаные волосы, как ни странно, не уродовали ее по-прежнему прекрасное лицо, а в глазах появилась новая, несвойственная раньше уверенность в себе.
Самым странным в ее робинзонаде было, пожалуй, то, что она не чувствовала себя несчастной. Она попала на этот остров совершенно не подготовленной к тому, что ее здесь ждало. У нее не было даже иголки, чтобы заштопать одежду, и тем не менее несчастной она себя не чувствовала. Возможно, основная причина была в том, что ей приходилось заботиться о чужом малыше, который с каждым днем проявлял все большую привязанность к ней. И еще одно. Она знала… Что-то приближалось к ней, с каждым новым проведенным здесь днем «некто» становился все ближе…
Стоны, по ночам доносящиеся с моря, казались ей теперь громче и ближе. Она слышала совсем рядом со своей пещеркой шлепанье огромных лап, а утром находила следы… Кто-то искал ее, и по ночам, сквозь сон, она чувствовала, как этот «некто» зовет ее к себе, в темную прохладную глубину моря. И она знала, что когда кончится последний питьевой плод, а вместе с ним и последняя надежда на помощь далекого мира, в котором она жила тысячи лет назад, она ответит на этот зов…
Вездеход мчался над ровной гладью реки на высоте двух метров. Впереди перед машиной неслись клиновидные волны, возникавшие от удара гравитационного поля, они убегали в стороны широкими усами, расходившимися за кормой до самого берега.
Шел шестой час с того момента, как вездеход покинул базу. Пора было включать автопилот и хотя бы на полчаса оторваться от пульта управления. Чувство голода становилось все ощутимее, и за все эти шесть часов так ничего и не произошло вопреки худшим ожиданиям Неверова, предполагавшего, что грайры не позволят им покинуть базу.
Наконец, выбрав достаточно ровную и широкую излучину, на которой управление можно было доверить автоматике, он включил автопилот и позвал по внутренней связи Делони, не покидавшего стрелковую башню. За всю дорогу они перекинулись всего парой фраз. Делони был мрачен и, открывая упаковки с концентратами, упрямо избегал взгляда Неверова.
— Может, все-таки поговорим? Нас здесь всего двое, а дорога предстоит длинная и скорее всего нелегкая. Ты считаешь, что мы должны были остаться на базе?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Почему ты никого не взял? В машине есть место по крайней мере еще для четырех человек. Ты же знаешь, они все погибнут. Все, кто остался.
— Необязательно. Они отремонтировали все защитные системы и могут продержаться достаточно долго. Атаки пока что не повторялись. Помочь нам смогут только акванты, за их помощью мы и едем. А что касается вопроса о дополнительных пассажирах… Видишь ли, Грегори, я не мог рисковать. С тех пор как на телах зомбитов исчезли шрамы, у нас не осталось ни одного надежного способа проверить, кого мы берем с собой. Представь, что бы произошло, если бы один из них оказался здесь.
В прошлый раз, когда нас в этой кабине было пятеро, их план едва не удался. Во дворе базы, внутри защитного ограждения находилось несколько зомбитов, во всяком случае, в момент нашей атаки я насчитал пятерых, и у меня нет уверенности, что среди персонала базы нет новых зараженных.
Результат воздействия психотропного яда можно скрывать неограниченно долгое время. Лишь когда управляющий зомбитом грайр сочтет момент подходящим, он возьмет управление на себя… Нас всего двое. Мы не смогли бы обеспечить постоянного контроля над новыми пассажирами.
В его словах была безупречная логика, но говорил он их так, словно оправдывался перед самим собой и перед теми, кто остался на базе… Он знал, что обречен теперь до конца своей жизни подыскивать все новые слова оправдания, и не знал, найдет ли их когда-нибудь… Но одно он знал точно не Грегори его судить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});