Читать интересную книгу "Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт"

не терпелось всучить ему эти деньги.

Некоторые намекали, что неплохо бы ему жениться на Ткачихе, но эта затея не привлекала обоих. Ей так и не удалось найти мужчину, способного сравниться с Марком, обладавшим силой великана и сердцем святого. Вдова стала похожа на бочку — почти одной ширины от плеч до попы. Лакомства теперь ее главное удовольствие, думал Мостник, наблюдая, как она уплетает окорок с имбирем под яблочно-гвоздичным соусом. Лакомства и зарабатывание денег. Под конец трапезы внесли горячее вино с пряностями — гипокрас. Медж отпила большой глоток, срыгнула и придвинулась поближе к Мерфину.

— Что-то нужно делать с госпиталем.

— Ты считаешь? — Он не знал, в чем там дело. — Чума ведь кончилась, и мне кажется, людям он уже не так нужен.

— Еще как нужен. Жар-то у них все равно бывает, и боли в животе, и опухоли. Женщины не могут забеременеть, или у них случаются осложнения при родах, или преждевременные роды. Потом — дети начинают падать с деревьев. Лошади сбрасывают седоков, мужчину могут пырнуть ножом или проломить башку, чем особенно увлекаются разгневанные жены…

— Да, я понял, — отозвался архитектор, улыбнувшись ее красноречию. — А что там такое?

— Да никто не хочет туда идти. Никому не нравится брат Сайм, но самое главное — ему никто не доверяет. Пока мы тут боролись с чумой, он у себя в Оксфорде читал древние книги, а сейчас прописывает кровопускания и банки, в которые уже никто не верит. Все хотят Керис, а ее нет.

— И что же делают больные?

— Идут к Мэтью Цирюльнику, или Сайласу Аптекарю, или приезжей Марле Знахарке, но она занимается в основном женскими болезнями.

— А почему тебя это беспокоит?

— Растет недовольство аббатством. Поговаривают, если, дескать, монахи не помогают, зачем молиться о башне?

— Вот как.

Башня поглощала немыслимое количество денег. Никто не мог бы полностью ее оплатить. Единственная возможность достроить ее заключалась в сложении средств женского и мужского монастырей и города. Если город перестанет давать деньги, на башне можно будет ставить крест.

— Да, я понимаю, — нахмурился Мерфин. — Это действительно серьезно.

Хороший год, почти для всех, думала Керис во время рождественской службы. Люди невероятно быстро оправились от последствий чумы. Эпидемия не только принесла неисчислимые страдания и разрушила весь жизненный уклад, но и расшевелила народ. По подсчетам аббатисы, умерла почти половина населения, но зато уцелевшие крестьяне возделывали теперь исключительно плодородные земли, и производительность выросла. Несмотря на «рабочее законодательство» и усилия многих представителей знати, в том числе и Ральфа, по претворению в жизнь ордонанса о батраках, люди по-прежнему шли туда, где больше платили, то есть, как правило, на более плодородные земли. Зерна было много, подросли новые стада. Женский монастырь процветал, а поскольку после бегства Годвина Керис наладила хозяйство и в мужском монастыре, то и братья теперь благоденствовали, как никогда за последнее столетие. Деньги к деньгам, а улучшение жизни в селах прибавило работы и в городе, так что кингсбриджские ремесленники и лавочники потихоньку возвращали былой достаток. Когда после службы сестры выходили из собора, к настоятельнице подошел аббат Филемон:

— Нам нужно поговорить, мать-настоятельница. Вы не зайдете ко мне?

Аббатиса помнила времена, когда вежливо и без колебаний согласилась бы на подобную просьбу, но все осталось в прошлом.

— Нет.

Монах тут же вспыхнул:

— Вы не можете отказаться от беседы со мной!

— Я и не отказываюсь. Просто не пойду во дворец. Я отказываюсь повиноваться, когда вы приказываете мне как служанке. О чем хотите поговорить?

— О госпитале. Поступили жалобы.

— Говорите с братом Саймом. Как вам прекрасно известно, госпиталь возглавляет он.

— Вы что, не соображаете? — раздраженно воскликнул Филемон. — Если бы он мог решить проблему, я говорил бы с ним, а не с вами.

Тем временем настоятели дошли до аркады мужского монастыря. Монахиня села на холодную каменную ограду дворика.

— Можно поговорить здесь. Что вы хотите мне сказать?

Филемон поморщился, но проглотил. Стоя перед ней, он был похож скорее на слугу.

— В городе растет недовольство госпиталем, — начал аббат.

— Меня это не удивляет.

— Мерфин пожаловался мне на рождественском банкете, что люди предпочитают теперь шарлатанов вроде Сайласа Аптекаря.

— Хуже Сайма шарлатанов не бывает.

Филемон спохватился, заметив поблизости несколько послушников.

— Уходите, все, — велел он. — Ступайте по своим делам. — Они ушли. — В городе считают, что заняться госпиталем должны вы.

— Я тоже так считаю. Но не собираюсь лечить по методам Сайма. В лучшем случае его лечение не помогает, а часто больным становится хуже. Поэтому и пошли жалобы.

— В вашем новом госпитале так мало больных, что мы используем его как гостевой дом. Вас это не беспокоит?

Шпилька попала в цель. Целительница сглотнула и отвернулась, тихо ответив:

— У меня душа от этого болит.

— Так возвращайтесь. Договоритесь с врачом. Вы же работали первое время под руководством ученых монастыря. Брат Иосиф получил точно такие же знания, как и Сайм.

— Да, вы правы. Мы и тогда понимали, что от монахов больше вреда, чем пользы, но с ними можно было работать. Как правило, мы их вообще не приглашали, а делали то, что считали нужным. А зачастую просто не выполняли указаний.

— Но невозможно же, чтобы они всегда были не правы.