Замолкший было аппарат ожил и дробно застучал: точка — тире, точка — тире. Женя тихо читала: «Начальнику экспедиции Лучинину. Прошу немедленно остановиться на привал и дождаться прибытия посланных к вам из отряда майора Проценко с двумя пограничниками. Весьма важно. Полковник Харламов. Прием подтвердите». Снова заработала рация. Женя отвечала: «Будем ждать».
Лучинин вышел из палатки огорченный. Он сообщил о радиограмме только Ясному. Русаков же узнал о ней от Жени, с которой он успел подружиться.
Ночью спали, как обычно в экспедиции, — и крепко, и чутко. Перед рассветом на смену дежурному Русакову встал дюжий Борис Сахно.
Солнце золотым кругом поднялось над вечными снегами горных хребтов. Засверкал, заискрился четырехгранный Хан-Тенгри. Подгоняемые пронзительным ветром над близкими нагорьями плыли сизые, как дым, облака.
Участники экспедиции оставили свои спальные мешки, проделали гимнастические упражнения, выкупались и засели каждый за свое дело.
Солнце упорно шло на запад. Длинные тени легли на края сырта, громче зажурчал ручей — наступал уже вечер, когда со стороны ущелья появились всадники.
Майор Проценко оказался крупным мужчиной с несколько замкнутым выражением волевого лица. Сопровождали его сержант Глыбин и ефрейтор Акопян. После непродолжительной беседы с учеными Проценко передал Русакову письмо от Харламова и сказал, что ему надо поговорить с ним с глазу на глаз. Они отошли в сторону и уселись на берегу ручья.
Майор вынул из планшетки конверт и извлек из него фотокарточку размером с почтовую открытку.
— Что это? — спросил Русаков.
— А вот взгляните… — и майор подал ему снимок, с которого приветливо улыбался профессор Ясный.
— Я пока ничего не понимаю, — сказал Русаков, покусывая стебелек травы. — Объясните, откуда и зачем у вас эта фотография? Кто, где и когда сфотографировал Ясного?
Майор Проценко пояснил:
— Рядом с профессором снят один из его друзей, тоже ученый. А смутные контуры дальше — это фигуры людей, сидящих и лежащих на берегу речки. Как нам сообщили, снимок сделан незаметно, на даче приятеля профессора под Москвой, между станциями Болшево и Валентиновка. Они купались тогда в Клязьме.
— И когда это было? До или после того, как Ясный решил ехать в Тянь-Шань?
— После… Буквально накануне его отъезда.
— Откуда у вас этот снимок?
— Нам передали его из органов государственной безопасности. Его изъяли у одного субъекта, в прошлом связанного с басмачами, — пояснил Проценко. — Снимок прислан ему из Москвы заказной авиапочтой. Адрес и фамилия отправителя оказались вымышленными.
— Что же говорит в связи с этим ваш подозрительный субъект?
— Он якобы и понятия не имел, что в конверте находился этот снимок. К нему будто бы зашел знакомый и попросил передать профессору Ясному письмо, которое будет прислано из Москвы, но что он не мог этой просьбы выполнить потому, что получил письмо уже после того, как геологическая партия отправилась в горы. Все это, конечно, вранье, за исключением того, что письмо действительно пришло из Москвы уже после вашего отъезда из Пржевальска.
— Ну, и что вы думаете о назначении этого снимка? — спросил Русаков.
— Пока что можно только гадать… Возможно, с профессором Ясным хотят установить связь. Для чего? На этот вопрос ответить трудно. В условиях столицы сделать это было или трудно или нецелесообразно, но вот кому-то стало известно, что он отправляется в наши места, и вот вам — готов фотоснимок, который затем срочно отправляется сюда.
— Интересные соображения, — заметил Русаков.
— Конверт со снимком предназначается для человека, который не знает ученого в лицо, — продолжал майор.
— Но разве этот человек не мог бы и без снимка найти его здесь?
— Конечно, мог бы, — ответил Проценко. — Но ведь для этого он должен был разыскать его, кого-то спрашивать, искать встречи с ним и всем этим мог навлечь на себя подозрения.
Русаков задумчиво заговорил:
— Раз снимок не привезен из Москвы тем, кто должен был вступить с Ясным в контакт, а прислан для него авиапочтой, то или этот человек не из местных, или он выехал вслед за Ясным и его не успели снабдить вот этим фото в Москве. Но, по-моему, последнее обстоятельство отпадает — ведь в таком случае было бы проще показать Ясного кому-то в Москве, хоть на той же Клязьме. Впрочем, кто знает…
— Все это логично, — не мог не согласиться Проценко. — Начальник погранотряда и решил прислать меня сюда с пограничниками. Мы теперь не оставим вас до самого возвращения на Иссык-Куль.
— Профилактика, конечно, не мешает, — сказал Русаков, вспомнив излюбленное выражение полковника Соколова.
Проценко предупредил:
— Об истории с фото — Ясному ни слова.
— Понятно.
На следующий день задолго до рассвета экспедиция покинула место привала и направилась на северо-восток, по направлению к массиву Хан-Тенгри. Ущелья, горные долины, гребни скал… Роскошным многоцветным ковром раскинулись высокогорные альпийские луга. Радовали взор серебристые эдельвейсы. На далеких скалах мелькнули силуэты каких-то горных животных.
— Эх, свежего мяса бы! — с вожделением произнес Лучинин. — Архары, это скажу я вам — вещь! — и он выразительно прищелкнул языком. Неожиданно Садык сказал:
— Кочкары.
— Что? — не понял Вадим.
— Правильно, — поддержал проводника майор, — это не архары.
— Что же это за животные?
Ясный пояснил:
— Мы с вами неоднократно встречали огромные черепа, намного крупнее черепов архаров. Так вот, друзья, перед вами живые обладатели этих черепов. Это «овис полли», бараны Марко Поло. Долгое время считалось, что «овис полли» вымерли, но, как видите, это не так.
После полудня снег стал заметно рыхлее. В горах до самого вечера падали лавины.
Однажды, когда, оставив лошадей в ущелье, участники экспедиции поднимались по крутому склону горы, с ними едва не произошло несчастье — на расстоянии всего нескольких метров от них вдруг образовалась извилистая трещина шириной около десяти сантиметров. После образования таких трещин обычно слышится характерное шипение движущегося снега и… спасение попавших в лавину — дело счастливой случайности.
Люди стояли, не отводя глаз от опасного места. Оторвавшийся от горы пласт повис в непонятном равновесии. Кто знает, может быть, стоило сделать одно движение — и лавина оторвалась бы…
— Замыкающим повернуться кругом и выйти из опасной зоны, — приказал Ясный. — Остальным не шевелиться!
Осторожно, один за другим путники повернулись и, лишь отойдя далеко в сторону, облегченно вздохнули.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});