да я. Мужиков я за работу поблагодарил, и на их глазах порвал протоколы, составленные на них. И им хорошо, и мне. Вдобавок я им купил две бутылки водки за свой счёт. Скажешь — я нарушил закон? Возможно, но есть такие ситуации, что можно, и нарушить закон, — требует обстановка. В основном законы пишут люди, не имеющие практики, — интеллигенты с научной степенью. Да и все нюансы не пропишешь — приходится полагаться на свою интуицию… Слушай, говорю и говорю, — язык уже устал. Ты когда свои бумаги допишешь? Давай мы тебя добросим до прокуратуры, — там и пиши хоть до утра, но без нас?
— Всё, Александр, заканчиваю… Ты бы не говорил столько — я бы уже дописал.
— Во даёт! Ты посмотри, Сергей, что вытворяет прокурор, и не краснеет. Сам меня расспрашивал, а я виноват, — точно в любых ситуациях работники прокуратуры правые. Знал бы — уже давно замолчал, дома бы уже был и по телеку «Что, где, когда» смотрел. Специально для оперов эту передачу создали. Для следователей есть на телевидении «Кривое зеркало» с Петросяном, — по менталитету артисты этого жанра и следаки — родственные души.
— Обижаешь!
— Ну правда, давай будем заканчивать? Завтра съезжу в морг, проконтролирую вскрытие трупа, так что не беспокойся. Мы, оперá, можем поговорить вот так, между делом, — но и работу свою не забываем: нам же жуликов искать, не вам. Так что всё будет о’кей, как в «лучших домах Лондона, Парижа и деревни Клюковка»!
— Хорошо. По коням!
— Серёга, если что будет интересного по шефу — брякнешь? К тебе тоже буду заезжать изредка, если к тому времени не уволишься. Хотя я тебе ранее посоветовал с этим делом не тянуть. Родственники — тогда и родственные души, когда это не касается имущества и денег покойного.
Глава 22
— Так, все в сборе? — сказал Палыч, осмотрев состав нашего бандитского отдела, собравшийся в его кабинете на планёрку. — Вижу, все.
— Заместителя вашего нет, — видать, ещё спит и во сне досматривает свой будущий отпуск в окружении сексуальных блондинок, ласкающих его «атлетический» живот… Мужики! Хорошо быть начальником: хочу приду на работу, хочу нет, — лепота! Не как мы, смертные: восемь часов утра, а уже все в работе, — ответил я шефу, и мои коллеги засмеялись.
— Всё ты замечаешь! Лучше на себя посмотри! Зам сейчас подойдёт, он позвонил, что немного задерживается, — будем начинать без него.
— На ком он задерживается? Не разобрал я последнее слово, повторите, — снова ответил я ему.
— Не «на ком», а просто задерживается. Так, давайте серьёзнее, мужики. Вчера Семёнов вкратце мне доложил по поводу убийства кандидата, — так что послушайте и вы. Работы предстоит много — это преступление взято на контроль нашим руководством. Через недельку приедет комиссия из регионального управления и будет нас проверять, так, что всю свою работу фиксируйте на бумагу. Только она одна и поможет избежать наказания. Премий не обещаю, а вот выговоры вам будут. Всякую чушь в бумагах не пишите, но чтобы агентурных записок от своих помощников в оперативных делах было предостаточно. Чтобы, читая их, руководство сразу видело — не зря свой хлеб едим. Александр, доложи, что вчера наработали. А вы слушайте и думайте — может, мысли у вас появятся путные. Или информацией поделитесь по этому убийству, если она имеется. Информацию не куркульте — общее дело делаем, можем отличиться, — а то другие подразделения нас могут опередить с раскрытием. Сейчас главное для нашего управления — не ударить в грязь лицом и раскрыть первыми это преступление.
— Бурные продолжительные аплодисменты, — ответил я шефу. Все захлопали в ладоши и снова засмеялись.
— Ладно, ладно, не стоит, — сказал шеф, засмущавшись, и тоже засмеялся.
Классный мужик наш шеф: понимает, что без вот таких психологических разрядок нам не обойтись, что работа у нас, наверно, самая сложная на земле — ищем убийц, ежедневно подвергая свою жизнь опасности. Жулики всегда идут на шаг впереди нас, все козырные карты у них на руках. Они знают не только наше место жительства и работу, но и данные родственников. В любой момент могут нас опередить и отправить к праотцам. Из них пожизненно сидеть в тюрьме никто не хочет, и они пойдут на всё, чтобы избежать наказания. Сколько у меня друзей уже погибло — не сосчитать, и все — «за советскую власть». Не зря же руководство страны нам сделало такой маленький срок службы, чтобы раньше других граждан уходить на заслуженный отдых. Неохота повторяться в суждениях, но ещё раз скажу: нет ещё и 40 лет, а мы — уже пенсионеры. Редко кто из сотрудников уголовного розыска доживает до шестидесяти лет, если честно отдаёт силы своей профессии. Медицину не обманешь, если она нам дала такой небольшой срок службы в органах милиции. К её совету руководители нашего государства правильно прислушались, — ведь здоровья к таким годам ни у кого из нас, оперов, уже нет: безвозвратно потеряно в боях с преступностью. Мы же не депутаты, которые умеют только языком болтать, — головой работаем, вот мозг и изнашивается от напряжения, и «отдаёт концы». Ещё бы пенсия была достойная, как у тех же депутатов и губернаторов, — тогда вообще к руководству страны у нас не было бы претензий. Но до таких светлых времен нам ещё далеко — это как до Китая пешком и всё лесом.
— …Смеркалось. Последний лучик лучезарного солнца упал в траву, когда мы всей дружной компанией под названием «опергруппа» прибыли на место преступления. Ночь быстрыми шагами наступала на город, пугая нас тенями прохожих, но у нас с собой были китайские фонарики, надетые на головы. Надели их для солидности, чтобы всем гражданам было понятно — это бандитский отдел, гроза воров и хулиганов, напал на след преступника…
— Александр, давай без лирики и без фонариков! — поторопил меня шеф, прервав рассказ.
— Хорошо, можно и без лирики, но классик Тютчев на вас в обиде за то, что вы не дали мне сделать красивое вступление. Этого он вам никогда не простит. Палыч, про это убийство всем оперáм в городе известно — они уже с утра землю рогом роют, что языком-то попусту молоть? И у нас в отделе каждый сотрудник знает, что конкретно нужно ему делать — не дети малые. Опять повторяю: только зря время теряем у вас на планёрке, протирая штаны. Кстати, мне в это время срочно нужно быть в морге, — боюсь опоздать на вскрытие покойного… Заодно там и позавтракаю — столовая там отменная, запах, как во французском ресторане, — есть очень хочется. То, что эксперт уже залил за воротник пару стопок спирта