Невольно вспоминаются слова Н. В. Гоголя, вложенные им в уста Тараса Бульбы, говорившего запорожцам: «Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество… Отец любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не бывало таких товарищей»[240].
Подвиги наших моряков во многом как раз и объяснялись высокоразвитым чувством товарищества, взаимной поддержкой, особенно важными именно на море и в мирное и военное время, необходимыми каждодневно, каждочасно. Чувство товарищества, господствовавшее на «Востоке» и «Мирном», сделало то, что Беллинсгаузен и Лазарев плавали в южном полушарии 535 дней, южнее 60-й параллели—122 дня, причем за этой параллелью пересекли 242° по долготе, во льдах плавали 100 дней, переходили за южный полярный круг шесть раз. А Кук, хотя и провел в южном полушарии 1003 дня, однако южнее 60-й параллели плавал только 75 дней, причем за этой параллелью пересек только 125° по долготе, во льдах был 80 дней и переходил за южный полярный круг всего три раза.
Чувство товарищества, господствовавшее на «Востоке» и «Мирном», проявлялось и в других отношениях. Так, командиры, офицеры и матросы часто посещали друг друга не только на якорных стоянках, но и в море во время безветрия, и такие посещения считались большим удовольствием. Нигде не встречаются указания на какие-либо нелады среди личного состава шлюпов.
Плавание «Востока» и «Мирного» замечательно и своими научными результатами. Прежде всего оно отличается очень точным определением не только географических координат во время якорных стоянок, но и координат шлюпов в море. В качестве примера можно указать, что долгота мыса Русских (ныне мыс Киррибили) в Сиднее была определена из 455 лунных расстояний, измеренных Беллинсгаузеном, Завадовским и Парядиным, 288 – Лазаревым, 390 – Торсоном, 40 – Лесковым, 126 – Куприяновым, а всего из 1299 лунных расстояний!
Широты и долготы весьма тщательно определялись и во время самого плавания. Так, например, 26 января 1820 г. для определения долготы места на «Востоке» и «Мирном» было измерено 464 лунных расстояния. Словом, во все время плавания на обоих шлюпах не было упущено ни одной возможности для точного определения места кораблей, а ведь это основа для исследования любых явлений в природе. Точность астрономических наблюдений на шлюпах объяснялась также и тем, что еще в Англии каждый из офицеров экспедиции купил себе секстан и во время плавания в Атлантическом океане офицеры соревновались в точности взятия высот светил и лунных расстояний.
При всякой возможности шлюпы определяли также магнитное склонение.
Во время якорных стоянок определялись высоты прилива и его прикладные часы. Кроме того, с большой точностью определялась высота гор. Так, например, Кук определил высоту вулкана Эгмонт на Северном острове Новой Зеландии в 12 199 футов, его спутник Форстер – в 14 760 футов, а Лазарев только в 8232 фута. По современным данным, высота этого вулкана равна 8260 футам.
Чрезвычайно интересны метеорологические наблюдения «Востока» и «Мирного», во-первых, по их тщательности, во-вторых, потому, что они охватывают пояс высоких южных широт южного полушария, в-третьих, потому, что они производились одними и теми же людьми, с помощью одних и тех же приборов. Долгое время эти наблюдения в сущности были единственными для познания метеорологических процессов в антарктических районах земного шара.
Исключительную ценность представляют ледовые наблюдения экспедиции. Во время этих наблюдений записывались количество и расположение усмотренных айсбергов, ледяных гор и ледяных полей, измерялась высота ледяных гор (наибольшая высота оказалась равной почти 400 футам над уровнем моря) и даже подсчитывались объемы встреченных ледяных полей и гор. Кроме описания льдов, Беллинсгаузен ставил и некоторые опыты. Так, 5 февраля 1820 г. он вывесил на одной высоте две жестянки – одну с пресной водой, другую – с морской. К следующему утру вода в обеих жестянках замерзла, но «лед от пресной воды был много плотнее, а лед соленой воды, хотя той же толщины, но рухлее и состоял из горизонтальных, плоских и тонких слоев, из которых верхние слои уже присоединились один к другому, а по мере отдаленности книзу были рухлее, так что нижние слои еще не соединились… Таковой опыт, вопреки многим писателям, доказывает, что из соленой воды составляется лед так же, как и из пресной, для сего нужно несколько градусов более мороза»[241].
Во время безветрия производились некоторые океанологические наблюдения, в частности измерялась температура и удельный вес морской воды на глубинах. Для доставания образцов воды употреблялся специальный прибор (батометр), сделанный на «Востоке». Это был цилиндр с клапанами на обоих концах, которые при опускании на глубину были открыты, а при подъеме цилиндра закрывались. На этом принципе построены и современные батометры. Таким образом, получали образцы воды с глубин до 220 сажен.
Для определения относительной прозрачности морской воды применялся прием, которым уже пользовался Коцебу – отмечалась глубина, на которой скрывалась из виду белая тарелка.
Для изучения морских течений, помимо обычного приема сличения обсервованных и счислимых мест, во время безветрия спускали шлюпку с большим грузом на тросе длиной до 50 сажен.
Очень тщательно описывались все случаи свечения моря. Для лова светящихся морских организмов с кормы на ходу опускался в море мешок, сделанный из флагдуха, пропускавшего воду. Это был прообраз современных планктонных сеток.
Весьма любопытны высказывания Беллинсгаузена о происхождении коралловых островов, существенно дополнившие сделанные ранее замечания по этому поводу Коцебу.
Экспедиция привезла с собой громадные коллекции животных, растений, утвари, одежды и оружия местных жителей и собрала много всякого рода этнографических сведений.
Особого внимания заслуживают сделанные художником Михайловым зарисовки. Это рисунки посещенных мест, виды берегов с моря, зарисовки встреченных айсбергов и ледяных гор. На шлюпах не было натуралистов, и потому рисунки птиц и морских животных, выполненные Михайловым с особой тщательностью, позволили уточнить впоследствии роды и виды собранных экспедицией представителей фауны и флоры.
Результаты самых разнообразных наблюдений и исследований экспедиции Беллинсгаузена – Лазарева позволяют говорить, что она занимает блистательное место не только среди антарктических экспедиций, но и среди других экспедиций по исследованию Мирового океана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});