— Тебе фамилия не нравится, да? — парень вопросительно приподнял бровь. — Просто без фамилии не положено. Несолидно для лекаря!.. И я обязательно настою на публичной благодарности в содействии.
— Очень нравится, мне всё нравится! Звучно, ох, звучно! — в восторге завопила девушка, звонко чмокая эльфа в расцарапанную щёку. — Ой, Вилль, какая же ты прелесть!
— Какая-какая… Лохматая и ушастая!
У Вилля в голове медленно разваривалась булькающая каша, когда свидетели соизволили отбыть. Последней ушла Марта, предварительно пошептавшись с господином Грайтом. И, надо отметить, сдержать довольную улыбку ей так и не удалось!
Со жрецом вышла капитальная промашка. Он не только не желал каяться, но и сотрудничать вообще. Эльф сыпал проклятиями и брызгал слюной, хватаясь за нож, бешено вращал глазами, грозя прирезать колдовскую падаль или хотя бы подкоптить жрецу пятки. Берен благоразумно занял сторону оппозиции и оттаскивал воспитанника от прутьев камеры. В итоге упарились оба, а Теофан всё так же тупо изучал потолок и бормотал под нос то ли молитву, то ли бесполезное заклинание.
Небо, не торопясь прощаться с ночью, старалось обмануть песочные часы, а Вилль и Берен всё перечитывали показания свидетелей. Один листок заставил господина правителя помрачнеть окончательно.
— Дурак ты, Винтерфелл, зачем с оборотнихой связался? И её мог сгубить, и сам бы перед судом ответ за погибшую держал. Не догадался, что ль, чем твои выкрутасы обернутся?! — с незнакомой эльфу горечью выговаривал Берен. — Да и она хороша — это что за сцены семейного быта? Шушеля мать, не можешь девку приструнить, так на кой ляд козе ярмо?! А теперь любуйся мордой своей престижной!
— Порезался, когда брился, — мельком глянув в сунутое под нос зеркало, буркнул Вилль. Всё. Пора домой.
Скандал в Храме выглядел некрасиво, а, если уж быть откровенным с собой до конца, так просто отвратительно. Ни одна из рода аватар не посмела бы поднять руку на аватара-мужчину, даже затей он очевидное безумство. Потому, что это — неправильно! Вилль сам был во многом виноват, и всё же, хвала Пресветлой, Алесса не навешала ему оплеух прилюдно. Определённо, стоило провести с ней беседу о неравенстве полов исключительно в целях воспитания! Хотя… Было в этом что-то сродни охотничьему азарту — загадывать, ждёт его при встрече кнут или пряник? На этот раз Вилль искренне надеялся на второй вариант. В плече вёл боевые учения отряд беспощадных арбалетчиков, а завтра утром он должен твёрдо стоять на ногах.
* * *
Знахарка полночи кружила по залу, не находя себе места. Симка уже давно смотрел десятый сон на так и не убранной в чулан раскладушке, а Марта как в воду канула. Впрочем, Алесса догадывалась, что нет причин беспокоиться за подругу. Хоть кому-то хорошо, и на том спасибо тебе, Великая Кружевница!
Вилль пришёл под утро и, победно усмехаясь, заявил:
— Наверняка вы хотите знать подробности преступления, госпожа Залесская? Думаю, в мои обязанности входит удовлетворение вашего любопытства.
Алессу, конечно, не обманул бодрый тон, так не сочетающийся с серыми губами и тенями вокруг глаз.
— Ага! Поведаешь, что терзает твою Истинную Сущность, господин капитан, когда я исполню свои профессиональные обязанности. И — цыц! Это приказ.
Вилль, не долго думая, предложил прекрасной тропической орхидее капитанский значок, заверения в преданности новому начальству и ужин в трактире «Оркан-бар».
…Кррек… Крекк… Вилль замер на пятой ступеньке, прикрыв глаза и опираясь плечом о стену. Алесса подавила желание помочь и терпеливо дождалась, пока он переведёт дыхание. Она чувствовала досаду существа, которому больно и неловко признаваться в собственной слабости. А он не стал возражать, когда профессиональный лекарь сама сняла с него куртку и рубашку, и взбрыкнул, почувствовав в ладонях знакомую глиняную кружку.
— Алесса, я просил — никакого снотворного!
— Это всего лишь чай, Вилль. С лимонником.
«Неужели запомнила лимонник? Надо же…» — размышлять таким образом было приятно, но с каждой минутой всё ленивее. Алессина подушка гораздо мягче его собственной и пахнет зелёными яблоками и мелиссой, а руки знахарки похожи на бархатные кошачьи лапки. Зачем воспитывать сейчас, когда так тянет расслабиться и хотя бы чуть-чуть посидеть на берегу реки рядом с единорогом? Пожевать травинку, послушать песню мельницы…
— Вилль? — шепнула знахарка в острое ухо, но тот уже спал, и накладывать мазь пришлось в два раза медленнее, дабы не разбудить ненароком.
Знахарка честно попыталась соблюсти законы приличия и устроится на своей раскладушке, но не тут-то было — свято место пусто не бывает. Кот, открыв пасть и раскинув лапы в стороны, храпел на спине. Нежелание расставаться с нагретым пледом мохнатый паразит продемонстрировал самым безобразным образом. Знахарка успела отдёрнуть руку от чиркнувших в воздухе когтей в последний момент.
Пришлось воспитанной девушке устраиваться рядом с бывшим врагом, а ныне, вроде бы, первым другом мужского пола. Вилль, не просыпаясь, сгрёб её в охапку и умиротворённо засопел в макушку. Это пахло той наивной беззаботностью, с которой Алесса некогда прижимала к себе набитого ветошью лоскутного медвежонка. Затем его сменили подушка в чужом доме да охапка сена в худшем случае, а мягкий друг остался с Лешкой, и ночью наверняка так же оживал в его детских миражах.
«За Симеона нас принял, что ль?» — усмехнулась пантера. А какая разница? Тепло. Уютно. Безопасно. И, возможно, капитан Винтерфелл изволит заспаться до полудня, если зверобой и пустырник действуют на аватар так же, как на людей. Долг каждого уважающего себя лекаря — без слов чувствовать внутреннее состояние пациента.
Домовой приоткрыл хитрющий зелёный глаз и, зевнув с типично кошачьей ленцой, перекатился на живот. Сонный покой дома нарушало лишь тихое дыхание троицы сыскарей да благодарный писк завтракающей мыши, рискнувшей покинуть родной чулан.
Глава 7
Утром двадцать третьего вьюжня господин Берен Грайт получил разом всё, что полагается уже немолодому, но ещё привлекательному мужчине. Поцелуи достались каждой щеке и носу в придачу, а воркование перешло в смущённое хихиканье, когда мужчина, решив вспомнить молодость, ущипнул травницу пониже талии. Завтрак, правда, прошёл не в постели, но лишь оттого, что всё это ароматное великолепие было просто грешно разлучать с матерью-кухней! Оладьи солёные да сладкие, с вареньем, с мёдом, со сметаной; картошка варёная, размером и формой меж собой схожая, укропом да шкварками присыпанная; нечто заманчивое, до поры сокрытое белоснежной шапкой взбитых сливок; бодрящий напиток из цикория в фарфоровом чайничке…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});