Читать интересную книгу Президентский марафон - Борис Ельцин

Постепенно, день за днем, я начал исподволь готовить себя к поездке. Думал все время о Стамбуле. Представлял себе зал, лица, атмосферу. Все это было настолько привычно, что представить себе эту обстановку мог легко.

Один из важнейших элементов работы президента во время таких визитов подготовка выступления. Работа над текстом порой продолжается до последней минуты. На примере Стамбула хочу показать читателю, как это происходит.

Знал, что выступление будет максимально жестким. Но общая задача - это одно, конкретные слова - другое. Я всегда любил отходить от текста, не ограничиваться тем, что написано на бумаге. Так было и на этот раз.

Первый заготовленный для меня текст правил нещадно. Вставлял туда самые жесткие и резкие формулировки. Текст возвращался снова ко мне - приглаженный и прилизанный. Международники боялись жесткой конфронтации с западными партнерами. Прочитав очередной вариант, среди ночи я позвонил Волошину по телефону: "Вы что, надо мной издеваетесь, Александр Стальевич?" Я грозил всех уволить.

Тем не менее чувствовал: помощники в чем-то правы. Нельзя перегнуть палку.

Резкий, жесткий тон, но не угрозы. Это должна быть рациональная, сухая, лишенная сантиментов позиция.

А позиция наша в Чечне простая. Мы спасаем мир от международного терроризма. Мы спасаем Россию от угрозы распада.

За три дня до вылета я сказал своему "дублеру" - Путину: "Все, решено, Владимир Владимирович. Еду я".

Правку текста продолжал делать уже в самолете.

Я знал, что от самого выступления зависит многое, но не все. По огромному опыту встреч с Клинтоном знал - он живой, открытый человек. Но когда нужно, включает холодность, сухость. Вообще же на Клинтона огромное влияние оказывает само общение.

Еще раз внес рукописную правку в текст выступления: "Никто не имеет права критиковать нас за Чечню".

Отдал текст Игорю Иванову и моему помощнику Сергею Приходько для доработки. Через некоторое время они вернулись, стали убеждать, что так нельзя. Я отобрал у них текст, еще раз прочитал. "Идите, я подумаю". Утром снова перечитал и фразу оставил. Пришлось так и читать, с рукописной вставкой.

Клинтон чувствовал, что я буду резок, с первых секунд: он вошел "неправильно", не в те двери, которые были положены по протоколу, и пошел через весь зал, метров сто, стал здороваться со всеми, улыбаться, дал понять всем, кто в этом зале хозяин.

Я показал ему на часы: "Опаздываешь, Билл!" Он улыбнулся. Ну вот. Уже легче.

Почти кожей ощутил: весь огромный зал как будто усыпан осколками недоверия, непонимания. Начал читать текст, максимально вкладываясь в каждое слово. И понимал, что каждое слово попадает в цель.

На меня смотрели живые лица, одни осуждали, другие выражали свое полное одобрение. Ширак и Шредер сидели с тяжелыми лицами. Такого напора они явно не ожидали.

И Германия, и Франция заняли по поводу чеченской проблемы наиболее жесткую позицию. Я понимал, что оба лидера вынуждены следовать в фарватере общественного мнения в своих странах. После окончания встречи Ширак подошел ко мне, сказал, что очень хотел бы поговорить втроем - я, он и Шредер. Хотя бы полчаса. Это был их последний шанс добиться каких-то уступок от России. "Нет, - твердо сказал я. - У нас еще будет время".

Общая резолюция встречи в Стамбуле не обходила стороной чеченскую проблему, но главное - в заявлении не прозвучало жесткого осуждения нашей позиции в Чечне, как это планировалось. Ширак выглядел на подписании не очень здорово. Я отказался даже от пятиминутной встречи с ним. Считал, не время. Пусть подумает о своей позиции.

Это была победа...

Важная международная победа России.

Из Стамбула летел с двойственным чувством. С одной стороны - огромная радость, что дело сделано. И сделано мной.

С другой стороны - какая-то пустота, грусть. Встреча-то, наверное, последняя.

Закончилось мое, "ельцинское", десятилетие в международной политике.

В это десятилетие дипломатические контакты нашей страны были абсолютно доверительны, тесны, подкреплены личными отношениями.

Мне удалось утвердить в дипломатии новый термин - многополюсный мир. Отношения с Японией, Индией, Южной Кореей, другими азиатскими странами были подняты на новую высоту. Особенно я рад созданию очень доверительного тона в отношениях с нашими китайскими друзьями.

С другой стороны, события последнего, 1999 года в Югославии и на Кавказе увели отношения России и Запада не в ту сторону, в какую бы нам хотелось. К сожалению, это - объективная реальность, с ней ничего не поделаешь.

И все-таки наши отношения за все эти годы успели стать принципиально другими.

Мы не собираемся состязаться в военном могуществе. Не будем держать огромную армию за пределами страны. Не станем строить свою дипломатию на силе.

Россия постепенно становится частью объединенной Европы. Об этом говорит все: политика, экономика, повседневная жизнь людей. Мы сейчас уже составная часть общеевропейского рынка, общеевропейского дома. Мы зависим от его атмосферы, живем в ней - все совсем иначе, чем это было всего 10 лет назад.

Но у этого процесса есть и серьезные оппоненты. Есть они и у нас в России, и в США, и в Европе. Североатлантическая стратегия НАТО, то есть превращение блока в инструмент политического давления, пока игнорирует национальные интересы России.

К сожалению, эту проблему решать уже не мне, я оставляю ее новому российскому лидеру.

Решать ее можно по-разному. Можно было бы интегрироваться в НАТО, вписаться в европейскую безопасность как равноправный партнер. Но в НАТО нас не ждут. В ближайшие годы этот путь вряд ли станет реальным.

Второй путь - строительство новой мощной оборонительной системы. Уже на своих границах. В перспективе - на военных базах стран СНГ, которые придется брать в дорогую аренду. Но на этом пути есть одна серьезная проблема позиция бывших советских республик. Их сейчас пытаются во что бы то ни стало отрезать от России, от ее влияния. В том числе и с помощью особых отношений с НАТО. Между тем миллионы граждан этих стран работают и живут сейчас в России. Экономика ближнего зарубежья получает от нас постоянную подпитку в виде товарного рынка, энергоносителей, налоговых и таможенных льгот. Такой двойной стандарт по отношению к нам абсолютно недопустим.

Возможно, оба варианта могут оказаться не взаимоисключающими. Но нащупать свой точный путь можно только в постоянном политическом диалоге, а не в изоляции. Изоляции нельзя допускать ни в коем случае.

...Я вынул из нагрудного кармана пиджака уже ненужный текст выступления. Самолет снижается, берет курс на "Внуково". Вот и все.

Кончилось. Да, немножко грустно.

...Но я верю, что Путин не потеряет главного ориентира России уникальность ее роли в мире и вместе с тем полная интеграция в мировое сообщество.

Видит Бог, я этот ориентир никогда не терял.

ПАРТИЯ ЦЕНТРА - "ЕДИНСТВО"

После того как Владимир Путин был назначен исполняющим обязанности премьер-министра, а затем утвержден Думой на этом посту, я стал искать решение следующей политической задачи - победы на выборах.

Да, рейтинг Путина непрерывно рос. Но после парламентских выборов, на которых политологи прочили успех партии коммунистов и блоку Лужкова-Примакова "Отечество - Вся Россия", ситуация могла измениться.

Не имея на этих думских выборах близкой себе по духу, по-настоящему центристской, консервативной партии, Владимир Путин рисковал дать своим соперникам огромную фору. Любой успех сильно "накачивает", усиливает участника предвыборной гонки, тем более такой крупный, как успех на выборах в Думу.

...Но даже если парламентские выборы и не смогли бы сильно повлиять на исход президентских, что с того? Разве сможет новый президент нормально работать с Думой, строить нормальную экономическую политику, если ему по-прежнему будет противостоять оголтело ожесточенный парламент? А судя по дикой информационной кампании последних месяцев, кампании, в которой наши оппоненты прибегали к самым запрещенным приемам, это будет именно так.

...Нет, в Думе у будущего президента должна быть наконец настоящая поддержка. Иначе Путину придется мучиться, как мне, долгие годы. Нормальную страну без нормальных законов не построишь.

Значит, нужна партия.

Как писали газеты, которые поддерживали Лужкова и Примакова, "очередная партия власти". Да, действительно, очередная...

На первых выборах в Думу в 1993 году интересы президента представляла партия "Выбор России", организованная Егором Гайдаром и его сторонниками, демократами "первого призыва". Что казалось вполне логичным на волне событий октября 93-го, жестких антикоммунистических настроений, связанных с неудавшимся путчем. Но как идеология власти антикоммунизм уже исчерпал себя. Людям нужен был какой-то позитив, надежность. Увы, гайдаровские реформы были крайне непопулярны, а самое главное - Егор Тимурович не был похож на харизматического лидера. Это понимали все. И тем не менее другой партии, на которую мог бы опираться президент, у нас тогда не было.