Олег попросил остаться только старшего лейтенанта Бажина, своего друга Николая и ротмистра Новицкого.
— Товарищ старший лейтенант, — обратился он к Бажину. — Где бы мы не находились, но караульную службу никто не отменял. Поэтому, прошу вас организовать охранение нашего лагеря. Вместе с лейтенантом Поповым отберите ответственных и надежных людей. Выставьте часовых, с таким расчетом, чтобы все могли нормально отдохнуть. Все. Исполняйте.
Когда, козырнувший Бажин ушел, Уваров обратился к ротмистру Новицкому:
— Михаил Николаевич, я понимаю вашу нелюбовь к большевикам и даже догадываюсь почему. Историю в свое время изучал. Но прошу вас, впредь не допускать подобных эксцессов. Новая гражданская война нам не к чему. Все, кто оказался здесь, в этом не виноваты. Все, что было там, уже не вернешь. Я не прошу вас всех любить. Я прошу перестать ненавидеть. Согласны вы с этим?
Новицкий внимательно посмотрел прямо в глаза стоящему перед ним старшего по возрасту, да и по званию человека, хоть и из другого мира. Ни один мускул не вздрогнул на его лице. Что сейчас происходило в душе ротмистра, было известно только ему одному и богу. Эти "смотрины" продолжались с минуту. Наконец, ротмистр медленно поднял правую руку, подкрутил свои гусарские усики и кивнув головой, четко произнес:
— Слушаюсь, господин полковник. Обещаю впредь внешне не показывать свою неприязнь к красным. Но свои мысли о них, я все же оставлю при себе. Вы из времени, когда большевики проиграли и только поэтому, я принимаю вашу просьбу. Разрешите идти?
— У меня к вам еще две просьбы, ротмистр.
— Приказывайте.
— Я не хочу сейчас вам приказывать, а просто прошу.
— Я вас слушаю. — смягчился Новицкий.
— Прошу организовать ваших казаков для выпаса лошадей и скота. Лучше их это никто не сделает. Это первое. Вторая просьба заключается в следующем. Честно признаюсь вам, что мы еще не нашли выход отсюда. Но нашли вход под окружающую нас гряду. Завтра Николай Тимофеевич со своими людьми проверит его. Вас же я прошу подняться на гряду и пройтись по ней сверху. Может быть что-то и найдете. Заодно и проверите, сможем ли мы там пройти со своим транспортом. Вот такие у меня две просьбы. Не возражаете?
— Приму за честь их исполнить. Разрешите идти?
— Да. Вы свободны.
— Честь имею.
Когда Новицкий ушел, Олег повернулся к другу:
— Вот такие люди были раньше, Коля. Ему ствол в грудь, а он даже и не моргнул. И как они в гражданскую-то проиграли?!
— Разобщены были. Каждый тянул одеяло в свою сторону. Деникин к себе, Колчак к себе и Юденич тоже. Каждый мнил из себя единственным спасителем России. Вот и доигрались. Да еще и со стороны простого народа поддержки у них не было. Белые хотели вернуть старое, а народ хотел жить по-новому. Вот у них и не получилось. А большевики наобещали народу того, чего тот желал, поэтому и выиграли. Хотя потом и обманули. — негромко пояснил Антоненко. — У меня ведь тесть, историком был, вот иногда и просвещал меня, неуча.
— Ладно. Вернемся к нашим баранам. Как завтра действовать решил?
— Сначала раз сплаваем, осмотримся. Если что найдем, то более глубокую разведку группой сделаю.
— Кого с собой возьмешь?
— Да там много народа и не надо. Лодка ведь двухместная. Несколько раз плавать прийдется. Сам пойду и Лешку Нечипоренко возьму. Он хоть и перестроился на гражданский лад, но на него положиться можно. Проверенный. Будаева еще возьму. Он маленький, где щель какая будет, везде пролезть сможет, да и снайпер отличный. Казака Трепачко неплохо бы взять…
— Трепачко оставь ротмистру. Ему тоже следопыты хорошие понадобятся.
— Ну, тогда младшего сержанта Юрченко и Аксенова. Думаю, что и хватит.
— Рацию возьми. Если получится и на поверхность выйдешь, то свяжимся… Может еще и радиста прихватишь?
— Да не надо. Я и сам в ней разберусь. Нечипоренко также легко сможет.
— Ладно. Пошли отдыхать, а то ноги уже еле несут. Эх, старость не радость…
Глава 14
На следующее утро Олег проснулся от осторожного прикосновения к своему плечу:
— Товарищ подполковник! Олег Васильевич, проснитесь!
— Что случилось?
— Доктор за вами прислал. Командир полка, товарищ подполковник Климович в сознание пришел, к себе зовет.
Уваров открыл глаза. Над ним склонился ординарец Синица, закрывая собой часть неба.
— Сколько сейчас времени?
— Часов семь будет. Если по-нашему.
— Назар, ты хоть сам, спал?
— Так точно. Меня только что разбудили.
Поднявшись и осмотревшись, Олег увидел, что почти весь лагерь еще спал. Только возле дымившейся полевой кухни четверо мужчин и три женщины готовили для всех завтрак. Между ними, давая необходимые указания, ходил Ярцев. От кухни шел приятный, заставивший заурчать желудок, запах еды.
Над озером и окружавшими их скалами низко висели серые облака.
В стороне, откуда они вчера пришли, несколько казаков и красноармейцев перегоняли через ручей на противоположный берег озера табун лошадей. За ними, мыча и позвякивая в утренней тишине колокольчиком, шло небольшое стадо коров с телятами. Завершала эту процессию, жадно хватающая на ходу траву, тройка коз. Над козами величаво возвышался козел, с большими и скрученными рогами.
"Профессорский тур Тимоха, гарем свой сопровождает". - вспомнил Уваров.
Шедший последним красноармеец решил подогнать козла, но тот прыгнул на него, показывая, что хочет ударить рогами. Боец, испугавшись, отскочил в сторону. На этом наступление козла и ограничилось. Он несколько раз мотнул головой и козы, словно по команде, побежали за коровами.
"И правда, Тимоха не дурак. Хозяин. Своим гаремом сам управляет, ни кому не доверяет." — усмехнулся Олег.
На него, на мгновение, нахлынули детские воспоминания: "Как у бабушки, в деревне… Утром, в очередь, пастухи коров гонят… Благодать…"
Продолжая эту ностальгию, совсем рядом, выполняя свою миссию природного будильника, звонко закукарекал петух.
— Тихо, ты! Черт! Дай людям поспать! — ругнулся в сторону петуха Уваров.
— Пусть кричит, товарищ командир. Прямо как дома… — попросил его Назар. — Так людям слаще спать будет. Родину во сне вспомнят, дом свой и семьи, что там, остались…
Подойдя к санитарной палатке, Уваров встретился с Баюлисом, с наслаждением попыхивающим своей трубочкой.
— Янис Людвигович, доброе утро! Что я вижу?! Вы ведь курить бросали!
— Это я, там, наверху, высоко в горах бросил, потому что дышать не чем было. А здесь, высота меньше, дышать легче стало, вот и не выдержал, а то уши уже пухнуть начали. — парировал Баюлис. — Хотя и здесь, не май месяц, но лучше чем там…
— Как командир полка?
— Десять минут назад пришел в сознание, но еще плох. Наш Кожемяка, тоже ожил. Я ему укол сделал, так что он пока спит. Опасаюсь за его руку и ребра, главное, чтобы срослись нормально…
— Когда вы их в строй поставите, если это, конечно, возможно?
— Если бы мы были в Киеве и в наше время, то месяца за два-три. А сейчас, как говорит наш отец Михаил, один бог ведает. Проблема одна у них возникла. Зрение. Из-за сильного светового удара, оба ничего не видят. Ожег глазного дна. Боюсь как-бы не ослепли совсем. Заходите, пожалуйста!
С этими словами Баюлис откинул полог палатки, давая возможность Уварову пройти во внутрь.
Подождав немного, когда глаза привыкнут к тусклому свету исходящему от находившейся в центре палатки горевшей "буржуйки" и дырки в потолке, Олег, огляделся. В палатке находилось шестеро раненых. Четверо из них, лежали на носилках, стоящих на деревянных ящиках. Двое, на железных кроватях, непонятно откуда взявшихся.
— А, откуда такое богатство, аж две кровати да еще и с матрасами?!
— А это вчера вечером, Игорь Саввич, начальник штаба наш, приказал поставить. Их, какой-то толстый и лысый дядька с бойцами притащил. Дядька, все время плакался и просил прощения. Правда, я так и не понял, за что.
Смутно догадываясь, Уваров спросил:
— Не Дрынько ли его фамилия?
— Точно! Он и представился как Дрынько Осип Давыдович! Все приговаривал, что "кровное" у него забирают. Еле от кроватей его отодрали, так за них схватился.
— Понятно. — утвердившись в своей мысли проговорил Уваров. Выглянув из палатки, он позвал: