Буч потянулся к ночному столику. Рядом с часами лежала бейсболка «Ред сокс», золотая зажигалка и черная перчатка.
— Пять тридцать.
— Круто. — Вампир перевернулся на другой бок. — Не открывай портьеры еще часа два. Иначе я сгорю, на фиг, и братья порвут тебя, как грелку.
Буч улыбнулся. Пусть они и вампиры, зато говорят с ним на одном языке. И плюют на весь свет так же, как и он. С такими ребятами можно не напрягаться.
— Чего скалишься? — поинтересовался Вишу.
— С чего ты решил?
— Я спец по эмоциям. Или ты из тех весельчаков-жаворонков, которым не спится по утрам?
— Помилуй бог, нет. Да и сейчас, между прочим, не утро.
— Для кого как, коп.
Вишу повернулся к Бучу лицом.
— Знаешь, а ты неплохо вчера смотрелся. Не припомню, чтобы кто-нибудь из людей лез ко мне или к Рэйджу. Тем более — на глазах у братьев.
— Не подлизывайся, я все равно тебя не поцелую.
По правде говоря, Буч смутился. Из-за неподдельного уважения, прозвучавшего в голосе Вишу.
Вампир прищурился. Его сканирующий взгляд был страшнее пескоструйной машины.
— Черт, да ты никак в смертники записался?
— Может быть, — ответил Буч. Он ждал следующего вопроса и удивился, когда его не последовало.
— Как и все мы, — проворчал Вишу. — Поэтому я и не спрашиваю почему.
Они помолчали.
Глаза-сканеры вновь сузились.
— Дороги назад нет. Понимаешь, коп? Ты слишком многое видел. Мы не сможем выполоскать тебе мозг и вернуть обратно.
— Намекаешь, что пора заказывать гроб?
— Надеюсь, что нет. Но решать не мне, а тебе.
Повисла пауза.
— Тебе ведь некуда возвращаться? И не к кому?
Буч уставился в потолок.
Когда, ближе к утру, ему разрешили проверить автоответчик, на нем было всего одно сообщение: капитан приглашал ознакомиться с результатами внутреннего расследования.
Что и говорить, важная встреча. Нетрудно представить, что на ней произойдет. Сделают козлом отпущения в рамках борьбы с полицейской жестокостью и либо уволят к чертовой матери, либо отправят в контору — перебирать бумажки.
Что до родни, то ма и па, дай им Бог здоровья, живут в своем таунхаусе в Саути и беды не знают. В кругу любимых сыновей-дочерей. Траур по Дженни не мешает им быть счастливыми пенсионерами. А братья и сестры так заняты вопросом о продолжении рода, что ничего дальше своего носа не видят. В клане О'Нилов один Буч — черная овца. Черная, паршивая овца, которая не хочет плодиться и размножаться.
Друзья? Хосе — единственный приятель, а Абби даже подругой не назовешь: так — половая партнерша.
После встречи с Мариссой Буч потерял интерес к случайным связям.
Он перевел взгляд на вампира и, вздохнув, ответил:
— Пожалуй, не к кому.
— Мне это чувство знакомо.
Вишу долго ворочался, пытаясь умоститься. Потом вытянулся на спине и прикрыл глаза могучей рукой.
Буч озадаченно нахмурился, разглядывая его татуировку. Замысловатые узоры сбегали от локтя к ладони и обвивались вокруг каждого пальца. Ничего себе, такое наколоть! Это ж какое нужно терпение?
— Ви?
— Да?
— Зачем тебе эти наколки?
— Отвяжись, коп. Я же не пристаю к тебе насчет твоего проклятия.
Вишу убрал руку под одеяло.
— Если я сам не проснусь в восемь, разбуди меня, ладно?
— Договорились.
Буч закрыл глаза.
Глава 42
Бэт выключила воду в душе и, потянувшись за полотенцем, с размаху задела обручальным кольцом о мраморную столешницу.
«Мама дорогая! Что я наделала…»
Прижав руку к груди, она подумала, что ей еще повезло: Рэт был наверху, следил за приготовлениями к церемонии. Хотя не исключено, что звук удара мог быть слышен и там.
Она обхватила себя за плечи, набираясь мужества, прежде чем посмотреть на кольцо. Наверное, камень выпал из оправы или раскололся.
Нет, слава богу, не пострадал.
Но это не значит, что можно и впредь колотить им по чему ни попадя.
Раньше Бэт никогда не носила колец, и теперь ей предстояло научиться обращаться с этой штуковиной.
«Вот они, первые ласточки совместной жизни», — усмехнулась она.
Жених надел на ее палец драгоценный камень размером с булыжник. Просто жуть.
Вытирая голову, она улыбнулась. Рэт выглядел таким гордым. Сказал, что это подарок от кого-то, с кем ей сегодня предстоит познакомиться.
На свадьбе. На ее собственной свадьбе.
Бэт застыла с полотенцем в руках.
Кто бы мог подумать, что она…
В дверь спальни постучали.
— Тук-тук-тук, есть кто живой? — раздался приглушенный женский голос.
Накинув халат, она подошла к двери.
— Кто там?
— Бэт, это я, Уэлси. Шеллан Тора. Решила предложить свою помощь. Вот, захватила платье на всякий случай. Не бойся, я обыкновенная женщина, умирающая от любопытства. Страшно хочу с тобой познакомиться.
Бэт приоткрыла дверь.
Ничего себе, обыкновенная женщина!
Огненно-рыжие волосы, лицо и манеры греческой богини. В своем голубом платье она сияла, как золотая листва на фоне осеннего неба.
— Приве-е-тик… — протянула Бэт.
— И вам того же.
Глаза Уэлси были удивительные — цвета переливающегося хереса. Когда она улыбнулась, в них вспыхнули золотые искорки. Взгляд пронизывал насквозь, но в нем не было холода.
— Да ты у нас красавица! Неудивительно, что Рэт совсем потерял голову.
— Может быть, зайдешь внутрь?
Гостья уверенно шагнула в комнату. Ее решительность не имела ничего общего с нахальством. Обе руки были заняты, в одной — большая сумка, в другой — длинная плоская коробка.
— Тор ничего мне толком не рассказал. Но они с Рэтом, похоже, опять поцапались.
— Поцапались?
Уэлси подняла глаза к потолку, захлопнула на расстоянии дверь и бросила вещи на кофейный столик.
— Как эти мужики не устают спорить, кто из них круче? Тысячи лет одно и то же. Тор ни за что не расскажет, из-за чего разгорелся сыр-бор. Но я сильно подозреваю, что причина ссоры стара как мир. Да и выбор-то невелик: честь, ратные подвиги или мы, женщины.
Она распахнула коробку и выпустила на волю шелестящие волны красного шелка.
— У наших мальчиков добрые сердца, но ядовитые языки и слабая крыша. От постоянных приколов ее то и дело сносит.
Повернувшись к Бэт, она улыбнулась.
— Ладно, хватит о них. Ты сама-то как? Готова?
Общение с незнакомыми людьми давалось Бэт нелегко, но прямолинейность этой женщины и ее открытый взгляд так располагали к себе, что захотелось рискнуть.
— Боюсь, не совсем, — рассмеялась она в ответ. — Понимаешь, мы знакомы всего лишь несколько дней, а кажется, что целую жизнь. Я знаю, что он мой. Но не умом знаю, а сердцем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});