верой в незыблемые порядки!
Лала протянула руку к столику и передала Лиришу свиток из архива. Но тот не стал читать:
– Немного позже. Сейчас есть дела важнее. Решено поставить твой Луч возле купола Совета под покровом ночи. Неожиданность – наш союзник. Завтра утром Совет Семерых подавится своим завтраком, – он недобро усмехнулся, – а пока сделай одолжение, проверь в укромном месте действие своего карманного оружия.
– Не веришь, что сработает?
– Верю, но хочу быть уверенным. – Он шагнул к двери, но остановился. – Разделишь со мной утреннюю трапезу?
– Нет. Хочу прогуляться.
Лириш молча кивнул и вышел, задев Юшина, топчущегося возле двери с полным подносом.
Лала совсем не чувствовала голода, поэтому лишь отхлебнула прямо из кувшина, поблагодарила Юшина и с радостным ощущением праздника вышла на улицу. Воздух Шулая, чистый и звонкий, был без единой красной пылинки. Редкие прохожие казались довольными жизнью, словно все страшное позади, а недавние городские волнения, раздавленные Хворью, вообще ничего не значили. Повинуясь тянущему внутреннему зову, она взяла Снега и направилась к месту, где Стена срастается со скалами Шулайской бухты. Дром остался поедать колючки, а Лала пошла по уже знакомой тропинке вверх на скалы.
Она не могла объяснить себе, зачем, задыхаясь, так торопилась в гору, но как только увидела игру солнца на волнах, счастливо улыбнулась. Ей хотелось простора. Пока не началось противостояние мастеров, Лала не чувствовала себя запертой в клетке. Работая с соколами, она через день наведывалась в пустыню, а с Маяка постоянно видела бескрайнее море. Теперь же, когда Шулай закрыт, а в голове еще не умолкли отзвуки голоса Хвори, увидеть открытое пространство было сродни глотку чистого воздуха после суток, проведенных в нечищеной дроммарне.
Порыв ветра сдернул с нее капюшон, и Джох обиженно снялся с плеча. Лала засмеялась и протянула ему руку, но сокол вдруг поднялся выше и со свистом кинулся на обломок скалы, мимо которого она недавно прошла. Точнее, не на камень, а на того, кто скрывался за ним. Только это не походило на атаку. Озадаченная Лала вынула кинжал, но тут из-за камня показался серый капюшон. С досадой, но и с некоторым облегчением она клацнула ножнами, возвращая кинжал на место.
– Ты шпионил за мной?
– Нет. Ну, не совсем… – Лириш старался не делать резких движений, чтобы сокол, севший ему на плечо, не вонзил когти глубже, чем стоило бы при встрече знакомого человека.
Лала сняла Джоха и со смехом пустила его в свободный полет.
– Работай крыльями, лентяй! – и тут же серьезно обратилась к Лиришу: – Если не шпионил, то что?
– Ты так стремительно шла, почти бежала. Я подумал, что-то случилось, – оправдывался Лириш, потирая плечо.
– Ну так окликнул бы, предложил помочь.
– Сначала хотел убедиться, что тебе это надо.
– Убедился? – недружелюбно спросила Лала. – Можешь возвращаться.
– А я хотел бы с тобой пройтись. Здесь прекрасный вид и дышится легко. В закрытом городе мне не хватает воздуха.
– Правда? – Лала внимательно вгляделась в его лицо, ища подвоха или притворств.
– Да. Я часто стою на Стене, когда хочется красоты и простора. А сейчас там не на что смотреть. Море – хорошая замена Пустыне.
Лала ничего не ответила, просто пошла неторопливо дальше, раздумывая, вести ли неожиданного спутника к пещере Дакша или пройти мимо. Лириш сам решил эту задачу:
– Где-то здесь ты закопала Шурна?
– Похоронила! – огрызнулась она.
– А есть разница?
– Закапывают навоз под дерево, чтоб росло лучше. А человека хоронят, чтобы тело не растащили стервятники.
– Прости, я не хотел тебя расстроить. Ваши тамошние обычаи такие странные.
– Угу… – Лала пошла вперед, оборвав беседу.
До самой пещеры они шли молча. Впереди красный плащ, за ним – серый, а над ними пронзительно-синяя птица, рисующая в небе разновеликие круги.
Камень, под которым покоился Шурн, по всей видимости, был облюбован птицами. Об этом говорили белые потеки. Словно в подтверждение Джох тоже уселся на него и стал вертеть головой в разные стороны.
– Лентяй, – усмехнулась Лала и села на теплый гладкий выступ у пещеры.
Лиришу не сиделось. Он заглянул в пещеру, обошел площадку с очагом, изучил ближайшие тропинки и наконец застыл, глядя на горизонт.
– Великолепное место для жизни, когда умеешь обходиться малым. Полагаю, они были счастливы каждое утро встречать вот так…
– Да, пока их не убили.
– Мне жаль. Если бы…
– Ты что, действительно никогда тут раньше не был? – перебила его Лала.
– Нет.
– Всю жизнь прожил в городе и даже не подумал хоть раз прогуляться по этим горам? У всех мальчишек шило чуть ниже спины, они же спать не смогут, пока не разведают все тайные уголки! Что же за детство у тебя было?
– Ты ничего обо мне не знаешь!
– Ну так расскажи, – неожиданно для себя попросила Лала. – Мне интересно. Правда интересно.
Лириш задумчиво посмотрел на нее, потом на море, потом снова на нее и сел рядом.
– Я родился не в Шулае. Мать моя местная, но ее выдали за хозяина Края Неба. Это самый дальний оазис, отсюда дальше, чем Сайшон. И до восьми лет я не видел ничего, кроме Пустыни. – Он вздохнул и замолчал.
– А потом? – нетерпеливо спросила Лала.
– А потом ее ударил взбесившийся дром. Целительница ничего не смогла сделать, – в его голосе послышалась боль. – Хорошо, что как раз из Сайшона ехал Мастер Смерти, он завернул к нам и проводил мать в Пустыню. Иначе ее новая жизнь не стала бы белой.
– А отец?
– Отец женился второй раз очень быстро. – Лириш горько усмехнулся. – Он был хорош собой, обеспечен и неразборчив в желаниях. Мачеха родила ему одного за другим двух сыновей и настояла, чтобы меня отправили к родне в Шулай, подальше от наследства. Да… Она умела им управлять. И это был мой первый урок взрослой жизни. Деду по матери я не очень пришелся ко двору, и он спровадил меня в приют для благородных сирот при Управе. Мы сутками учились и работали в приютском саду. Считалось, что это вырастит из нас крепких, трудолюбивых управляющих. Но нас было больше, чем нужно городу. Поэтому пристроились к службе в Управе только самые хитрые и угодливые, готовые на все. В общем, вместо тайных уголков окрестностей я с детства изучал скрытые закутки человеческой природы, чтобы стать лучшим управляющим.
– Ты очень высоко поднялся за то время, что мы не виделись. Скольким людям это стоило жизни и благополучия? – не удержалась Лала от каверзного вопроса.
– Ну, ты уже совсем из меня чудовище делаешь, – осуждающе покачал головой Лириш. – И если говорить про жизни, то за тобой точно больше мертвецов числится. Я просто сделал служение городу единственной целью. Городу, а не людям. Как и вы.
– Что – мы? – не поняла она.
– Мастера Смерти служат Пустыне, возвращая ей материю, потраченную на детей. И вас не очень волнует благополучие людей.
– Меня волнует! – воскликнула Лала.
– Потому что ты по сути своей целительница, а не Мастер. Ты ошибка Пустыни, уж прости.
Лала вспыхнула, резко встала и отошла к обрыву. Мощный ветер тотчас ухватился за ее плащ и стал трепать, как