Читать интересную книгу Девушка полночи - Катажина Бонда

– Что он вам сказал?

– Тайна исповеди. – Он опустил глаза. – Но вы и без моей помощи дойдете до истины. Все содержится в песне.

– А это? – Саша вынула рекламную листовку SEIF с изображением Староня. – Тоже тайна исповеди?

Он даже не взглянул бумажку.

– Я не имею с этим ничего общего, – заверил он. И тут же добавил: – К тому же здесь даже нет моей фамилии.

– Есть фрагмент вашей проповеди о вдовьей лепте, – показала Саша. – Это огромная фирма. Вы хотите убедить меня в том, что ничего об этом не знаете?

Она не поверила ему, наконец он почувствовал это. Взяв листовку, молча смотрел на нее.

– Курия дала согласие на участие вас, как духовного лица, в рекламе?

Он поднял голову:

– Это какой-то обман.

– Именно. Хотя клиенты SEIF пока об этом не знают. В отношении этой фирмы ведется несколько расследований. Я советовала бы вам как можно скорее подать на них в суд. Это явное нарушение личных прав человека. В противном случае у вас могут быть серьезные неприятности, – предупредила она его.

– Я подумаю, – пробормотал он и отодвинул от себя листовку. Не собирался ничего добавлять, моментально замкнулся в себе.

Саша встала. Она подумала, что ксендза Староня и Иглу объединяет слишком многое. Казалось бы, ничего конкретного, но прошлое стереть невозможно. Он так хорошо притворяется? Или действительно кто-то воспользовался его фотографией против его воли и закона, с целью продажи страховых полисов богобоязненным полякам?

– Вы были судимы когда-нибудь? – спросила она. – Совершили какое-либо преступление?

Мартин покачал головой.

– Я стараюсь вести честную жизнь, – уверенно сказал он.

Саша была недовольна собой. Она неправильно задала вопрос. Виной всему усталость. Он не мог ответить по-другому. Ксендз встал, долил себе кофе и с упреком добавил:

– Мы хотим как лучше, а получается как всегда. Вы сами это знаете.

Ей пришлось признать его правоту. Она тоже старалась не материться, не курить, быть хорошей матерью. Получалось по-всякому. Большинство преступивших закон старались, но в итоге имели на совести чью-то голову. Говорили, что весь мир против них. Тюрьмы полны теми, кто имел самые добрые намерения. У них просто что-то не получилось.

– А может, это не вы? – продолжала Саша. – На этой фотографии?

– Я себя узнаю, если вы об этом, – отрезал он.

– Где вы были в Пасху с одиннадцати до двенадцати тридцати?

Старонь с вызовом посмотрел на нее:

– В костеле. Как раз заканчивалась месса.

Саша смотрела на него и сомневалась. Неужели он не запомнил ее? Она не верила, что это он, но должна была задать этот вопрос.

– Я знаю, что вы были в костеле до одиннадцати. Я тоже там была, вместе с сотней верующих. Но убийство Иглы было совершено через пятнадцать минут. От Святого Георгия до «Иглы» – несколько минут пешком. Меньше, если бежать. У вас есть алиби на время сразу после окончания мессы? Викарий, другие священники, с которыми вы были на завтраке? Знаю, что вы отказались от машины с другими духовниками. Вы собирались добраться до Стогов самостоятельно.

– Правильно, – подтвердил он. – Я не попал на тот завтрак, а поехал на пляж. На тот, о котором я говорил сегодня. Я езжу туда каждый год, прошу Господа о прощении и об упокоении души Моники и ее брата.

– Был ли кто-нибудь там вместе с вами?

– Вы считаете, что это я стрелял в Янека? – В его голосе слышалось удивление.

Саша поставила чашку с кофе и направилась к выходу.

– Подумайте пока над официальной версией ответа на этот вопрос, так как вы очень активно участвуете в этом деле. Как оказалось, алиби на время убийства у вас тоже нет. Все это выглядит не очень хорошо. В следующий раз полиция пригласит вас на допрос в участок.

Мартин долго смотрел на нее и молчал, после чего указал на стул.

– Кажется, я знаю, кто на этой фотографии. – Он кивнул на листовку. – Присядьте, пожалуйста. Это очень тяжело для меня, так как доносить на брата некрасиво.

– Брата? – удивилась Саша. – И вы только сейчас об этом говорите?

– Родители разделили нас после ареста отца. Войтек временно оказался у тетки в Гамбурге, меня отвезли ко второй, в Матемблев.

– Где живет брат? Адрес.

Он пожал плечами, опустил голову. Первый раз за время всего разговора.

– Мы не общаемся.

Залусская внимательно посмотрела на Мартина. Не было никаких сомнений в том, что он врет.

– Но я скажу вам кое-что, что поможет вам найти его.

Она снова села за стол. За окном уже совсем рассвело. Священник выключил лампу.

На тарелке осталась только одна жареная колбаска и четвертинка помидора. Духновский выбросил овощ в мусорное ведро. Тарелку он поставил на полу, чтобы и его кот мог подкрепиться.

– А про тебя-то я забыл, – обратился он, как бы извиняясь, к рыжему коту, который сидел на стуле напротив него и прожигал взглядом дверцу холодильника. У кота не было имени. Дух называл его просто кошаком или собственным прозвищем. – Больше ничего не будет. Топчи, Дух.

Поскольку кот не сдвинулся с места даже на миллиметр, Духновский пододвинул тарелку ближе. Никакого толку. Духновский знал, что кот на самом деле смотрит не на холодильник, а на него самого. Положение застывших зрачков свидетельствовало о том, что взгляд заканчивается где-то за его плечом. Майор сдался первым и вышел из кухни. На вешалке его ждал мундир. Духновский не слишком часто надевал его. На лацкане он увидел пятно от горчицы, которое появилось, видимо, во время последнего полицейского празднества. Он соскреб желтую точку ногтем, счел чистку законченной и отошел на пару шагов назад. По его мнению, почти ничего не было видно. Можно переодеваться.

Сегодня с самого утра секретарша сообщила, что его вызывают на официальную встречу. Потом позвонил Валигура и велел ему одеться по всей форме, несмотря на то что была суббота. По всей видимости, ожидались гости из Главного управления, раз уж Валигура так старался.

– Чем я опять не угодил боссу? – возмутился Дух.

– То, что ты не носишь китель, я уж как-нибудь переживу, но вот побриться хоть иногда в принципе можно было бы. – Шеф покровительственно засмеялся, что сразу вызвало подозрения Роберта.

– Тебе нужен простой мужик для эффективной работы или представитель сексуальных меньшинств для красоты и презентабельности? – отрезал Дух и положил трубку.

Кот наблюдал за своим хозяином, пока тот брился (кое-как поскреб щеку с правой стороны, с левой же оставил свою постоянную щетину), а потом надевал чистую хрустящую рубашку. Мать Духновского была, наверное, одной из последних хозяек, которые все еще крахмалят одежду. Воротничок впивался ему в шею, пуговица отвалилась, когда он пытался застегнуть манжет. Это слегка вывело его из равновесия, поэтому он побыстрее запихнул незастегнутый манжет поглубже в рукав кителя, после чего снял с вешалки галстук. Он никогда не развязывал его, а просто затягивал петлю на шее. Дух оглянулся, кота не было. Видимо, тот уже потерял надежду выклянчить какую-то порядочную еду. Дух почувствовал облегчение. Он не позволит кошаку терроризировать себя. Капитан с ненавистью оглядел элегантные ботинки, которые начистил вчера вечером. Они были жесткие, блестящие, и, что самое ужасное, ему придется надеть их. Он расшнуровал их двумя пальцами, словно держал в руках дохлого таракана, и только тогда заметил, что они мокрые изнутри.

– Ах ты, гад! – Он швырнул описанный ботинок в пустую кошачью подстилку.

Дух обыскал весь дом, но кот как сквозь землю провалился. Поиски были бесполезны. Хитрая бестия не вылезет, так как хорошо знает, что натворил. Несмотря на это, Духновский искал кота, бормоча проклятия и сообщая, как именно он расправится со злодеем, когда поймает. Коту, видимо, был хорошо известен весь его репертуар, потому что он не высунул даже кончик полинялых усов. В конце концов майор насухо вытер ботинок бумажными полотенцами, но все-таки побрезговал их надеть. Убрав ботинки в шкаф, он обул черные кроссовки и сразу почувствовал себя свободнее.

– Жди неприятностей, Дух, – пробормотал он, глядя на себя в зеркало. Форменный китель был велик ему, из-за чего униформа больше походила на карнавальный костюм. Конечно, его разрабатывал не Хьюго Босс, но дело было не в этом. Благодаря постоянным занятиям спортом он сбросил более пятнадцати килограммов. Следовало бы обратиться к руководству по поводу нового парадного мундира, но все как-то не получалось.

Взяв ключи от однушки, в которой жил с тех пор, как развелся с женой, Дух вернулся и открыл холодильник. Там не было ничего, кроме копченой скумбрии и клубничного творожного сырка. Честно говоря, Дух даже не помнил, когда заглядывал в холодильник последний раз. Уж точно, не на этой неделе. Сначала он вынул сырок, поднял прикрывающую его фольгу. На занятиях по биологии он получил бы гарантированную пятерку за чудную плесень, покрывшую поверхность продукта. Не оставалось ничего, кроме как бросить в кошачью миску рыбу, далеко не первой свежести, но ей было не больше шести дней. Раз уж Духу-человеку пришлось жевать старую колбасу, Духкот вполне перебьется рыбьей трухой. Будем считать это ценой за внебрачную свободу. Недостаток жратвы. Кот тут же вылез из-под кухонного шкафа, потерся о его штанину и промяукал что-то наподобие «ну наконец-то».