Читать интересную книгу Тайна Воланда - Ольга и Сергей Бузиновские

Эта триада воспроизводится и в эпизоде с летающей машиной: после очищения в реке Маргарита прямо названа '"седоком", она летит на «буланой машине» (конь!), управляемой грачем-"кучером". Не случайно сказано, что машина (тело) заканчивает свою жизнь в овраге за кладбищем: «В него она с грохотом обрушилась и в нем погибла». Сравните: «Голое влажное тело Иешуа обрушилось на Левия…».

Чтобы показать процесс обретения «конем» своего «кучера», Ильф и Петров вставляют новеллу, занимающую почти четыре страницы — «Рассказ о гусаре-схнмнике». Блестящий повеса граф Буланов (буланый конь), перекрашивает своего коня, — чтобы изменить масть и выиграть на скачках. Затем он принимает схиму, претерпевает добровольные страдания и через много лег становится кучером. Бендер — человек в ковбойке и бывший «конь» (на его афише указано: «сын Крепыша». Знаменитый рысак Крепыш был абсолютным чемпионом России в начале прошлого века). Остап неспроста рассказывает о графе Буланове Ипполиту Воробьянинову: «Ипполит» переводится как «разнузданный конь». В тройке искателей бриллиантов (Бендер, отец Федор и Воробьянинов) Киса символизирует животный компонент человека.

Ту же схему легко увидеть в «Золотом теленке»: «Антилопа-гну» (животная природа), «кучер» Адам Козлевич и «седок» Бендер— «командующий парадом». Но пассажиров трое: Паниковский, Балаганов и Бендер — дети лейтенанта Шмидта. Три в одном — идеальное соотношение, подобное Троице и достижимое лишь в совершенном человеке. Находит своего «седока» и аллегорический герой «Фанданго»: Каур (каурый конь) встречает всемогущего «седока» Бам-Грана и удостаивается обращения «кабалерро» (от фр. «cavalier» — «всадник»).

На примере «Золотого теленка» можно проследить за посмертной судьбой «фракций». Как и у Булгакова, аллегорическая машина — прежнее тело адепта — гибнет (вместе с Паниковским!). Что же происходит с «кучером»? «Колесо описало дугу и мягко легло у ног Козлевича». Очевидно, это приглашение к перевоплощению: как учат буддисты, душа вновь возвращается на Колесо Сансары — в круг новых страданий. А что делает водитель погибшей машины у Булгакова? «Грач … сел на колесо верхом и улетел».

Когда тело погибает, душа вовлекается в новое рождение: «Антилопа-гну» заново собирается Козлевичем. «Седок» же в обычном человеке присутствует лишь потенциально, — пока тот остается пешкой в чужой и непонятной ему игре. В эпилоге булгаковского романа Ивана называют учеником, и ему снятся трое, идущие по лунной дороге: Иешуа, Пилат и «гигантский остроухий пес». Дух, душа и тело. А Пилату снится его «седок»: «Мы теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем. Раз один — то, значит, тут же и другой».

7. «ПЛОД ГАЛЛЮЦИНАЦИИ»

Мы не удивились, обнаружив в списке «дисковцев» Евгения Шварца. Его Золушка едет в волшебной карете и становится «хозяйкой бала» — как Маргарита. Перед этим она получает кучу труднейших поручений, самое любопытное из которых — «познай самое себя»! Ее крестная, сошедшая с вечернего неба и украшенная лунным полумесяцем (Луна и крест!), успокаивает Золушку словами, которые в фильм не попали: «А самое себя ты познаешь на балу».

Миром правит тот, кто не забыл про тройственность своей природы и укротил животную «фракцию», мешающую увидеть в себе божественного «седока». Об этом говорят все подобные книги. Возьмем, к примеру, уэллсовского «Человека-невидимку»: действие романа начинается в трактире «Кучер и кони»! А в эпилоге говорится о судьбе трех рукописных книг — зашифрованных! — в которых «скрыта тайна невидимости и много других поразительных тайн». Эти книги хранит полуграмотный трактирщик — иначе говоря, содержатель гостиницы.

На «Человека-невидимку» Булгаков намекает в главе «Беспокойный день»: став невидимым, начальник филиала как ни в чем ни бывало продолжает работать с бумагами. И приказы он отдает соответствующие — накладывает резолюции сухим пером. Намек дублируется: «Поражало безмолвных посетителей филиала то, что хористы, рассеянные в разных местах, пели очень складно, как будто весь хор стоял, не спуская глаз с невидимого дирижера». Все понятно, не правда ли: хор символизирует человечество, а невидимым дирижером был Коровьев — одно из воплощений Воланда-"седока". Не надеясь на то, что мы заметим его жокейскую шапочку (всадник!), автор называет Коровьева рыцарем, и это слово опять-таки происходит ог немецкого «Ritter» — «всадник».

«Коня потерял!» — говорит Бегемот, когда Маргарита появляется у Волапда. Она теряет физическое тело, чтобы уже в этом рождении стать «золотым конем» — «перевозочным средством» самого Воланда. Не случайно маг дарит Маргарите золотую подкову, а в конце романа она летит в воландовой свите. А что находят в «Туманности Андромеды»? Золотого коня! На эту ступень познания указано и в «Двенадцати стульях»: «Попал иод лошадь гр. О.Бендер. Пострадавший отделался легким испугом». Страдания тайного героя Ильфа и Петрова — его крестный путь. Великий комбинатор умер в первом романе, воскрес во втором, получил свой миллион и оседлал верблюда — став, в свою очередь, «средством передвижения» для еще более высокого существа: «Мощная выя командора сгибалась под тяжестью архиерейского напсрстного креста». Он — носитель невидимого Христа, по-гречески — «Христофор»: неспроста же три стула из двенадцати были похищены в театре «Колумб»!

«И, наконец, Воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд». Вместо «настоящего обличья» описывается какой-то странный конь. Но это и есть тайная сущность Воланда: он лишь очередное «перевозочное средство» — «конь» невидимого Христа. Иностранец говорит, что «Иисус существовал» не так, как описано в Евангелиях, — не потому ли, что «седок» может одновременно присутствовать во множестве тел?

«Кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?» — спрашивает Воланд своего ученика. «Сам человек и управляет!» — отвечает «Иван-дурак». И получает первый урок: голова председателя МАССОЛИТа покатилась по мостовой. «Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой?» Перед балом Воланд играет в шахматы живыми фигурами, не сводя глаз с планеты, которая кажется глобусом: «События мне нужно знать точно». Но это отнюдь не борьба сил света и тьмы. Таинственный профессор пытается объяснить глупому Левию. что зло не персонифицировано (Иван: «Нет никакого дьявола!»), а является неизбежным следствием живой и осознающей себя материи, ее «тенью»: «Ведь тени получаются от предметов и людей». Эпизод с шахматной партией подсказывает, что два невидимых «гроссмейстера» воплощены в пяти главных фигурах, каждая из которых связана со своей пятеркой «людей-пальцев». Посчитайте сами, читатель: сколько приближенных было в свите Воланда по прибытии в Москву? Пятеро. Столько же и улетели: Гелла и Абадонна исчезли, уступив места двум влюбленным. «И не жарко ему в перчатках», — думает Иван про Воланда. В конце романа Маргарита «продела свою руку в черной перчатке с раструбом». а «Воланд указал рукою в черной перчатке с раструбом». Словно огромная рука простерлась над землей в последней главе — пять всадников под властью шестого, накрывшего скачущих огромным черным плащом. «О боги, боги мои, яду мне, яду!..» Фанаты Булгакова напрасно исписали этими словами стены на Садовой: «яд» в переводе с древнееврейского — «рука». Но где же скрывается второй Игрок?

В булгаковском романе есть строки, которые не поддаются никакому объяснению. Например, в той главе, где Иуда идет навстречу своей гибели, мы видим очень странную иллюминацию: «…Ему показалось, что над Ершалаимом засветились десять невиданных по размерам лампад, спорящих со светом единственной лампады, которая все выше поднималась над Ершалаимом — лампады луны». Всего через пару страниц знак повторяется: «…Всадник рысью пробирался по пустынным улицам Нижнего Города, направляясь к Антониевой башне, изредка поглядывая на нигде не виданные в мире пятисвечия, пылающие над храмом, или на луну, которая висела еще выше пяти-свечий». Но священный канделябр иудеев — семисвечник! Не видится ли здесь символическое распятие: голова (луна), тело («храм души») и руки — два пятисвечия? А так выглядит погибший Иуда: «Бездыханное тело лежало с раскинутыми руками. Левая ступня попала в лунное пятно…».

Распятие — схема Игры?

Из трех десятков бартиписвских картин, висевших в квартире на Кутузовском проспекте, нам удалось увидеть лишь необычный автопортрет, датированный 1952 годом: темный профиль на фоне зарешеченного окна. В то место над переносицей, где мистики помещают «третий глаз», входит белый луч. Он проникает внутрь, в какой-то светлый треугольник и расщепляется на пять малых лучей, выходящих за пределы головы. «Рука» и «пальцы»?