Читать интересную книгу Тайна голландской туфли. Тайна испанского мыса - Эллери Куин

Смуглая женщина неожиданно замерла, только ее глаза оставались живыми. Они обежали комнату, скользнули по разбросанной на кровати мужской одежде, по ящичкам бюро, по шкафу… Инспектор Молей выразительно посмотрел на нее, и она медленно отступила назад. Он закрыл дверь, сердито глянул на Роша, подвинул стул и указал ей на него.

— Что еще? — спросила она, опускаясь на сиденье. Ее губы пересохли, и она облизнула их кончиком языка.

— Миссис Годфри, — с обидой в голосе произнес инспектор Молей, — почему вы не говорите всей правды?

— О… — Она замолчала. — Я не понимаю, о чем вы, инспектор.

— Вы отлично понимаете, о чем я! — Молей принялся ходить мимо нее туда-сюда, размахивая руками. — Неужели вы не понимаете, с чем имеете дело? Какое, черт возьми, значение имеют личные проблемы, когда вопрос идет о жизни и смерти? Это убийство, миссис Годфри… убийство! — Он остановился и, схватившись за подлокотник стула, навис над ней. — За убийство сажают на электрический стул, миссис Годфри. Убийство, у-б-и-й-с-т-в-о. Вам это ясно?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — холодно повторила она. — Вы пытаетесь запугать меня?

— Вы не хотите понимать! Вы что думаете, что людям вашего круга можно путать показания и оставаться безнаказанными?

— Я сказала вам правду, — тихо проговорила она.

— Да вы мне с три короба налгали! — рявкнул Молей. — Вы боитесь скандала. Вы боитесь, что скажет ваш муж, когда…

— Скандала? — Она запнулась; и они увидели, что вся ее выдержка медленно сходит на нет. Лицо Стеллы Годфри отразило переживаемое ею страдание.

Инспектор Молей дернул себя за ворот.

— Что вы делали в этой комнате… комнате Марко… вчера ночью, миссис Годфри?

Еще один бастион пал. Она смотрела на него в изумлении, ее лицо стало серее пепла.

— Я… — Она неожиданно закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Эллери, сидевший на кровати Марко, бесшумно вздохнул; ему страшно хотелось есть и спать. Судья Маклин, заложив руки за спину, подошел к окну. Море было синим и прекрасным. Некоторым людям, думал он, посчастливилось наслаждаться этой красотой изо дня в день. Море, должно быть, потрясающе выглядит зимой. Волны, разбивающиеся о скалы далеко внизу, звуки шипящих водных брызг, хлещущий по щекам ветер… Его глаза сузились. Внизу появилась согнутая фигурка, плохо различимая для глаз судьи, искривленная и суетящаяся. Ею оказался Джером, ковыряющийся в своем саду вечности. Потом откуда-то сбоку материализовалась пузатая фигура Уолтера Годфри в рваной соломенной шляпе. Как он похож на толстый, грязный пион, подумал судья…

Годфри положил руку на плечо Джерома, и его резиновые губы зашевелились; Джером глянул вверх, скривил рот в улыбке и продолжил полоть сорняки. Судья Маклин почувствовал между ними сходство, молчаливое товарищество, что слегка его озадачило… Миллионер опустился на колени, желая получше разглядеть яркий цветок. Было что-то ироничное в этой сцене. Похоже на то, подумал судья, что Уолтер Годфри уделяет цветам в саду куда больше внимания, чем обитателям дома. И прямо из-под носа у него украли самый редкий его цветок.

Судья вздохнул и повернулся спиной к окну.

С инспектором Молеем произошла разительная перемена. Теперь он олицетворял собой картину отеческого сочувствия.

— Ну-ну, — сладким басом уговаривал он Стеллу Годфри, поглаживая ее по хрупкому плечу. — Я понимаю, это тяжело. Трудно признаваться в таких вещах, особенно посторонним людям. Но мистер Квин, судья Маклин и я — не просто посторонние люди; в каком-то смысле мы не совсем люди — как те священники. Кроме того, мы умеем держать рот на замке. — Он продолжал гладить ее по плечу.

Эллери кашлянул. Лицемер! — подумал он, усмехаясь про себя.

Миссис Годфри подняла голову. По напудренным щекам текли слезы, каким-то чудом появившиеся морщинки вокруг глаз и губ предательски выдавали возраст. Но ее рот оставался твердым, лицо выражало холодную отчужденность.

— Хорошо, — произнесла она бесцветным голосом, — поскольку вы все знаете, я ничего не стану отрицать. Да, я была здесь… наедине с ним… прошлой ночью.

Плечи Молея выразительно дернулись, как бы говоря: «Ну как вам моя тактика?» Эллери с грустным удивлением посмотрел на его широкую спину. Молей не видел выражения глаз женщины и твердой линии ее рта. Где-то в самых глубоких тайниках своей души Стелла Годфри нашла новые силы для обороны.

— Вот и хорошо, — обрадовался инспектор. — Это говорит о вашем здравом смысле, миссис Годфри. Вы не можете ожидать, что подобные вещи надолго останутся в секрете…

— Нет, — холодно кивнула она. — Полагаю, что нет. Это конечно же Тиллер? Он, должно быть, находился в своей буфетной. Я совсем забыла.

Ее холодный тон отрезвил Молея. Он извлек из кармана носовой платок и довольно нерешительно промокнул затылок, искоса глядя на Эллери. Эллери пожал плечами.

— Итак. Что вы делали в этой комнате? — спросил Молей.

— А это, — ответила она тем же холодным тоном, — мое дело, инспектор.

— Вы даже не постучали в дверь! — гневно воскликнул он, кажется понимая, что проиграл.

— Неужели? Какая я забывчивая.

Молей тяжело сглотнул, стараясь унять гнев.

— Вы отказываетесь отвечать мне, почему вы тайком пробрались в комнату к мужчине в полночь?

— Тайком, инспектор?

— Вы мне солгали сегодня утром, когда сказали, что легли спать рано! И что в последний раз видели Марко живым за игрой в бридж!

— Разумеется. Кто же признается в подобных вещах, инспектор? — Ее ладони так сильно сжались в кулаки, что даже костяшки пальцев побелели.

Молей снова тяжело сглотнул, сунул в рот сигару и чиркнул спичкой.

— Хорошо. Вы не хотите говорить об этом. Но вы с ним ссорились, разве нет? — Женщина молчала. — Он обругал вас грязными словами. — В ее глазах мелькнуло страдание, но она только плотнее сжала губы. — Итак, как долго это продолжалось, миссис Годфри? Как долго вы находились с ним?

— Я ушла от него без десяти час.

— Больше чем через три четверти часа, э? — рявкнул Молей и яростно запыхтел сигарой. Она молча сидела на краешке стула.

Эллери снова вздохнул.

— Э… был ли Марко одет полностью, когда вы вошли в его комнату, миссис Годфри?

На этот раз ее язык словно прилип к небу.

— Нет… я хочу сказать, не совсем.

— Что на нем было надето? Вы можете не желать обсуждать ваши личные дела, миссис Годфри, но его вчерашний наряд имеет крайне важное значение, и, разумеется, у вас нет причины утаивать эту информацию от нас. Его белый… та одежда, в которую он был одет в течение вчерашнего вечера… лежала на кровати, как и сейчас?

— Да. — Теперь Стелла Годфри принялась разглядывать костяшки своих пальцев. — Он надел… брюки, как раз перед тем, как я вошла. Темно-серые. И продолжал одеваться, пока… пока мы разговаривали. Он надел двубортный оксфордский костюм, серый по-моему, и другие подходящие по цвету аксессуары. Белую рубашку… О, я не помню!

— Вы заметили его шляпу, плащ и трость?

— Я… да. Они лежали на кровати.

— Он был полностью одет, когда вы уходили?

— Э… да. Он как раз завязал галстук и надевал плащ.

— Вы ушли вместе?

— Нет. Я… я ушла из комнаты первой, одна.

— Вы, случайно, не видели, как он выходил?

— Нет. — Ее лицо исказилось, словно от боли. — После того как я ушла в свою комнату — почти сразу же, — я услышала, как закрылась дверь. Я подумала… что он покинул комнату.

Эллери кивнул.

— И вы не открывали свою дверь, чтобы выглянуть наружу и посмотреть?

— Нет!

— Хм. Он не говорил вам, почему переоделся в другой костюм, миссис Годфри? Или куда он собирался?

— Нет! — Голос Стеллы Годфри странно зазвенел. — Он ничего не говорил. Но он был нетерпелив, как если бы торопился на свидание…

— И у вас даже не возникло желания пойти за ним, а? — рявкнул инспектор Молей.

— Говорю вам, нет! — Она внезапно поднялась. — Я… я не позволю и дальше докучать себе, джентльмены. Я сказала вам правду — насколько могла. Я была слишком… слишком расстроена, чтобы идти за ним. Я… никому не могу это сказать. Я… я сразу пошла спать и больше не видела его живым.

Трое мужчин не могли не поверить искренности и глубине переживаемых ею чувств.

— Хорошо. Пока все, — объявил инспектор.

Стелла Годфри вышла из комнаты, держа спину чрезвычайно прямо. Весь ее облик выражал облегчение.

— Из чего следует, — заметил Эллери, — что она еще не готова сломаться, инспектор. Вы выбрали неподходящее время. Эта женщина не обладает интеллектуальным оружием, но у нее крепкий позвоночник. Я пытался предупредить вас.

— Меня этим не возьмешь! — рявкнул инспектор. — Этот… — И тут он дал себе волю, гневно выплевывая все, что думал по поводу извращенности натуры, привычек, темперамента и предпочтений (вероятных) Джона Марко, с такой яростью и в таких ярких красках, что до глубины души шокировал судью Маклина и вызвал искреннее восхищение Эллери.