нравы нынешней молодежи, и пошла, куда указали. Несколько раз дернула ручку наружной двери кухни, пока не сообразила, что она открывается внутрь. Решительно вошла, огляделась и громко хмыкнула.
На нее наконец обратили внимание. Дегустировавший печенье амулетчик забавно приподнял бровь, а потом проявил вежливость и пожелал здоровья даме в криво сидевшей шляпке.
Глен посмотрел насторожено, а потом на всякий случай улыбнулся.
А Нира застыла, не донеся руку до тарелки с печеньями.
— Вот так я и знала! — возмущенно воскликнула женщина, проигнорировав вежливость амулетчика. — Одна! В компании двоих мужчин! Стыд какой!
— Вот зараза, — только и смогла сказать Вика. Хотя явление этой дамы было вполне логичным событием, учитывая все обстоятельства. И как она про нее забыла? Хоть бы подготовились, морально.
глава 26
Глава 26
Ты должна!
Если женщина настроилась на скандал и успела себя в этом направлении накрутить, ее ничто не остановит. Даже если эта женщина искренне считает себя воспитанной, изысканной и полной всяческих достоинств.
А Нира к скандалу готова не была. И она вдруг почувствовала себя маленькой, никому не нужной, ни на что не способной. Сидела за столом и молча хлопала глазами. И это было такое странное состояние, что Вика почувствовала себя рыбкой в аквариуме. Безмолвной, только и способной беззвучно открывать и закрывать рот. Она некоторое время даже не слышала, что говорит Нире «любящая» мамочка. И эта мамочка тоже казалась рыбкой, особенно ей в этом образе удались выпученные глаза. А ведь в спокойном состоянии вполне себе симпатичная женщина.
Потом с Вики схлынула чужая растерянность и стали долетать звуки.
— …неблагодарная… соседки судачат и ждут… стыд на мою голову…
Глен встал на ноги, резко отодвинув стул. И скрип ножек этого стула помог очнуться Нире, она даже руку наконец на стол опустила.
А в Вике темной волной начала подниматься злость.
— …он же твой брат, как так можно? Ты должна… кто тебе еще поможет, а ты…
— Нира, заткни ей рот печеньем, — потребовала Вика. — А то ее несет, еще немного и окажется, что без ее драгоценного сыночка королевство не устоит, а лично король даже туалет в своем дворце не найдет.
Нира видимо представила несчастного короля, потерянно бредущего по коридору дворца в поисках туалета, и нервно хихикнула.
На ее матушку это произвело такое впечатление, словно дочь произнесла те самые слова, после которых рано или поздно остановится мир. Она замерла с приоткрытым ртом, став похожей на рыбу еще больше. Издала странный звук, может даже икнула. Глубоко вдохнула и выдала пулеметной очередью:
— Неужели ты не понимаешь, что он единственный мужчина в семье!
— А ее муж уже не мужчина, — почему-то развеселилась Вика, из-за чего Нира улыбнулась.
— Боги, что за несносная девчонка? — трагично возвела руки над головой матушка. — Что за глупая? Кто ее научил настолько не ценить семейные узы?
— Действительно, кто? — фыркнула Вика.
— Как можно настолько не интересоваться собственным братом? — продолжала разоряться матушка, не стесняясь мужчин, которых изначально вменила в вину Нире. — Если бы ты поинтересовалась и вовремя помогла, он бы не очутился в таком ужасном положении. А вдруг все станет еще ужаснее, что ты будешь делать? Не красавица, без состояния в качестве приданного, с несправедливо обвиненным братом… а ты знай, никто не будет разбираться, справедливо ли. Все сразу осудят. И с чем ты останешься? Кто тебя защитит? И кто после этого на тебе женится?!
— Я, — решительно произнес Глен и хлопнул ладонью по столу, бедная матушка аж подпрыгнула от неожиданности. — И какой этот хлыщ мужчина, если женщины еще и его проблемы должны решать? Защитничек сестры.
Последнее прозвучало как изысканное ругательство.
— Да как ты смеешь? — несколько растерянно произнесла матушка, а Нира сидела и молча хлопала глазами. Даже на Вику короткое слово «я» сказанное настолько вовремя произвело впечатление. — Кто это такой? — обернулась скандалистка к дочери и некрасиво указала пальцем на Глена. Точно как ее сын, Вика даже умилилась.
— Котик, северный, — видимо отреагировала на жест Нира.
— Котик?! — не оценила откровения матушка и покраснела от возмущения. — Котик?!
— Глен Титхаш, — невозмутимо представился котик.
— Повар? — мрачно уточнила мамочка, явно не считавшая поваров достойными хотя бы Ниры мужчинами.
— Преподаю основы магических проявлений, — разочаровал ее Глен.
Женщина явно растерялась. С надеждой посмотрела на амулетчика. Потом на дочь. Обвела взглядом кухню и остановила его на печенье.
— Но… — указала она еще и на него пальцем.
— Это увлечение, — объяснил Глен тоном доброго дядечки психолога, мягко улыбнулся и предложил: — Давайте мы вас отведем к лекарю и он накапает вам успокоительных капель.
Матушка предложение не оценила. Покраснела еще больше и рявкнула:
— Голодранец!
А потом самым банальным образом удрала, пытаясь делать вид, что гордо покидает кухню. Видимо сразу поняла, что Глена ей не в битве словами не победить.
— Какая милая женщина, прямо как моя двоюродная бабка, — выдохнул амулетчик, стоило двери за ней закрыться, и закусил это откровение печеньем.
— А я забыла как ее зовут, — призналась Вика.
— Нарина, — сказала Нира.
— Надеюсь, ей по пути попадется лекарь, — сказал добрый Глен.
— Лучше бы попался большой паук, — мечтательно произнесла нехорошая Вика.
Расследование, добросовестно проведенное Винкой, прибежавшей в кухню на шум, показало, что маме Ниры написал кто-то из приятелей Милана. Как только друга стали расспрашивать и не отпустили из школы злые маги, так он и написал. Может даже тот, которому братец должен был серебряные монеты. Испугался, что отдавать некому будет и написал родителям о постигшей их сына беде, в надежде, что они заодно и деньги отдадут. Не знал бедолага с кем связывается.
Письмо нигде не затерялось, несмотря на то, что отправили его по самой дешевой портальной линии, и спустя два дня появились родители доблестного офицера — одетые немодно и не по погоде, все-таки родной город Ниры был севернее, зато весьма решительно настроенные.
Для начала добрая матушка устроила разнос офицерам. За то, что не углядели.
Ей