например, пойти против чести ради выживания и не запятнать честь. И это станет твоим якорем. Или, изъясняясь менее образно, твоей смертью. Осознай, ради чего ты идёшь в бой и чем готов пожертвовать. Ещё до боя. Это можно переосмысливать и в бою, если у тебя есть на это время. Суть в том, что ежели мы ведём речь о бое не как о поле брани, где нужно ещё добраться до врага, где ты не один и не против одного. А именно как о схватке, когда ты уже вступил в обмен ударами и не имеешь возможности отступить или взять паузу, никаких якорей быть не должно. Ни страха, ни мыслей о близких, ни нужды в поиске ответов, зачем ты здесь и чем готов жертвовать, ни веры в себя. Ум должен быть занят только одним – стремлением победить. Тебя вообще не существует в этот момент. Как личности, как Руна. Есть только твоё стремление победить. Есть только поиск решения, как этого добиться. И всё. Сосредоточенность только на этом. Всё внимание только на этом. Если тебя нет как личности, то у тебя нет страха гибели, нет самолюбия, нет близких, ты становишься сам словно меч, стремящийся разить врагов. Мечу нужно только это. Но сразив их, ты добьёшься и всего остального, важного для тебя, как личности, как Руна – спасёшься сам, спасёшь близких, не запятнаешь честь бегством из боя. Изучай врага, ищи его слабые стороны, понимай его состояние по выражению его лица, следи за полем боя, за тактической обстановкой, всё внимание только на это. Никаких лишних мыслей, образов и чувств. Потому что ум наш слаб и возможности его ограничены. Представь, ты ищешь пути к победе в схватке, и в то же время боишься, держишь мысли о жене и детях, борешься с самолюбием, цепляешься за веру. Это то же самое, как если ты одновременно сражаешься, готовишь обед, ухаживаешь за конём, ухлёстываешь за дамой… делаешь десять несвязанных дел. Насколько эффективно ты можешь делать это одновременно? Вот и весь ответ. Ничего лишнего в бою твой ум занимать не должно. Понимаешь ты меня, юный отрок?
– Вы хорошо объясняете, – кивнул Рун. – Только если я ничего не знаю, как мой ум мне поможет? Я не знаю, как искать слабые места противника и понимать его состояние по лицу.
– В каком-то смысле ты прав, но и неправ тоже, – поведал эльф. – У каждого есть интуиция, инстинкты. Они всегда работают. Даже если ты не знаешь, вообще ничего, они тебе подсказывают, нашёптывают, у них всегда есть какое-то решение. Нужно только уметь слышать их и подчиняться им. Но. Они могут тебя обманывать и ошибаться. Чем меньше ты знаешь, чем меньше твой опыт, тем чаще они тебе врут. Однако корме них у тебя всё равно ничего нет, когда ты вступил в схватку. Если не будешь слушать их, ты тем более проиграешь. Они умнее, они быстрее соображают. Просто неосознанно. Они могут идти против воли сознания, если считают её неправильной. И часто бывают правы. Человек может заблуждаться, сам себя обманывая, питая ложные надежды, основываясь на ложной вере и ложных знаниях. А им нет до твоей веры никакого дела. Они ориентируются на весь твой опыт, включая и веру, и знания, и память. Если опыт больше ложной веры, в инстинктах он её пересилит. Сознание это часть ума, но та, которой ты управляешь. Они же – весь твой ум, и осознанная и неосознанная его части, сознание малая часть, а они большое целое, весь он. Сознание это один палец, а весь ум – кулак. Вот разница масштаба. Надеюсь, ты меня понял. Мы сейчас нарабатываем твой опыт. Гигантскими темпами. Потому что ты тренируешься в полную силу и со мной. Повезло тебе с учителем, прямо скажем. Что касается осознанных знаний, во снах с ними дело обстоит туго, это надо признать, не запоминаешь ты их. Но они тоже откладываются у тебя в опыте. В неосознанной части ума. Это смешно, но это так. Самое главное, что ты должен уяснить, это что инстинкты нашёптывают всякому исключительно в соответствии с тем, какие задачи он себе поставил – не только осознанно, но и неосознанно, в чувствах, страхах, образах близких. Поставишь задачи неправильно, или противоречивые, или переполненные якорями. И ты проиграешь. Быстро и неизбежно.
– Надо быть очень умным, чтобы быть хорошим бойцом. Это я понял, – немного рассеянно произнёс Рун, ощущая, что мозг прямо кипит, не в силах переварить за раз столько информации.
– Ты удивишься, но совсем необязательно, – возразил эльф не без доли иронии. – Ты просто путаешь великих бойцов и хороших. Иногда дураки очень чётко следуют инстинктам. Ум у нас связывают с осознанностью. Но они могут быть умны иначе – умением инстинктивно находить ответы. Подобно животным. Вроде заговоришь с таким, он дурак дураком, а в бою он тебе покажет. Некоторым ум даже мешает. Ведёт по ложному пути. Заставляет цепляться за якоря вроде веры в себя. Дураку в этом плане проще. У него якорей мало.
– Рун, – тихим-тихим эхом пронёс ветер девичий голосок.
– Кажется, я просыпаюсь, – извиняющимся тоном промолвил Рун, улыбнувшись нахлынувшим в сердце тёплым чувствам к Лале. – Спасибо вам за всё, дяденька Неамид. До свидания. Простите, что забрызгал доспехи.
– До встречи, юный отрок, – весело посмотрел на него эльф.
Рун растворился в воздухе. Мир вокруг начал понемногу блёкнуть, его границы стали расплываться вдали, словно окутываемые туманом. Слуга подошёл к Неамиду, сидевшему в задумчивости, протянул очищенные доспехи.
– Положи рядом, – спокойно велел Неамид.
Слуга послушался.
– С таким рвением вы его учите, господин, – сказал он с почтительным удивлением. – Прославленнейший воин всех времён, великий завоеватель, император всея эльфийских земель. Учёный муж, стоявший у истоков создания боевых наук эльфов. Столь много сил и усердия вкладываете в обучение человека-простолюдина. Это… производит впечатление. Знал бы он кто вы. В штаны бы наделал.
– Да, забавно, – согласился Неамид. – Сам счёл бы умалишённым того, кто предсказал бы мне такое, когда я был жив. И пожалуй распнул бы за столь дерзкую насмешку. А погляди-ка ты. Но. Я заинтересован в том, чтобы он жил как можно дольше. Вот в чём злая ирония положения. Пока он жив, живу и я, в его снах. Мудрый не поставит гордыню выше своего пребывания на свете. Я пил собственную мочу когда-то, плутая по пустыне. И не стыжусь сего. Главное потом казнить всех свидетелей. Когда нет свидетелей, нет и позора. Умелому воину легче выживать. Я должен обучить