— Не падай духом, дорогая. Я уже купил для вас с Тилли места на корабле «Уайтстоун» — он отплывает завтра утром и направляется в Филадельфию. Когда капитан Стрейт узнает о твоем бегстве, вы будете уже далеко в открытом море!
— И на что я буду жить в Филадельфии?
— Вот ваши билеты на корабль, — Уильям достал из кармана плотный пакет. — Здесь есть немного денег — этого хватит, пока я сумею послать тебе еще.
— Но я не могу находиться у тебя на содержании, Уильям!
— Выходит, находиться на содержании у Стрейта лучше? — с неожиданной резкостью спросил Уильям. — Или ты предпочитаешь, чтобы за твое «содержание» я стал требовать ту плату, которую требовал у тебя он?
Аметист, покраснев, отвела глаза. Уильяму тут же стало стыдно за эту вспышку ревности.
— Прости, я не хотел тебя обидеть, но как еще мне внушить тебе, что иного пути нет?
— Да, наверное, ты прав, — прошептала Аметист, поднимая на юношу заплаканные глаза. — Как я смогу тебя отблагодарить?
Он заколебался.
— Ты можешь отблагодарить меня, если скажешь правду. Я хочу услышать это, прежде чем отпущу тебя на другой край света. Ты… ты никогда не любила меня, дорогая? — Он не спускал с нее умоляющего взгляда и повторял: — Пожалуйста, скажи, я должен знать!
— Нет, Уильям, я не любила тебя той любовью, которую ты заслуживаешь, — прошептала Аметист. — Ты мне очень дорог. Когда я вижу тебя, у меня становится легко на душе, и ты навсегда останешься в моем сердце, но не на том месте, которое хотелось бы занять тебе.
На лице юноши было написано такое отчаяние, что Аметист, не выдержав, обняла его за шею и воскликнула:
— Уильям, Уильям, простишь ли ты меня за это горе и боль? Поверь, меньше всего я хотела сделать тебе больно, ведь я действительно тебя люблю!
Он тоже крепко обнял ее, а потом решительно разжал руки и сделал шаг к двери.
— Я все понимаю, дорогая. Да, да, наконец-то я все понял! Я слишком сильно тебя любил, и это заслонило от меня многие вещи. Мы с первого дня потянулись друг к другу, но моя привязанность переросла в любовь, тогда как твоя осталась простой дружбой.
— Ох, Уильям… — Аметист с глухим рыданием уткнулась в его плечо.
— Не плачь, милая, ничего страшного не случилось. — Глаза Уильяма при этих словах подозрительно заблестели. — Ты оказала мне великую честь, сказав правду. Я горд и счастлив тем, что помог тебе разбить цепи, сковавшие тебя с капитаном Стрейтом. А теперь слушай внимательно: я должен сообщить тебе очень важную вещь.
Аметист молча кивнула.
— Сегодня же упакуй все свои вещи, чтобы не задерживаться здесь утром. Не сомневаюсь, что ваше плавание пройдет удачно. Когда вы сойдете с корабля, навести поверенного моего отца, Вилбура Хелмсвуда, и передай ему письмо от меня — он поможет вам на первых порах.
Аметист кинулась к нему на грудь, такая растерянная, такая беспомощная, что Уильям почувствовал: еще немного, и все его благие намерения пойдут прахом — он рухнет перед ней на колени и не уедет отсюда до тех пор, пока она не согласится вернуться с ним на плантацию. Ему пришлось напомнить себе о том, что Аметист не любит его — а значит, никогда не сможет, быть счастливой, даже если уступит его мольбам из чувства благодарности.
— Тебе все понятно? Ты согласна с моим планом?
Аметист кивнула:
— Да, Уильям, согласна и очень тебе благодарна, но… тебе правда ничего не грозит? Ты больше не позволишь Дэ-миену причинить тебе вред?
— Нет, милая, не позволю, — твердо ответил юноша. — А теперь пора собираться — завтра ровно в шесть я заеду за тобой на фургоне и доставлю на корабль.
— Спасибо тебе, — прошептала Аметист. Что еще она могла сказать?
Улыбнувшись на прощание, Уильям повернулся к двери и вышел.
Аметист долго смотрела ему вслед. Наконец она глубоко вздохнула и обратилась к Тилли:
— Ну что ты стоишь как истукан? Этак мы и до утра не управимся!
Сборы заняли весь остаток дня, и в течение всего этого времени Аметист ловила себя на том, что постоянно косится на дверь: не вернулся ли Дэмиен? Эта мысль не давала ей покоя даже ночью; несмотря на усталость, она то и дело просыпалась и растерянно смотрела на пустое место рядом с собой — ей не хватало близости его большого, сильного тела, его уверенных объятий и ласк…
Благодаря Уильяму у нее появилось несколько дней, чтобы скрыться от Дэмиена и первой добраться до Филадельфии. При его изворотливости капитан Стрейт наверняка сумеет снять все обвинения и скоро выйдет из тюрьмы, но время будет упущено — она успеет встретиться с мистером Хелмсвудом и заметет все следы. Вот она, долгожданная свобода! Наконец-то…
Вымученно улыбаясь дрожащими губами, Уильям без остановки махал изящной женщине на палубе «Уайтстоуна», покидавшего гавань с попутным ветром. Он стоял на причале до тех пор, пока корабль не превратился в маленькую точку, слившуюся с горизонтом, мысленно обращаясь к облику навсегда утраченной любви:
— Прощай, милая… Я люблю тебя, моя дорогая! Я буду любить тебя до самой смерти…
Дэмиен метался по сырой вонючей камере, словно дикий зверь, угодивший в клетку, иногда останавливаясь лишь для того, чтобы с яростным ругательством прихлопнуть особо назойливого москита или раздавить скорпиона, отважившегося выползти из щели в полу. Судя по тому, как менялось освещение в тусклом оконце, он уже третьи сутки парился в этому аду, доставляя несравненную радость бесчисленным полчищам вшей, блох и прочей голодной нечисти, с которыми был вынужден делить эту берлогу. Мало того что в тюрьму угодил он сам — англичане схватили и весь его экипаж. Судя по тому, как нагло обращались с капитаном его тюремщики, простым матросам пришлось в эти дни совсем несладко. Изнемогая от бессильной ярости, Дэмиен в тысячный раз подумал о свадьбе, назначенной на этот день. Знает ли Аметист о том, что случилось? Вспоминает ли о нем? И что она сделает, если…
Его мысли прервал пронзительный скрип ржавого железа. В массивной двери отворилась небольшая «кормушка», однако вместо обычной брани капитан услышал знакомый голос, говоривший правильно и связно:
— Я заглянул сюда проведать вас, Стрейт, и убедиться, что вы всем довольны.
Дэмиен в два прыжка оказался у двери и впился взглядом в суровое лицо Уильяма Шеридана.
— Мне пришлось ждать целых три дня, чтобы увидеть наконец того, кто на меня донес! — яростно прошипел он. — И как я сразу не догадался, что это ты!
— Верно, вы могли бы понять это с самого начала — я единственный человек в этом городе, не поддавшийся на ваши сказки про обеа и не убоявшийся мести ужасного черного колдуна. Видите ли, Стрейт, даже если я и пострадаю, мне терять нечего — станет Аметист вашей женой или нет, вы в любом случае напустите на меня порчу, не так ли? — Лицо Уильяма внезапно исказила яростная гримаса, и он громко воскликнул, не скрывая больше своей ненависти: — С чего ты взял, будто я снова позволю тебе использовать меня в твоих интересах? Кажется, сегодня должна была состояться твоя свадьба, Стрейт? Ну, так вот, ты можешь не хлопотать понапрасну — я повидался с преподобным Сидли и предупредил его, что церемонии не будет, иначе бедному святому отцу пришлось бы обивать порог пустого дома и гадать, куда же делись жених и невеста!