на пятый день. Но ничего страшного ты не пропустишь, дружище. Просто попадешь на следующее распределение. Городу нужно больше свежего мяса.
— Уверен в этом?
— Уверен-уверен. Давай уже готовься ко сну. Мне пора идти на охоту.
Спать и вправду хотелось. Даже странно. Давно меня так сильно не тянуло ко сну. Как бы это не влияние странных грибов.
Долина Смотрящих была очень странным местом. Потолки то скрывались за внутренними облаками пещеры, то нависали острыми копьями сталактитов. Цвета здесь преобладали фиалковые — как и грибы. Этот цвет казался сегодня особенно насыщенным и ярким. Я вдруг задумался о том, что фиолетовый дым, испускаемый раненными грибами, на самом деле вовсе не фиолетовый. Это просто очень-очень насыщенный фиалковый.
— Что ты думаешь об этом мире, Сион?
Я сам не заметил, как зашел в ряды длинной жесткой бордовой травы. Часть из нее пересохла и начинала желтеть, не смотря на то, что все это чудо произрастало на очередном притоке Теплой. Ручейки тут питали крошечные озерца и лужи, отчего земля казалась странным видом подземного болота с чистой теплой водой и красными травами.
Слова Ласки заставили меня вздрогнуть. Я не заметил, что она пошла вслед за мной.
Кажется, у нас уже всплывал этот вопрос.
На лицо упало несколько капель воды. Теплых. Совсем как в том воспоминании о слепом весеннем ливне в детстве. Я невольно поднял голову к черному потолку.
— Дождь в пещере? — глупо спросил я, указав пальцем вверх.
Ласка просто молча пожала плечами и продолжила тенью стоять напротив меня в окружении красных листьев местной флоры.
— Я думаю, ты права. Этот мир слишком прекрасен, чтобы быть правдой. — ответил я после минутных раздумий. — Возможно, это наша награда и второй шанс.
— Ты знал, что нас готовят сражаться против мира-темницы? — вдруг спросила она.
— Даже не знаю, что это.
— Я тоже, — пожала плечами пустотница.
— Теперь знаешь. Правда, я тоже не понимаю, что это такое.
— Где ты об этом узнала?
— Это не секрет. Кто-то говорил в отряде. Скорее всего Жан.
— А к чему ты меня об этом спросила?
Девушка пожала плечами:
— В письменах я тоже видела это. Теневязь — странный язык. Я будто бы понимала всё образами. Особенно меня заинтересовала одна история, жаль большая часть ее была повреждена временем. Там говорилось о том, что этим миром правит Смерть. Божество одной со мной расы, нава. Однажды она нарушила запрет, и на свет появись три дочери, что должны были стать опорой великого божества.
— Но, как всегда, что-то пошло не так?
— Верно. Младшая из ее дочерей, чье имя стерто и навеки забыто, как в наказание богине Смерти, родилась бездушным чудовищем, что призвала в наш мир Пустоту. Ту самую стихию, что разрушает наш рай и нас самих.
— Так значит, мой посох…
— Нет, Сион. Нефтис была старшей дочерью матери-Погибели. Средней была Тефнут. А младшая стала ужасом для всего живого в этом мире. В конце концов она бросила вызов самим демиургам, мифическим создателям мира, убив пленника мира-темницы, любимое их дитя, за что была предана забвению, а любое упоминание о ней было уничтожено.
— Это все было в письменах?
— Отчасти, — уклончиво ответила пустотница. — Часть я увидела во сне. Когда была.. саарной. И эти видения все еще преследуют меня. Я вижу образы в каплях воды, вижу тени там, где их нет Я.. схожу с ума, Сион. Изо всех сил пытаюсь держаться, но это очень сложно.
— Я в любом случае останусь на твоей стороне, Ласка. Наши судьбы связаны, помнишь?
— Об этом сложно забыть, — улыбнулась пустотница, роняя улыбку и пряча румянец за волосами.
Я заставил себя отвернуться. Девушка была подобна духам покоя, на которых долго смотреть было опасно. Только если они действовали страхом, Ласка вызывала нечто, чему бы я не решился дать названия.
Казалось, что рядом с ней даже капли пещерного дождя приостанавливаются, засмотревшись ею. Если она у всех вызывает такой ужас, почему же этот ужас настолько притягателен?
— Значит, тем местом, в которое идет вампир, является храм этой младшей дочери?
— Скорее всего, это так. Лишь в её храм не рискнет отправиться никто, кроме отчаявшихся безумцев.
— Алиот говорил, что его будет охранять страж. Об этом было что-то?
— В легенде говорится о древнем ужасе, что вечно голоден и не знает поражений в охоте. Скорее всего, речь идет о сааге, — немного грустно кивнула пустотница. — Хочешь, чтобы сразилась с ним?
— А ты победишь? Мы вместе сможем его победить?
— Нет. Но пустоту влечет пустота, поэтому пока зверь будет охотиться на меня, ты сможешь получить имя. — прохрипела девушка, смотря в пол.
— Если есть шанс, что ты пострадаешь, то этот план не рассматривается, — сразу отрезал я, что бы там не пришлось потом говорить вампиру.
— Это не шанс, милый Сион. Это размен. Но.. я не против. Я не протяну долго. Для этого ты меня пощадил, когда я давала тебе возможность убить меня. И я буду рада, что моя жизнь не пропала даром.
— Нет. Если ты так говоришь, то ничего не поняла из моих слов тогда. Я не желаю видеть мир без тебя. Мне не нужен такой мир, Ласка.
Девушка сделала медленный шаг ко мне. Так, что я даже заметил легкий пар от её дыхания. Черты ее лица начали так же медленно искажаться под фиолетовыми всполохами искр. Пустотница начала слегка двоиться, и в ней проступили черты ужасной твари, что чуть не убила нас всех.
Но которая нас всех и спасла.
— Ты все еще меня не боишься? — донесся двоящийся голос из перевернутого рта саарны.
— Разве ты не поняла это еще у первого святилища? — ответил я чудовищу. Все живое вокруг потянулось убраться отсюда. Черви, насекомые, даже растения и грибы будто пытались отодвинуть ветки от пустотного монстра. Но я не чувствовал ничего из этого. Передо мной все еще была моя Ласка.
По жуткому облику вновь прошла рябь, как по воде, и начавшаяся трансформация так же замедленно вернула Ласку в человеческий облик. А после её завершения мы оказались так близко, что я ощущал на себе теплоту её дыхания.
— Почему ты все это делаешь, Сион? — прохрипела девушка, не отходя и поворачиваясь скрытым за челкой шрамом.