Нормандии, открыв в 1944 году второй фронт. В апреле — мае 45-го Красная армия штурмом овладеет Берлином, тем самым положив конец войне. Но трудности на этом не исчезнут: после смерти президента США Ф. Д. Рузвельта отношения вновь сильно охладятся, так как сильная Россия Западу будет совершенно не нужна; у страны окажется еще много внутренних врагов, о главном из них хорошо высказался У. Черчилль в своем парламенте, он сказал примерно следующее: «Если говорить о том, кто больше принес вреда Советам, так это Никита Хрущев!». Так что рекомендую Вам, товарищ Сталин, немедленно арестовать его и разобраться с ним как следует, пока он не натворил дел. Напоминаю: СССР 2-го измерения развалился после его провокационных и лживых заявлений, в основе которых лежала личная ненависть к Вам и собственная никчемность.
— Хрущев… — в задумчивости произнес вождь, — да ведь его никто серьезно не воспринимает, ведь он же гопак перед всеми танцует, как дурачок, неужели окажется бездарным?
— Абсолютно, товарищ Сталин, но это полбеды, он лично загубит очень много народа, составляя самые большие расстрельные списки, а все это потом перевалит на созданную Вами бесчеловечную систему, оправдывая себя.
Сталин размышлял над только что услышанным, когда в столовую вошел начальник охраны и доложил, что прибыл заведующий канцелярией А. Н. Поскребышев с документами.
— Пусть пока подождет, — решительно отрезал «Хозяин», — сейчас найди, пожалуйста, и приведи сюда товарища Берию, — через несколько минут нарком стоял перед вождем в ожидании его указаний. — Лаврентий, срочно распорядись арестовать в Киеве Хрущева и самолетом доставить в Москву, похоже, у нас к нему будут сильные претензии. Запомни, Лаврентий, с этого момента никаких допросов с пристрастием, учитесь профессионально добывать доказательства. Начнем с этого первого секретаря ЦК Компартии Украины, мы должны снять его в соответствии с законом. И вот еще что: Наркомат внутренних дел должен измениться, и ты изменишься вместе с ним; товарищ Соколов прав — мы должны служить стране и народу, а не бороться с ними; любая жесткость должна быть оправдана и не перерастать в безумную жестокость. Поэтому всех дебилов из органов ты должен немедленно уволить, лично за это ответишь. Я ясно все объяснил тебе? Берия снял пенсне, было видно, что он сильно волнуется:
— Я все исполню, товарищ Сталин, но сейчас, видимо, мне нужно немедленно вылететь в Киев, я должен сам все взять под контроль. Что касается изменений в работе, то Вы же знаете, я сам всегда был сторонник этого, и здесь Вы, товарищ Сталин, абсолютно правы, нужно учиться самим и приучать других жить по закону — все так и будет дальше.
Берия ушел, а вождь еще долго сидел в задумчивости:
— Значит, мы победим в 45-м с большим триумфом! — наконец прервал он свое молчание. — А наша политическая и экономическая системы выдержат этот удар и окажутся эффективными, или же в них есть тревожащий вас изъян?
— Пока страна развивалась по законам военного времени — система показывала абсолютную эффективность, — подтвердил, соглашаясь, майор, — но когда начался период мирного развития, проявились ее сильные недостатки: во 2-м измерении даже дошло до того, что в магазинах остался только маринованный лук, да «Завтрак туриста», а людей поили «Солнцедаром», прозванным в народе «Солнечным ударом»; на потребительском рынке создалась ужасная ситуация; в политической системе будущий руководитель страны Л. И. Брежнев строил коммунизм во всех уголках планеты, а в самом СССР уже вовсю шел процесс возвратного классообразования. Мы в 1-м измерении, конечно, старались избежать всего этого и выстроили устойчивую советскую власть со встроенной в нее трех партийной политической системой. Главой государства у нас является Председатель Верховного Совета СССР, он не обязательно должен быть лидером какой-то партии.
— А какие именно три партии составляют костяк политической системы у вас? — спросил Сталин.
— Всесоюзная коммунистическая партия большевиков
/ВКП(б)/, Социалистическая партия Советского Союза / СПСС/, Общесоюзная буржуазно-демократическая партия /ОБДП/.
Вождь вновь удивленно покачал головой:
— И вы пошли на это? Ведь буржуазия может взять власть в стране, если вы допустите какой-нибудь просчет на выборах!
Артем добродушно улыбнулся:
— Вот этого как раз мы боимся меньше всего: проводим абсолютно честные выборы, без всяких хитрых технологий и подтасовок; перед началом выборной кампании глава государства выступает по видеовизору и призывает народ голосовать «умом и сердцем», предупреждает чиновников о недопустимости какого-либо давления и провокаций, вплоть до высшей меры наказания — расстрела. В итоге мы получаем настоящие выборы с потрясающей явкой и имеем реальный расклад политических сил — это очень оздоровляет страну. К слову сказать, буржуазия в нашем СССР получает не более чем 7 % голосов граждан из раза в раз, поэтому реально правят ВКП(б) и ее союзница СПСС, но и ОБДП все же имеет несколько мест в Совете министров — правительстве. Нас больше волнует реально допустимый размер частной собственности, это была вторая часть вопроса к Вам, на нее я и хочу получить ответ, буду Вам предельно признателен.
— Да, я помню, — согласился Сталин, — ты спрашивал. Как ты, несомненно, знаешь, Артем, мне довольно долго пришлось бороться как с правым, так и с левым уклоном в нашей партии, отсюда следует, что я хоть и считаю себя большевиком-марксистом, все же больше придерживаюсь центристских позиций, особенно в экономике, правда, эти позиции немножко смещены влево.
— То есть в экономике Вы стоите на левоцентристских позициях, я правильно Вас понимаю?
— Совершенно правильно, а отсюда и вывод: допускать частную собственность можно только в тех отраслях, которые не затрагивают базисные отрасли промышленности. Вы правильно поступаете в вашем времени: сельское хозяйство, сфера услуг и торговля, я бы еще с осторожностью добавил производство товаров народного потребления. Главное здесь — производительность труда должна опережать рост заработной платы — жестко контролируйте это.
Артем кивнул в подтверждение:
— Мы контролируем и очень серьезно, а Ваша работа «Экономические проблемы социализма в СССР», изданная в 1952 году, является для нас настольной книгой.
Лицо вождя заметно преобразилось, ему было очень приятно услышать такое, на этой волне он продолжил:
— А скажи, Артем, вот как писателя-экономиста вы меня отметили, а как государственный деятель я буду отмечен, именно в нашем измерении, как оценят меня как политика?
«Вот рассуждения типично авторитарного руководителя, — подумалось Артему, — но все же придется рассказать, ведь здесь никакого культа личности не разоблачали».
— Мы всегда чтили, чтим и будем почитать Вас