Кэролин во время ее практики.
– Я помню, как он спрашивал меня о моем происхождении, о родословной лакота-сиу. Я с завидным постоянством слышу подобные расспросы от незнакомых людей. Эта часть моей биографии популярна, вызывает интерес, а еще она доказывает, что моя семья жила здесь, в холмах, на протяжении многих поколений. Но он хотел больше конкретики и сказал, что он сиу, потомок Неистового Коня.
Она предупреждающе вскинула руки:
– Ты же знаешь, как это бывает! Люди хотят быть причастными великому наследию, так почему бы не замахнуться на знаменитого вождя сиу? Я не обратила на это внимания, потому что все эти разглагольствования о Неистовом Коне или Сидящем Быке обычно вызывают у меня глубокое раздражение.
– Значит, ты отмахнулась и от него, и от его разглагольствований.
– Думаю, я была с ним вполне вежлива. У меня нет привычки оскорблять людей, особенно волонтеров или потенциальных спонсоров. Но я не предложила ему распить по пивку и поболтать о наших общих предках.
– Ты отшила его, – повторил Куп. – Вежливо.
– Возможно, – раздраженно выдохнула Лил. – Я просто не очень хорошо помню. Он был самый обычный малый, слегка бесил меня, но только потому, что, казалось, ему было интереснее расспрашивать меня о подобных вещах, чем о заповеднике. Куп, я каждую неделю веду беседы с десятками людей, которых потом даже не смогу узнать в лицо.
– Большинство из них не убивают других людей. Постарайся вспомнить.
Она закрыла лицо ладонями, пытаясь вернуть себя в то лето, в тот короткий период. «Было жарко», – подумала она. Тем летом было жарко, и они постоянно боролись с насекомыми – паразитами и болезнями, которые они могли переносить.
Чистка, дезинфекция. У них был раненый сурок. Или это было годом раньше?
Запахи… Пот, навоз, солнцезащитный крем.
Много туристов… Лето – самый сезон.
Перед ней возникла смутная картинка: она стоит в вольере, промывает его после чистки и дезинфекции. Она что-то объясняла Хо? Да, говорила о необходимости подобных процедур, о соблюдении протоколов по обеспечению безопасной, чистой, здоровой среды для животных.
– Мы были в вольере пум, – пробормотала она. – Я чистила их игрушки. Голубой мяч, который особенно нравился Малышу, оранжевый конус и красный мяч. Все было вычищено и сложено в кучку, а я продолжала отмывать все вокруг и объясняла ему, какие этапы входят в ежедневную уборку. И…
Она рылась в недрах памяти, но так и не смогла восстановить его облик. Просто еще один парень в сапогах, ковбойской шляпе, джинсах. Но…
– В какой-то момент он спросил, не думаю ли я, что отвоевываю священную для своего народа землю у его духовных наставников – животных. Я была в своих мыслях. Не помню, что именно я ответила. Возможно, что меня больше интересует защита реальных животных и обучение людей, чем покровительство духовных наставников.
Куп кивнул.
– Этим ты еще раз оттолкнула его.
– Да к дьяволу! – отрезала Лил, пригладив волосы рукой. – Звучит так, будто я стерва. Но я не вела себя стервозно. Я ценю помощь. Я была вежлива. И то, что я сказала, даже не совсем правда. Моя пума… Дух-проводник, талисман, или как ты там его называешь. Но это личное, только мое. Я не играю этим на публике, не выпячиваю направо и налево.
– Что-то еще вспомнишь? Что он говорил, делал? Как реагировал на твои слова?
– Не знаю… было слишком много дел. У нас болела Чичи, самка леопарда; мы потеряли ее той осенью. Ее старость и болезнь заставили меня сосредоточиться на уходе за ней, я не могла думать ни о чем другом. Не знаю, проецирую ли я на Хау только что услышанное, но он мне не особенно нравился. Он появлялся как бы из ниоткуда. Разом возникал поблизости – и все. Он мог часами торчать у вольеров, наблюдая за животными и за мной…
– Именно за тобой?
– Сейчас мне так кажется. Просто люди ассоциируют это место со мной. Я здесь главная, и приют носит мое имя. Ах да, есть еще кое-что… Он не нравился Малышу. Я и забыла об этом. Малыш любит внимание, но он не подходил к забору, когда этот парень был рядом. И не мурлыкал. А еще пару раз он нападал на ограду вольера, когда рядом был Итан. Такое поведение несвойственно Малышу. Он не агрессивный, и ему нравятся люди.
– Но не Итан.
– Похоже на то. В целом Итан провел здесь не так уж много времени, и мы мало общались. И он не таскал на себе ожерелье из медвежьих зубов или что-то в этом роде. Я бы заметила и запомнила.
– Он бы выделялся таким украшением в заповеднике, где полно животных. Это бы заметили люди вокруг. Ты сама не оставила бы такое без внимания, – медленно произнес Купер, внимательно глядя на нее. – Тебе бы это не понравилось.
– Все так. Куп, ты серьезно думаешь, что Хау убил всех этих людей? Что это он убил Мелинду Баррет?
– Нет доказательств. Есть лишь косвенные улики. И домыслы.
– Я спрашиваю тебя не об этом. Ты сам веришь в это?
– Да. Тебе страшно?
– Страшно. – Словно в подтверждение ее слов, по телу Лил внезапно пробежала дрожь. – Но страхом делу не поможешь. Мне нужно поговорить с родителями. Они должны знать.
– Об этом позаботится мой дедушка. Я думал, они приедут.
– Я попросила их остаться сегодня дома. Надавила на чувство вины, – добавила она с натянутой улыбкой. – «Ты беспокоишься обо мне? А как насчет того, что я беспокоюсь о тебе? Я буду переживать, если ты не выспишься»… ну и так далее. Мой отец сегодня шесть часов провел в поисках. Мама сопровождала его верхом, они оседлали для этого Джерри Тобиаса, а он не ходил под седлом уже пять лет. Теперь я жалею, что ничего им не сказала. Если бы они были здесь, они бы устали, но я бы знала, что с ними все в порядке.
– Позвони им. Тебе станет легче.
Она кивнула.
– Если твои предположения верны, значит, Итан начал убивать еще совсем мальчишкой. Я не могу понять, что мотивирует человека сделать смерть делом своей жизни.
Куп снова посмотрел на нее пристальным взглядом:
– Именно так оно и есть. Дело всей его жизни. Ты можешь не понимать его мотивы, но ты понимаешь суть. Есть кое-какая предыстория. В детстве он провел некоторое время в приютах. Переходил от родителей к приемным семьям и обратно. Его отец отсидел небольшой срок. Избивал их с матерью то и дело. Она никогда не обращалась в полицию или в суд. Они часто переезжали. Потом он на какое-то время пропал из поля зрения. Похоже, они занимались кочевой работой, где-то здесь, в Вайоминге, Монтане. Его старика поймали за браконьерство прямо здесь, в национальном парке.
– Здесь?
– Итану тогда было около пятнадцати. Что стало с его матерью на тот момент, неизвестно.
– Мы могли где-то пересечься, – пробормотала она. – Я не помню его, но это возможно. Я могла случайно пройти мимо него в городе или на тропе, когда мы ходили в поход.
– Или он мог увидеть тебя на прогулке с семьей. Может быть, они с отцом приходили в поисках работы.
– Я не помню. – Она вздохнула, недовольная собой, и встала, чтобы достать крекеры. Между делом вытащила из холодильника и кусок чеддера. – Мои родители, как правило, не нанимали бродяг. Я думаю, что в основном из-за меня. Они