Читать интересную книгу Супердвое: убойный фактор - Михаил Ишков

У нас было несомненное преимущество — мы были лучше информированы о намерениях Бойкого, следовательно, мы обгоняли гестапо. С другой стороны, неизвестно, по какой причине тайная полиция заинтересовалось Волошевским? Это был самый острый вопрос. Если их интерес связан со Снеговой, нам не останется ничего другого, как сдать Бойкого и всю его компанию. Но это решение должно быть обоюдосогласованным, иначе мы больше никогда не смогли бы взглянуть в глаза друг другу.

* * *

Навестив Майендорфов на следующий день, я завел разговор о предстоящем чемпионате Европы по боксу, которой должен был состояться в Булони. Я уверенно заявил, что на этот раз питомцы Макса Шмелинга разгромят всех конкурентов из неполноценных рас и обеспечат Германии превосходство не только в области духа, но и в физической мощи.

Майендорф выразил сомнение.

— Ты еще молод, Еско. У тебя не хватает опыта. Эти недоноски как быки. Они глупы, но понимают, что с случае поражения их тут же отвезут на бойню, поэтому они будут биться не щадя жизни. И это правильно. В этом мире сильнейший должен побеждать не только теоретически, но практически.

— Так-то оно так, но наш Макс, оказывается, тренирует не только наших ребят, но и какого-то Волошевски. Говорят, этот русский перебежчик уже однажды отобрал титул у представителя люфтваффе?

— Это ничего не значит, дружище. Такие как Власов или Волошевски тоже нужны. Управлять Россией без русских — это пустые мечтания. Рейхсминистр четко дал установку: «…нам нужны проверенные, отведавшие крови соплеменников кадры из унтерменшей». На днях рейхсминистру был представлен доклад, в котором утверждается, что процент арийской крови среди русских значительно выше, чем мы предполагали. Отсюда их временные успехи на фронте.

Я под столом наступил Магди на ногу.

— Я хочу посмотреть на наших боксеров! — неожиданно заявила Магди. — Я всегда восторгалась Шмелингом. Он так чудесно сыграл в «Любви на ринге». Он и Снегова были просто бесподобны. Кстати, Еско, я смотрела этот фильм, когда твой папа увез тебя в Россию. Мне тогда повезло, и я взяла автограф у «красавчика Макса».

Дядя Людвиг удивленно глянул на дочь.

— Никогда не знал, что ты увлекаешься боксом, — признался он. — Я мог бы привезти кучу его автографов. После того, как Шмелинга тяжело ранили во время высадки десантников на Крите, я помог ему встать на ноги. Он ни в чем не откажет моей дочери.

12 октября.

Шмелинг не отказал. Более того, он согласился подбросить нас на квартиру Волошевского — пусть Магди познакомится с его учеником.

— Этот русский — крепкий парень. Он утверждает, что у себя в России был чемпионом Ленинграда и призером чемпионата страны. Кстати, Шеель, если желаете потренироваться, приходите ко мне. Бокс сродни искусству. Глядя как боксирует тот или иной спортсмен, я могу сказать, что он из себя представляет.

Я отказался, потому что всегда предпочитал боксу межпланетные полеты. Не хватало, чтобы какой-нибудь эсесовец — а их у Шмелинга в спортзале было предостаточно, — вышиб мне мозги.

То-то обрадуется Дорнбергер.

Макс подвез нас на Бремерштрассе, где располагалась прежняя квартира Бойкого и откуда он сбежал несколько недель назад. Мы поднялись на лестничную площадку. Боксер нажал на кнопку звонка.

Тишина.

Нажал еще раз.

Верьте не верьте, но я не без опаски ждал — вот сейчас распахнется дверь, оттуда вывалится оперативная группа и начнет крутить нам руки. Шмелинг, конечно, успеет врезать кому-нибудь по физиономии, а вот мне ни в коем случае нельзя ввязываться в драку. Не дай Бог, ссадина или кровоподтек. Что тогда будет с Первым? Придется нанести ему такое же увечье, как и мне. Впрочем, я не терял надежду, что Шмелинг и Магди помогут мне выкарабкаться из этой непростой ситуации.

За дверью было тихо.

— По-видимому, русского нет дома, — заявил Шмелинг.

В этот момент дверь квартиры напротив отворилась, оттуда выбежала фрау в домашнем халате и с фото в руках. Она бросилась к Шмелингу, протянула снимок.

— Господин Шмелинг, я так рада! Не могли бы вы подписать вашу фотографию.

Макс молча подписал снимок.

— Майн Гот! — восхитилась фрау. — Теперь у меня есть автограф гордости нации.

— Скажите, фрау…

— Фрау Доббель, будьте любезны.

— Скажите, фрау Доббель, где ваш сосед?

— Ах, этот русский. Он был такой скрытный. К сожалению, он исчез две недели назад. Я уже сообщила куда следует.

— Жаль, — расстроился Шмелинг. — Он был мне нужен. До свидания, фрау Доббель.

Женщина проводила нас до лестницы. Мы начали спускаться. Я обернулся — женщина доброжелательно осклабилась и помахала рукой. Я рискнул вернуться.

— Не подскажете, фрау Доббель, по какой причине герр Волошевски съехал с квартиры и где его теперь можно найти?

— Понятия не имею. Я же говорила, он такой скрытный. Недавно у него в квартире поселились два странных господина. Я напомнила герру Волошевски, что их необходимо зарегистрировать, но он не послушал. Пришлось самой пойти в полицейский участок.

— Вы поступили как настоящая патриотка, фрау Доббель.

— Рада слышать, герр офицер.

Уже на улице, распрощавшись со Шмелингом, я представил, как фрау Доббель часа в два ночи — раньше Волошевский вряд ли рискнул провести на конспиративную квартиру посланных ему на подмогу боевиков, — прильнула к глазку и пытается разглядеть незнакомцев. Интересно, дождалась ли она рассвета или сразу помчалась в гестапо?

Когда мы простились со Шмелингом, Магди поинтересовалась.

— Я сделала все правильно? Я страшно рисковала. Где ты будешь теперь искать этого Волошевски? Я могла бы спросить у папы.

У меня перехватило дыхание.

— Ты все сделала правильно, Магди. Риска никакого не было, но я прошу — навсегда забудь эту фамилию, иначе быть беде. И ни слова папе, хорошо?

Она кивнула, потом добавила.

— Ты считаешь меня полной дурой, Еско? Тебе доставляет удовольствие считать меня полной дурой!..

И так далее.

Глава 3

Из комментариев барона Алекса-Еско фон Шееля:

«…Теперь можно было рискнуть. Мы с Первым пришли к согласованному выводу, что терять такого ценного работника, как Волошевский, тем более сдавать его костоломам из гестапо нельзя. Из имеющихся данных стало ясно, его связь со Снеговой не зафиксирована, иначе Бойкого давно на свете не было бы. Теперь весь вопрос в том, кто первым выйдет на него.

Повезло Первому. Правда, даже теперь, спустя полвека я не берусь утверждать, что это была удача».

14 октября.

«…когда я добрался до пансиона фрау Марты и черным ходом прошел в комнату Закруткина, тот изо всех сил прижимал к лицу мокрый платок.

Я отвел его руку — на лице Первого красовался внушительный кровоподтек.

Я едва удержался от смеха, хотя в нашем положении смеяться было нечему.

— Кто это тебя?!

— Волошевский!! Совсем распустился, негодяй! Поднял руку на офицера! Слушай, давай сдадим его со всеми потрохами. Белую сволочь мне вообще не жалко. Наверное, настреляли красных во время Гражданской, так что им всем туда и дорога.

Я внимательно осмотрел синяк. Он был не так страшен — усиленный массаж, косметика и через пару дней глаз будет в порядке. Денег на частную клинику у нас хватит.

— Выкладывай.

— Бойкого я засек возле театра. Он явился на спектакль, прошел через служебный вход.

Давали какую-то мелодраму. По случаю отъезда на Восточной фронт в театр пригнали очередную порцию кандидатов в офицеры. Утром перед ними выступил господин Геббельс, где они от души накричались здравиц в честь фюрера. Вечером для подъема духа им организовали посещение сентиментально-нацистской развлекаловки.

Волошевского отыскал в фойе, затем прошел за ним в зал.

Сел поблизости. Перед началом спектакля ознакомился с программкой, в которую была вложена инструкция, как вести себя после объявления воздушной тревоги. Хочешь ознакомиться? Я захватил эту бумаженцию с собой.

Он протянул мне сложенный вдвое листок.

«…поскольку в здании театра нет бомбоубежища, см. карту. На карте показано, как добраться до вашего убежища, которое значится под номером один».

Анатолий пояснил.

— В зависимости от номера кресла, которое тебе досталось. Есть еще убежища номер два и три. Ошибиться нельзя, иначе не пустят.

«Тревога будет объявлена со сцены. После объявления тревоги необходимо, соблюдая спокойствие, взять свою шляпу и пальто в гардеробе и следовать в бомбоубежище. Когда бомбардировка закончится, вы должны вернуться в театр, сдать пальто и шляпу. Спектакль будет продолжен с того места, где прервался.

Не допускать тревоги.