Марина повернулась к ней, и Анжела увидела страх и печаль в глазах дочери.
— В чем дело, дитя? Что ты скрываешь от меня?
— Я не могу бросить тебя, мама.
Анжела недоуменно посмотрела на нее.
— Отец, — пояснила Марина. — Я не могу оставить тебя с ним одну.
Анжела всплеснула руками.
— О чем ты, дочь?
— Мама, я знаю. Про тебя и отца. Как он обращается с тобой.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь!
Внезапно Анжела почувствовала, как боль разрывает ее тело на части. Боже, так не должно быть. Пусть мой секрет останется для них тайной навсегда!
Но в глазах дочери она увидела ужасную правду. Марине было известно об издевательствах Наварро. Возможно, и другим тоже. Внезапный стыд и унижение от осознания этого факта заставили Анжелу схватиться за живот и отвернуться.
— Мама, — Марина протянула к ней руки.
Наконец Анжела повернулась к дочери, бледная, с гордо поднятой головой, глаза заперли в себе боль — сколько раз за минувшие годы ей уже приходилось скрывать свои истинные чувства.
— Тем более ты должна уехать, — сказала она, сдерживая слезы. — Страдания, которые я познала со дня свадьбы с твоим отцом, станут в тысячи раз больнее, если ты останешься. Я смогу жить дальше, только если буду знать, что ты уехала с человеком, которого любишь.
Марина упала в объятия матери, и обе они тихо заплакали, хотя стены были толщиной в три фута и никто бы их не услышал. Они проливали слезы и прижимались друг к другу, потому как знали, что это было в последний раз. Потом Анжела отстранилась и спросила:
— Ты можешь передать послание Дэниелу, чтобы он встретил тебя где-нибудь?
— Он в доме Франциско Маркеса. Сказал, что будет ждать весточки от меня, но только до полуночи, потом его корабль отплывает.
Анжела кивнула.
— Тогда мы должны действовать быстро, у нас мало времени.
Она подошла к двери, ведущей под колоннаду, и выглянула на улицу. Как она и надеялась, Карлотта ждала там, нервно расхаживая из стороны в сторону. Жестом пригласив дочь войти, Анжела закрыла дверь и вкратце рассказала ей о том, что произошло.
— Пресвятая Дева Мария! — прошептала Карлотта, глядя на младшую сестру с изумлением и восхищением.
— Я хочу, чтобы ты нашла человека, который доставит послание в дом Франциско Маркеса.
Анжела подошла к небольшому письменному столу и достала из него лист бумаги.
— Необходимо успеть до полуночи. — Она сложила и запечатала письмо, потом отдала его Карлотте. — Кому мы можем довериться?
Захваченная романтикой и интригой момента, Карлотта сказала с взволнованной улыбкой.
— Конечно же, моему мужу Жаку! Д'Арси первым вызовется отвезти письмо запретному любовнику и никогда не раскроет нашу тайну!
— Тогда поспеши и постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Когда Д'Арси уедет, скажи всем, что у Марины разболелась голова и церемонию придется отложить.
Карлотта ушла, и Анжела вернулась к письменному столу.
— Я знаю одну пещеру, где вы с Дэниелом сможете встретиться.
Она быстро набросала план на другом листе бумаги.
— Пещера в каньоне, там ты найдешь наваленные камни с этими символами.
Она передала листок Марине.
Девушка в изумлении посмотрела на него.
— Откуда тебе известно об этом месте, мама?
— Я убежала туда много лет назад, когда тоже была испугана. И… я думаю, еще раньше, хотя и не помню точно. Боюсь, я не могу дать тебе денег, но ты должна взять с собой вот эту вещь. — Она опустила руку в карман платья. — Твоя бабушка, да хранит Господь ее душу, отдала мне его в день своей смерти. Она сказала, что это особенный талисман, приносящий удачу.
Анжела замолчала. Той ночью, перед смертью, донья Луиза говорила странные вещи. Она раскаивалась и сожалела, но Анжела никак не могла понять, о чем именно. Было ли это каким-либо образом связано со странными снами, которые преследовали Анжелу всю жизнь — о пещере с загадочными рисунками и одичавшем человеке, спустившемся с гор и застреленном из мушкета? Происходили ли эти события на самом деле или были просто фантазиями ребенка, историями, которые она когда-то слышала?
Она вложила камень-дух в руки Марины и проговорила:
— Ступай. Там ты будешь в безопасности, пока Дэниел не присоединится к тебе.
Они быстро обнялись и утерли слезы, но, когда Марина завязывала свою накидку и хотела уже взять перчатки, дверь распахнулась. На пороге, точно разгневанный бог, стоял Наварро.
— В чем дело? Карлотта сказала Д'Арси, что Марине нездоровится.
И тут он увидел накидку и дорожную сумку.
— Вы совсем спятили? — прогремел он.
— Она не выйдет замуж за Киньонеса, — сказала Анжела.
— Заткнись, женщина! С тобой я разберусь позже. — Он повернулся к Марине. — Надевай подвенечное платье.
— Я не могу, папа.
— Господи, а я-то думал, что хорошо воспитал тебя!
— Ты не воспитывал ее, — сказала Анжела. — Это я воспитала ее. И я говорю, что она может уйти.
Он молниеносно вскинул кулак, Анжела даже не успела увернуться, и ударил ее с такой силой, что она пролетела почти через всю комнату. Затем он протянул руку к Марине.
Пока Анжела с трудом поднималась на ноги, мотая головой, чтобы прийти в себя, взгляд ее случайно выхватил швейные ножницы, лежавшие на туалетном столике. Анжела действовала без промедления. Ножницы оказались в ее руке, взметнулись высоко над головой и в следующий момент глубоко вонзились в спину Наварро.
Он взревел, как медведь гризли, медленно обернулся и взглянул на Анжелу с искренним удивлением. Потом грохнулся, приземлившись лицом об пол, и затих.
Какое-то мгновение обе женщины смотрели на него, затем Марина упала на колени и приложила ладонь к шее отца. Она подняла на мать большие испуганные глаза.
— Он мертв, — прошептала она.
Присев рядом с ней, Анжела молча обыскала карманы Наварро, достала из них пригоршню монет и бросила в сумку Марины. Потом, сунув ее в руки дочери, приказала:
— Ступай! Скорее. Будь осторожна и никому не попадайся на глаза. Когда Киньонес узнает, его семья погонится за тобой.
— Но, мама…
Анжела подтащила дочь к двери, выходившей во внутренний двор, откуда Марина могла сбежать незамеченной.
— Иди и спрячься, чтобы они не нашли тебя.
Со слезами на глазах она добавила:
— Тебе нельзя возвращаться домой, ибо, ступив на эту дорогу, ты должна пройти по ней до конца. Твои братья, и возможно Киньонесы, скажут, что ты обесчестила наши семьи. Но я говорю, что хуже всего обесчестить собственное сердце. Когда окажешься в безопасности, дочь моя, напиши Карлотте в Мексику, и она найдет способ передать мне твое письмо. Но о вашем местонахождении никто не должен знать по крайней мере очень долгое время. Иди же. Ступай с Богом и моей любовью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});