Прошло почти два месяца.
В город пришла самая настоящая весна- с необузданным солнцем, журчащими ручьями и пробившимися в одночасье подснежниками.
Максимов по дороге в Клинику насобирал букет синих пролесков. Машка обрадуется, думал он, вспоминая как она радовалась и маленькой веточке мимозы и первым нарциссам. Машка всегда к цветам неравнодушна была.
Но первым Серегу встретил отчим. Он сказал что есть серьезный разговор. И прежде чем проведывать Машку надо обсудить пару моментов.
Максимов напрягся. Отчим уже пару раз намекал на то что пора заставить Машку прекращать дурить и начать заниматься делом. Но как это сделать Серега не знал, а советовать отчиму, как начальнику всей конторы, не вмешиваться — не решался.
Отчим открыл бутылку коньяку- дорогого настоящего французского, предложил выпить Сереге. Но Максимов отказался, показав брелок с ключами от машины.
— Ладно, тогда сразу к делу. Я знаю что ты хотел Марию из клиники забрать. Думаю, как раз самое время, тем более смысла ей здесь находится нет никакого- ей надо с людьми начинать общаться. Для начала хотя бы просто с тобой. Ей нужно привыкать к тому что она не просидит в четырех стенах все время, так или иначе придется жить. А значит надо научится жить с даром. Ты ей конечно не особо поможешь. Ты ее слишком сильно жалеешь. И что делать с вот этим- я не знаю. По этому- или ты ее уговариваешь в ближайшее время или я ее отдаю другому телохранителю. Тому человеку с которым ей будет проще. И ей не придется себя ломать.
— Как другому? — Максимов просто не верил. И это говорит отчим?
— А вот так. Пойми наконец, у нее дар. Она маг. Она должна приносить пользу. Она наше единственное преимущество. И я не позволю тратить Дар в пустую. Если ты не сможешь с ней работать, то прости Сережа, это будет кто-то из телохранителей. У меня сейчас две бригады просто на стимуляторах работают с дохлыми счетчиками. Маги по 18 часов на заданиях, носом землю роют, а девчонка с сильным даром сидит второй месяц в Убежище и играется в меланхолию и ипохондрию. Это глупо, Сережа. В этом нет никакого смысла. Я понимаю твои чувства. Но я сейчас с тобой не как отчим разговариваю, а как руководитель организации.
Максимов молчал — он смотрел на отчима и наверное впервые за очень долгое время не мог понять как он может так говорить. Как он о Машке может думать как об обычном «объекте». Хотя…влезая в его шкуру Серега не хотел. Закрылся. Поставил баръер.
— Батя, а если мы просто уедем? До Белгорода рядом совсем. Или в сторону Киева или…да не важно куда. Если мы просто уедем из этой чертовой зоны. Я и Машка и будем жить нормально…
Отчим устало потер переносицу.
— Сережа, нормально это как?
— Ну…Не знаю. Я работать буду, она…
— Не будешь. Ты будешь сидеть рядом с ней все время. Потому что нет гарантии что эта зараза не появится где угодно. Куклы в спящем состоянии могут жить на очень дальних расстояниях от гнезда и никак себя не проявлять. Вообще никак до того момента пока в их поле зрения непопадет светящийся маг. И все. Где гарантия того что куклу увидишь сначала ты а не они Машку, пока ты типа где-то работать будешь. Мы о них почти ничего не знаем. Знания как были на уровне 82 года так и остались. Да и вообще…как ты вывезешь Машку? А если…Если они перехватят вас по дороге и…Ты же не супергерой Сережа. Достаточно одной пули и все. И с тобой и с Машкой все будет закончено. Да и самое главное даже не в этом. У Марии время ограниченно. Пусть пять лет но каких? Сидеть в норе без выхода к свету пять лет? Ты себя представляешь добровольным узником. Я вот нет. Ты через неделю на стенку полезешь от бездействия. А через месяц вы возненавидите друг друга и все закончится очень плохо. Потому что ни ты ее ни она тебя бросить уже не сможете. Пять лет ненавидеть друг друга? Даже для модели ситуации это слишком.
— А делать то мне что? Она же и так…Ты же видишь сам.
— Сережа, я поговорю с ней если хочешь. Но тут такое дело что если вы между собой не договоритесь, если не наладите хоть каких-то отношений ничего не получится. Попробуй сначала сам. Я почему так жестко…потому что по другому не будет. По другому нельзя. Подумай хорошо и прими решение. Свое мнение я сказал. Теперь- только твои действия.
Действия…Действия…От него всегда требовали только действий. Он все решения всегда принимал сам. Даже тогда когда уже не было ни сил ни желания.
Так и в этот раз. Максимов поговорил с Машкой. Поговорил с максимальной честностью ничего не скрывая. Через два дня она согласилась переехать в Берлогу. И согласилась работать. Но только работать.
— Что я должна буду делать- спросила Машка после монолога Максимова.
— Просто смотреть. Смотреть и рассказывать. Про вирусы прилипал и зародышей тебе уже объяснили и кое что показали. Теперь ты знаешь что происходит и с чем я работал все время. И с чем работает дядя Георгий.
— Это так важно?
— Важно, Маша- даже слишком. Кроме нас эту работу делать некому. Понимаешь- весь город, все люди не знаю что происходит. Живут, работают, отдыхают, общаются ходят по улицам. А рядом существуют паразиты которые ищут себе новые тела. И никто их не видит до тех пор пока человек в тело которого внедрился вирус не погибает. Лекарства от этой болячки нет. Идет слишком активное заражение местности. Заполучит паразита в ауру можно просто неудачно пожав ладонь уже зараженному человеку. И все…самая настоящая эпидемия. Только маги могут видеть зародышей, споры и прилипал до тех пор пока они еще на уровне просто пуха и спор, пока они наименее опасны, пока еще можно помочь. Маги самое ценное что есть у нас сейчас. Ценнее жизни многих людей.
— 7 —
Работа. Алкоголь. Наркота. Тяжелое забытье на четыре часа ночью. Жуткое утро. Синюшный цвет кожи, непроходящие синяки под глазами. Она похудела очень сильно — так, что реально остались кожа да кости. Почти ничего не ела. Максимов не мог ее заставить впихнуть в себя даже пару бутербродов за день. Все время на ногах. Все время со включенным даром. Даже ночью. Максимов чувствовал. Он столько раз просил притушить сияющий фонтан, но Машка только хмыкала.
— Мне так проще. Я чувствую себя нормально. Без дара — у меня пустота внутри. Как будто там давно ничего нет.
Серега пожимал плечами, соглашаясь, и все равно он не понимал. Он смотрел на Машку и не понимал, как она могла так поменяться. За такое короткое время. С ним жил совершенно чужой человек.
Что касается именно работы в Клинике, Машкиному энтузиазму и работоспособности нарадоваться не могли. Никто, правда, не знал какую цену Машке приходилось платить каждый день. Только Максимов. Но он точно никому не говорил. Даже отчиму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});