в казне не хватит денег, чтобы заплатить судьям дневное жалованье, и судьи тотчас же выносили обвинительный приговор; страшнее всего им было уйти с пустыми руками после окончания заседания и не принести домой тех трех оболов, на которые они могли прокормить свою семью. Поэтому-то богатые люди постоянно боялись, как бы их не привлекли по какому-либо делу к суду. Дело дошло до того, что в Афинах появился особый разряд людей, которые постоянно пугали богачей тем, что сделают на них донос в суд, и вымогали у них деньги за молчание. Таких людей звали в Греции сикофантами. Приходит, напр., такой сикофант к богатому человеку и, видя на нем новый плащ, говорит: «Откуда ты взял новый плащ? Вчера я видел тебя в старом. Уж не украл ли ты его?» И ничего другого не останется оговоренному, как откупиться от сикофанта порядочной суммой денег, хотя бы было ясно, как день, что этот плащ им только что куплен: он знал, что в Афинах право возбуждать обвинение принадлежит всем частным лицам и что суд должен будет выслушать обвинение, от кого бы оно ни исходило. А при вражде большинства присяжных к богатым людям нетрудно было ожидать и обвинительного приговора. Поэтому-то сикофанты могли жить, ничего не делая, да еще и хвастались, что они «наблюдают за всеми общественными и частными делами» и «оказывают содействие установленным законам и не допускают, чтобы их кто-либо нарушил» (Аристофан).
За это-то и ненавидели богатые люди бедняков и, как говорит Исократ, «охотнее бы кинули свое достояние в море, чем отдали бедным». Часто они соединялись в товарищества (гетерии), чтобы защищать друг друга в судах и проводить своих людей на самые важные должности. Вступая в эти товарищества, они давали друг другу клятву «быть врагами народа и вредить ему, насколько можно». И ни одного случая не пропускали они, чтобы повредить демократии, посылая иногда даже наемных убийц, чтобы устранить неприятных им вождей народа.
Потому-то были правы Платон и Исократ, когда говорили, что нет покоя внутри греческих городов и что в них идет постоянная борьба. Исократу казалось, что все можно поправить, если вернуться к давно прошедшей старине, к временам Солона и Клисфена, когда в Афинах всем правил ареопаг, в котором заседали лучшие и добродетельнейшие граждане, строго каравшие за пороки и приучавшие молодежь к благородным занятиям верховой ездой, охотой и науками. Исократ не был противником и царской власти; он думал только, что она не подходит для Греции, но вообще находил, что царская власть есть великое благо, которого все должны желать; зато и цари не должны пятнать своего звания и должны выдаваться над всеми своими добродетелями, любовью к народу и заботливостью об общем благе.
Не так просто рассуждал Платон; ему было ясно, что одним возвращением к старине нельзя еще помочь делу и что новое устройство ввести будет очень трудно. Взрослые, думал он, уже настолько испорчены, что все равно не будут способны примириться с новыми порядками и преобразование надо начать с изгнания из государства всех людей старше 10 лет, чтобы иметь дело с детьми, в которых привычки их отцов еще не укоренились. Кто сумеет по-новому перевоспитать этих детей, тому удастся и в государстве установить новые порядки, Какие же это должны быть порядки? Все жители государства по их способностям должны быть разделены на три разряда: 1) правителей, 2) воинов и чиновников (их Платон называл стражами) и 3) ремесленников и крестьян. Первые должны быть взяты из самых мудрых людей в государстве, из философов.
– Пока, – говорил он, – в государстве не будут или философы царствовать, или нынешние цари и правители заниматься философией, до тех пор не будет конца злу ни в государствах, ни в целом человеческом роде. Стражи должны быть взяты из самых мужественных людей; они обязаны исполнять приказания правителей и оберегать государство от неприятеля, а крестьяне и ремесленники должны заботиться о пропитании самих себя и о содержании правителей и воинов, не вмешиваясь ни в дела правления, ни в борьбу с врагами. При таком порядке не все будут иметь одинаковые права, но равенства в правах и не должно быть. По самой природе своей люди различны; есть умные и глупые, есть ленивые и прилежные, и нельзя всех наделять одинаковыми правами. А чтобы люди, у которых мало прав, не роптали на правителей, пусть воспитатели детей внедрят в них с молодых лет сознание, что хотя все люди происходят от одной матери – земли, о которой они должны всеми силами заботиться, но не все предназначены к одному и тому же на земле. Пусть они расскажут детям такой миф: «Хотя все вы в государстве и братья, но Бог к тем из вас, которые способны начальствовать, при рождении примешал золота, отчего они более всего заслуживают почтения, к другим – помощникам их – серебра, а к земледельцам и прочим мастеровым – железа и меди».
В противоположность своей родине – Афинам, где вся власть принадлежала большинству, Платон хотел, чтобы правили немногие. Ведь истинно мудрых людей, рассуждал Платон, всегда бывает немного: один-два в государстве; потому-то и правителей не должно быть много. Но им должна быть вручена полная и ничем не ограниченная власть над гражданами. Как истинно мудрые люди, они знают, в чем заключается польза всех и каждого, и поэтому не нужно мешать им в их действиях. Перикл хвалил афинян за то, что они подчиняются ими же самими установленным законам, и никто не осмеливается нарушать их под страхом сурового наказания, Платон же думал, что для правителей-философов не нужно писать никаких законов: истинные мудрецы и без законов знают, как лучше поступать в каждом случае, и обязанность повиноваться законам их может только стеснять. Они должны надзирать за всем в государстве, определять каждому его обязанность, и особенно следить за тем, чтобы вредные мысли не проникали в головы граждан. Поэтому-то Платон советовал будущим правителям внимательно следить за произведениями поэтов, побуждать их писать только полезное для государства и запрещать то, что им кажется вредным. Поэт не должен «показывать никому из частных людей своего творенья до тех пор, пока оно не представлено избранным для этого судьям и не одобрено ими». Иногда можно поэтов заставлять даже и лгать, если их ложь послужит к прославлению правды на земле. Прежде всего надо запретить гомеровские поэмы, ведь в них рассказывается, что боги совершают дурные поступки, обманывают друг друга, губят ни в чем не повинных людей, а между тем находятся в