Она еще долго молчала.
«Если я скажу тебе, ты позволишь мне вернуться к работе?» — спросила она сквозь мои пальцы.
«Да. Я позволю тебе вернуться к работе».
«Если я скажу тебе, ты пообещаешь не выслеживать Уорнера?».
Мне это ни капельки не должно было понравиться, и я это знал.
«Да», — солгал я.
«Хорошо».
Я убрал руку, и она поднырнула под мою руку, чтобы встать посреди комнаты между моим столом и диваном.
«Это моя вина», — начала она.
«Чушь собачья».
Она резко обернулась и вперила в меня взгляд. «Я ничего тебе не скажу, если ты собираешься вмешиваться, как один из тех старикашек-маппетов на балконе. Мы оба просто умрем здесь от голода, и в конце концов кто-нибудь почувствует запах наших разлагающихся тел и выломает дверь».
Я прислонился к передней части своего стола и вытянул ноги. «Отлично. Продолжай свою идиотскую оценку».
«Превосходная аллитерация», — сказала она.
«Говори, Дэйз».
Она шумно выдохнула. «Отлично. Хорошо. Мы были вместе какое-то время».
«История. У тебя все получится. Ты двигалась дальше, а он — нет».
Она кивнула.
«Мы были вместе достаточно долго, чтобы я могла наметить следующий шаг». Она взглянула на меня. «Я не знаю, знаешь ли ты это обо мне, но мне действительно нравится вычеркивать что-то из своего списка».
«Ни хрена себе».
«Как бы то ни было, на бумаге мы были совместимы. В этом был смысл. В наших действиях был смысл. И не похоже было, чтобы он строил планы на каникулы в следующем году. Но он двигался не так быстро, как я думала, ему следовало бы».
«Ты сказала ему срать или слезать с горшка», — догадался я.
«Гораздо более красноречиво, конечно. Я сказала ему, что вижу для нас будущее. Я работала в компании его семьи, мы встречались три года. Это просто имело смысл. Я сказала ему, что если он не хочет быть со мной, ему нужно избавиться от меня. Когда несколько недель спустя он поставил ювелирную шкатулку на стол в своем любимом итальянском заведении, часть меня испытала огромное облегчение».
«А другая часть?».
«Я думаю, я сразу поняла, что это была ошибка».
Я покачал головой и скрестил руки на груди. «Детка, ты задолго до этого знала, что это была ошибка».
«Ну, ты же знаешь, что говорят о ретроспективе».
«Это заставляет тебя чувствовать себя идиоткой?».
Ее губы изогнулись в улыбке. «Что-то в этом роде. На самом деле ты не хочешь все это слышать».
«Заканчивай», — прорычал я. «Я выложил тебе все начистоту в ту ночь, когда застрелили Нэша. Это уравняет нас в правах».
Она вздохнула, и я понял, что победил.
«Итак, мы начали планировать свадьбу. И под "мы" я подразумеваю его мать и меня, потому что он был занят работой и не хотел вдаваться в подробности. В компании что-то происходило. Он находился в состоянии сильного стресса. Он начал пить больше. Огрызался на меня по пустякам. Я старалась быть лучше, делать больше, ожидать меньшего».
У меня руки чесались сомкнуться на горле этого ублюдка.
«Примерно за месяц до свадьбы мы были на ужине с другой парой, и он слишком много выпил. Я везла нас домой, и он обвинил меня в том, что я флиртую с другим парнем. Я рассмеялась. Это было так абсурдно. Ему это не показалось смешным. Он…».
Она замолчала и поморщилась.
«Скажи это», — хрипло сказал я.
«Он схватил меня за волосы и запрокинул мою голову назад. Я была так удивлена, что свернула и чуть не врезалась в припаркованную машину».
Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не вскочить из-за стола и не побежать на парковку, чтобы надрать задницу этому гребаному парню.
«Он сказал, что не имел этого в виду», — продолжила она, как будто ее слова только что не привели в действие бомбу замедленного действия внутри меня. «Он рассыпался в извинениях. Он присылал мне цветы каждый день в течение недели. "Это был стресс", — сказал он. Он добивался повышения по службе, чтобы подготовить нас к нашему будущему».
Я задыхался от подавляемой ярости и не был уверен, как долго смогу притворяться спокойным.
«Мы были так близки к дню свадьбы, и он действительно выглядел так, будто ему было жаль. Я была достаточно глупа, достаточно стремилась перейти к следующему шагу, чтобы поверить ему. Все было прекрасно. Лучше, чем в порядке. До вечера репетиции».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мои пальцы впились в бицепсы.
Теперь она расхаживала передо мной. «Он пришел на репетицию, пахнущий, как винокуренный завод, и выпил еще несколько рюмок за ужином. Я подслушала, как его мать отпускала ехидные комментарии о том, как ей хотелось бы пригласить больше людей, но она не смогла, потому что мои родители не могли себе этого позволить”.
Мама Долбоеба говорила так, словно ей тоже нужно было надрать задницу.
«Я была так зла, что столкнулась с ним лицом к лицу, когда мы выходили из ресторана». Она вздрогнула, и я испугался, что сейчас сотру свои пломбы в пыль. «Слава богу, мы были одни на парковке. Мои родители уже ушли домой. Стеф и остальные участники свадебной вечеринки все еще были внутри».
«Он был так зол. Как будто щелкнул выключатель. Я никогда не предвидела, что это произойдет».
Она закрыла глаза, и я понял, что она заново переживает этот момент.
«Он ударил меня прямо по лицу. Недостаточно сильно, чтобы сбить меня с ног, но ровно настолько, чтобы унизить. Я просто стояла там в шоке, держась за щеку. Я не могла поверить, что он мог сделать что-то подобное».
Я сомневался, что Наоми осознавала, что поднесла руку к щеке, как будто все еще чувствовала удар.
Я больше не могл сдерживаться. Я повернулся к двери и был готов оторвать ручку, когда почувствовал ее руки на своей спине.
«Нокс, куда ты идешь?».
Я щелкнул замком и рывком распахнул дверь. «Вырыть неглубокую могилу, чтобы мне было куда его положить после того, как я устану наносить удары».
Ее ногти впились в мою кожу под рубашкой, давая мне почувствовать что-то еще, кроме ярости.
«Не оставляй меня одну», — сказала она, затем прижалась к моей спине.
Блядь.
«Он начал расхаживать взад-вперед и кричать. Он сказал мне, что это была моя вина. Он не был готов жениться. У него были цели, которых он хотел достичь, прежде чем сосредоточиться на своей личной жизни. Это была моя вина, что я подтолкнула его на это. Все, что он пытался сделать, — это дать мне все, что я хотела, а я жаловалась ему в ночь перед свадьбой, которую он не хотел устраивать».
«Это гребаная чушь собачья, Наоми, и ты это знаешь».
«Да», — пискнула она, уткнувшись лбом мне между лопаток. Я почувствовал, как что-то влажное просочилось сквозь рубашку.
Черт возьми.
Я повернулся и заключил ее в объятия, прижимая ее лицо к своей груди. У нее перехватило дыхание. «Детка, ты убиваешь меня».
«Мне так стыдно», — прошептала она. — «Это была пощечина. Он не отправил меня в больницу. Это не угрожало моей жизни».
«Это и близко не делает его правильным. Мужчина не прикасается к женщине подобным образом. Никогда».
«Но я была не совсем невинна. Я пыталась заставить мужчину жениться на мне. Я чуть не сказал "да" даже после того, как он ударил меня. Насколько это трогательно? Я была в подвале церкви в своем платье, беспокоясь о том, что подумают другие люди, если я не пройду через это. Беспокоюсь о том, что могу их подвести».
Я смахнула большим пальцем слезы, которые катились по ее щекам. Каждый из них был словно нож в мое сердце.
«Я до сих пор не знаю, сделала бы я правильный выбор, если бы Тина не позвонила мне и не сказала, что у нее неприятности. Вот тогда-то я и поняла, что не собираюсь доводить это до конца».
После всего, что сделала Тина, по крайней мере, она предоставила Наоми оправдание, в котором она нуждалась, когда ей это было нужно.
«Дейзи, ты дала ему выбор. Не имеет значения, насколько дерьмовыми являются варианты. Это все еще его выбор. Он мог бы провести остаток своей жизни с тобой или без тебя. Он не оставил тебе выбора, когда причинил тебе боль».