тратим деньги на совместные нужды, то почему твои брать можно, а мои нет?
Выдает в итоге, поворачивая ко мне экран, где открыта вкладка одного из банков со счетом на ее имя и хорошей суммой средств.
А я, кажется, впервые, вижу жену хмурой и упрямой.
Восхитительное зрелище. И новое для меня.
Оказывается, моя женщина тоже умеет сердиться.
Вау!
И, прежде чем успеваю открыть рот, Мия вновь щелкает в ноутбуке:
— Вот. Я занимаюсь разработкой рекламы в сети и ее продвижением. Я — не глупая домоседка. У меня есть диплом. Папа оплатил учебу, как только я поступила. И пусть опыт совсем небольшой, но…
Звенящий голосок надламывается.
Всё…
Сорвалась…
Замечаю, что малышка прикусывает нижнюю губку, отчего та сильно белеет, ее подбородок начинает дергаться, густые ресницы скрывают от меня голубые глазища. Первая дрожь сотрясает хрупкое тело, кулачки сжимаются.
Дальше наблюдать не могу. Сердце щемит от ее эмоций. Прижимаю мою маленькую воительницу к груди, легонько обнимаю и поглаживаю спину, зарываюсь носом в ее густые шелковистые волосы и тихонько выдыхаю:
— Я тобой горжусь.
Знаю, услышала. Потому что плечики спустя пару минут расслабляются, а жена трогательно обнимает меня в ответ.
Аккуратно, практически невесомо, но до жути правильно.
Есть ли рай на земле?
Однозначно.
Сейчас я в нем.
После всплеска эмоций наступает откат. Мия постепенно выравнивает дыхание, обмякает и засыпает.
Держу ее в объятиях и наслаждаюсь каждой минутой близости. А еще ее доверием, которое неимоверно ценно.
Сам не замечаю, как следом засыпаю, потому что все что мне нужно, сейчас находится рядом. А сердце, и волк очень счастливы.
МИЯ
Просыпаюсь от ощущения, будто кто-то легонько меня гладит. Открываю глаза и первое время не понимаю, где я.
Осматриваюсь. За окном уже темнеет, а в комнате по углам притаились тени. Я сплю в гостиной, прикрытая пледом. А Райдэна нет.
Снова нет.
Хотя отлично помню, как он обнимал меня, предотвращая безобразную истерику, которой я не планировала.
Наверное, испугался женских слез и в итоге сбежал.
Вот тебе и идеальная жена.
Нет, кажется, мне такой никогда не стать.
— Проснулась? — хриплый со сна голос мужа заставляет вздрогнуть. — Тшш, ты чего? Не бойся. Это я.
Большая ладонь, веса которой даже не ощущала, плавно смещается с живота на предплечье и легонько сжимает кисть.
— Прости. Не хотел напугать.
Поворачиваюсь в другую сторону, чувствуя себя не волчицей, а бегемотиком, и упираюсь в темный взгляд мужчины. Судя по глазам, он тоже спал и только недавно проснулся.
— Райдэн.
Как же я ему рада.
— Угу, — хмыкает он довольно.
— Я думала, ты снова ушел, — произношу раньше, чем успеваю остановиться.
А потом решаю плюнуть на всё и воспользоваться советом деда Исая: поговорить начистоту и открыто. Тем более, терять-то особо и нечего. Мы и так с мужем живем, как соседи, а не супруги. Да и наступающая темнота придает смелости.
Нет, ничего требовать я не собираюсь, но понять для себя ситуацию хочется раз и навсегда. Неведение угнетает и давит. Потому глубоко вдыхаю, выдыхаю и выпаливаю:
— Ты меня избегаешь, потому что я стала толстой и страшной?
Темнота оборотням не помеха, и я отлично вижу, как быстро темнеют глаза напротив, скулы становятся острее, а губы тоньше и белее.
Недоволен. Сильно.
— Нет, — качает медленно головой, не сводя с меня напряженного взгляда.
— Из-за того, что я уже беременна, а на большее не годна?
Второе предположение не нравится ему еще больше. Густые брови сходятся ближе, а складка между ними увеличивается. Глаза прищуриваются, горя как два обсидиана.
— Не-ет, — вновь отрицательное движение.
— Я не понимаю, Райдэн, — шепчу тихонько, пожимая плечами. — Я тебя разочаровала? Потому что неидеальная?
— Дурочка моя, — переворачивается муж так, что я оказываюсь в ловушке его рук, а он нависает сверху. — Маленькая и глупенькая, хоть и очень умная.
— Жалеешь? — уточняю, потому что не понимаю последней фразы.
— Ни секунды.
— Но… ты далеко, хоть и рядом, — выдыхаю и прикрываю глаза, потому что он очерчивает кончиками пальцев мое лицо.
Нежно, слегка касаясь.
Ведет от скулы вниз к подбородку, потом чуть приподнимается и поглаживает нижнюю губу, немного оттягивает ее вниз. И своими жгучими омутами внимательно отслеживает весь путь. Легкая дрожь пробегает по телу. Но не от холода.
Нет.
Мне жарко.
И волнительно.
Сердце моментально разгоняет бег и, кажется, вот-вот прорвёт грудную клетку, чтобы устремиться навстречу тому, кто, чуть наклонившись, касается носом моего виска и жадно втягивает воздух и мой запах.
Легкое урчание простреливает тело искорками.
— Ты не представляешь, как я мечтаю тебя поцеловать. Меня на части рвет от потребности, — ухмыляется муж жестко.
Но мне, самому себе.
— Так не останавливайся, — молю.
Поднимаю руку, и сама касаюсь идеального лица, острых скул, упругих губ, колючих щек.
— Боюсь напугать, родная, — смотрит глаза в глаза, а я тону и не хочу спасаться, растворяюсь, — своей страстью боюсь напугать. Слишком много ее накопилось. А ты у меня слишком хрупкая и нежная.
— Нет. Я сильная. И смелая. Ты проверь, пожалуйста, потому что я не смогу так долго продержаться. Мне больно и одиноко, — открываюсь полностью, сдерживая слезы, что сегодня льются из меня по любому поводу. — Но я не знаю, как стать лучше и полезнее, чтобы тебе соответствовать. Подскажи.
Хочу прикусить губу, чтобы болью отвлечь истерику, но не успеваю.
Муж справляет быстрее и лучше.
Жаркие жадные губы успевают выдохнуть лишь: «Чудо моё!», а затем со всей страстью обрушиваются сверху, затмевая собой всё.
Пугает ли меня напор истинного?
Ни секунды.
Наоборот, он как источник с живой водой питает мою душу, насыщает тело,